Тридцать седьмая параллель пересекала полотно железной дороги в нескольких милях севернее Кастльмена, у Кемденского моста, переброшенного через Люттон, один из многочисленных притоков Мёррея.

К этому месту Айртон и направил свою колымагу, ехавшие же кругом нее всадники позволили себе роскошь помчаться туда галопом. Огромная толпа неслась к железнодорожному мосту. Жители соседних поселений покинули свои дома, пастухи бросили стада, и все они запрудили подступы к полотну железной дороги. Слышались частые крики:

— К железной дороге, к железной дороге!

Видимо, это смятение было вызвано каким-то важным событием, быть может крупной катастрофой.

Гленарван и его спутники еще быстрее погнали своих лошадей. Через несколько минут они уже были у Кемденского моста. Здесь им сразу стала понятна причина такого скопления народа.

Произошла ужасающая катастрофа. Это было не столкновение поездов, а крушение поезда, напоминавшее самые крупные катастрофы на американских линиях. Река, через которую шла железная дорога, была завалена обломками вагонов и паровоза. Мост ли не выдержал тяжести поезда или поезд сошел с рельсов, но из шести вагонов пять во главе с паровозом свалились в русло Люттона. Лишь последний вагон, чудом уцелевший благодаря лопнувшей цепи, один стоял на рельсах в каком-нибудь метре от пропасти. Внизу зловеще громоздились почерневшие, погнутые оси, обломки вагонов, исковерканные рельсы, обуглившиеся шпалы. Далеко кругом валялись куски парового котла, разорвавшегося от сотрясения. Из этого скопления бесформенных обломков поднимались языки пламени и клубы пара, смешанные с черным дымом. После ужасного крушения — еще более ужасный пожар. Там и сям виднелись лужи крови, обуглившиеся, обезображенные трупы. Никто не решался подумать о том, какое число жертв погребено под этими обломками. Уже шла работа по извлечению погибших и раненых.

Гленарван, Паганель, майор, Джон Манглс, смешавшись с толпой, прислушивались к тому, что говорилось вокруг. Каждый из присутствующих старался найти какое-либо объяснение катастрофе.

— Должно быть, мост провалился, — сказал один.

— Какое там провалился, — возражали другие, — он и теперь целехонек! Видно, забыли перед проходом поезда свести его, только и всего.

Действительно, мост этот был разводной, что требовалось для прохода судов. Неужели железнодорожный сторож по непростительной небрежности забыл свести мост и мчавшийся поезд провалился в реку? Такая гипотеза казалась очень правдоподобной, ибо если обломки одной части моста и валялись под разбитыми вагонами, то другая часть его, отведенная на противоположный берег, продолжала висеть на своих совершенно неповрежденных цепях. Ясно, катастрофа произошла из-за небрежности железнодорожного сторожа.

Крушение случилось ночью с экспрессом номер тридцать семь, вышедшим из Мельбурна в одиннадцать часов сорок пять минут вечера. Было около четверти четвертого утра, когда этот поезд, выйдя за двадцать пять минут перед этим со станции Кастльмен, рухнул с Кемденского моста. Пассажиры и служащие последнего, уцелевшего, вагона пытались было просить помощи, но телеграф, столбы которого валялись на земле, не работал. Поэтому кастльменские власти прибыли на место крушения только через три часа. Таким образом, только в шесть часов утра удалось начать спасательные работы под руководством главного инспектора колонии и отряда полисменов во главе с полицейским офицером. Полисменам помогали скотоводы со своими рабочими. Начали с того, что занялись тушением огня, с огромной быстротой пожиравшего груды обломков. Несколько изуродованных до неузнаваемости трупов лежало на откосах насыпи. Однако пришлось отказаться от мысли извлечь из такого пекла хотя бы одно живое существо. Огонь быстро завершил смертоносную работу крушения. Из всех пассажиров поезда — число их было неизвестно — уцелело лишь десять, бывших в последнем вагоне. Управление железной дороги только что послало за ними паровоз, который должен был доставить их обратно в Кастльмен. Тем временем Гленарван, представившись инспектору, вступил в беседу с ним и с полицейским офицером. Офицер этот был худощавый, высокий, невозмутимо хладнокровный человек. Если он и способен был что-либо чувствовать, то это, во всяком случае, не отражалось на его бесстрастном лице. К крушению он относился, как математик к задаче, которую нужно решить и определить неизвестное. Услыхав слова взволнованного Гленарвана: «Какое великое несчастье!», он спокойно заметил:

— Больше чем несчастье, сэр.

— Больше? — воскликнул Гленарван, неприятно пораженный этой фразой. — Что же может быть больше подобного несчастья?

— Преступление, — спокойно ответил полицейский офицер.

Гленарван вопросительно поглядел на инспектора.

— Да, сэр, — отозвался главный инспектор, — из осмотра места крушения мы вынесли убеждение, что катастрофа произошла вследствие преступления. Багажный вагон разграблен, а на уцелевших пассажиров напала шайка из пяти или шести злоумышленников. Мост, очевидно, остался разведенным не по небрежности, а намеренно, и если сопоставить это обстоятельство с исчезновением железнодорожного сторожа, то можно сделать вывод, что этот негодяй был соучастником преступления.

Услыхав такое заключение главного инспектора, полицейский офицер покачал головой.

— Вы, я вижу, не согласны со мной, — сказал инспектор.

— Не согласен, поскольку речь идет о соучастии сторожа.

— Однако только при его соучастии можно допустить, что это преступление совершено дикарями, бродящими по берегам Мёррея, — возразил инспектор. — Ведь без его содействия этим туземцам, ничего не смыслящим в механизме моста, никогда бы не развести его.

— Правильно.

— Далее, — продолжал инспектор, — показаниями одного капитана установлено, что после прохождения его судна под Кемденским мостом в десять часов сорок минут вечера мост этот, согласно правилам, был снова сведен.

— Совершенно верно.

— Поэтому соучастие железнодорожного сторожа мне представляется безусловно доказанным.

Но полицейский офицер продолжал покачивать головой.

— Значит, вы не считаете, что преступление это совершили дикари? — обратился к нему Гленарван.

— Ни в коем случае.

— Но тогда кто же?

В это время в полумиле вверх по течению Мёррея раздался гул голосов. Там собралась толпа. Она быстро увеличивалась, и скоро все подошли к мосту. Посередине толпы шли два человека, несшие труп. То было уже окоченевшее тело железнодорожного сторожа. Удар кинжалом поразил его в сердце. Убийцы, оттащив тело своей жертвы подальше от Кемденского моста, очевидно стремились направить первые розыски полиции по ложному пути.

Найденный труп в полной мере подтверждал слова полицейского офицера: дикари были ни при чем.

— Люди, подстроившие это крушение, — сказал офицер, — давно знакомы с этой игрушкой.

С этими словами он показал ручные кандалы, сделанные из двух железных колец, замыкавшихся замком.

— Вскоре, — прибавил он, — я буду иметь удовольствие преподнести им этот браслет в виде новогоднего подарка.

— Так, значит, вы подозреваете…

— …бесплатных пассажиров на судах ее величества.

— Что! Каторжников? — воскликнул Паганель, знавший, что в австралийских колониях эта метафора обозначает каторжников.

— Я думал, что ссыльные не имеют права жительства в провинции Виктория, — заметил Гленарван.

— Что из этого? — отозвался полицейский офицер. — Не имея этого права, они тем не менее пользуются им. Некоторым из этих молодчиков удается бежать, и вряд ли я ошибусь, если скажу, что наши молодцы прибыли прямехонько с Пертской каторги. Но, поверьте мне, они не замедлят туда вернуться.

Инспектор подтвердил жестом слова офицера. В эту минуту к переезду через полотно железной дороги подъехала колымага. Гленарвану хотелось избавить путешественниц от ужасного зрелища. Он тотчас же простился с инспектором и знаком пригласил своих спутников следовать за ним.