Тимур лег на свой тюфяк и слушал: Рида пела погребальную песню, хоронила своих стражей заживо. Желала им треснуть.

Сингенин Андрей был очень силен. Нужен весь клан целиком, нужен каждый дайме, чтобы отомстить ему. После того как демон с красной кожей умрет, Тимур найдет в клане недовольных Пичуком. Та же Лина Апостолова давно тянется к Риде, по ночам слушает в коридоре ее стоны. Чтобы стать стражем и проводить одну ночь в неделю с Видждан, она точно объединится с Тимуром против Пичука и его сторонников. Но сначала — мононокэ Сингенин в железной шкуре.

— Брин ми ту лайф… — шептал Тимур, — … брин ми ту лайф.

Он произносил слова одновременно с Ридой, чтобы слиться с ней, если не тыкаясь, то хоть так. Проклиная дайме. Проклиная стражей. Проклиная самого себя.

1

Ветер раздувал школьную форму, и одежда, набухая как парус, тянула Андрея в пропасть под ногами. Вдоль сотен окон общежития. В темноту внизу, где пропадало огромное бетонное туловище.

Босые ноги Андрея едва касались крутого металлического отлива окна, от падения в девятиярусную бездну удерживали только колено и локоть, упертые в противоположные стенки ниши.

Свободной рукой самурай прошелся вдоль края закрытой оконной створки. Замок плотно прижимал пластик, одними пальцами не подцепить.

Внутри дайме Охотникова и Зотова переговаривались. Обсуждали, сколько печенья отвалят Зотову за то, что он предоставил комнату для вылазки. Галдели все, кроме Лиса.

А Лис держал катану Андрея и ухмылялся в окно.

Андрей откинул голову назад за откос окна. Под ночное небо. Отсюда весь мир выглядел как бездонный колодец. Очередная иллюзия.

От окна справа отделяли где-то четыре локтя. Белый язык отлива торчал вперед и лизал бездну, за ним белел еще отлив. Два прыжка по скользким листам металла — и он у цели. Если не сдует в пропасть.

Андрей с трудом отвел руку за спину — рукав распирало ветром, словно труп гнилостными газами, — вынул из-за оби ножницы для ногтей и, разведя пальцами лезвия, засунул одно под створку возле защелки. Под давлением створка со скрипом отжалась, замочный цилиндр выбило из колодки, и окно открылось внутрь. Тренировка окончена. Осталось сдать контрольную.

Где-то в два урочника ночи, прежде чем договорились с Зотовым использовать комнату его слуги для вылазки, Лис пришел к Андрею в комнату. Андрей уже вывел бражный яд из желудка, постояв в раскорячку над писельником и засунув два пальца в рот.

Лис оглядел рисунки на стенах. Вгляделся в желтую лису возле палочных ног Круга жизни. Ухмыльнулся.

— Твоей комнате идет красный цвет, — сказал Лис.

Как только Андрей его впустил, Рита легла на свой тюфяк и отвернулась к стене.

— Здесь его немного, — буркнул Андрей.

— Странно, — Лис потеребил обрубки пальцев, — я вижу на стенах только красный.

Краску из стертых листьев клена. Из размельченных человеческих мышц без кожи. Из порубленных внутренних органов. Из липкой крови.

Плечо Риты дернулось. Вместе с песочно-желтым бантом.

— Я готов идти, — сказал Андрей.

Но Лис оперся плечом на рисунок с черной лисой на травяном поле. Лис сказал:

— Тебе придется быть готовым к большему. Потому что зверей можно приручить только так — кормя мясом. Голодный пес, к примеру. Миг назад он был верен тебе, и вот зверь уже отгрызает твою руку. Смотришь на впившуюся в тебя пасть и думаешь: а все же стоило покормить его раньше. Даже если с куска мяса стянули бы рубашку.

Андрей молчал, но это было не все: драным «псам» Лиса нужна в первую очередь чаша самоконтроля, чтобы управлять безумными качелями своего сознания.

Лис потерся плечом о рисунок, стирая с него краску. Сдирая матовую шкуру с лисы. Черные песчинки усыпали чистый пол рядом с тряпочной могилкой Охотникова.

Слышит ли Лис мысли нарисованных зверей?

— Все звери хотят есть. — Лис посмотрел на спину Риты и хмыкнул. — Давным-давно насмерть сразились две тысячные армии, в итоге выжил всего один копейщик, раненый в ногу, неспособный идти. Когда битва отгремела, на поле брани пожрать падали спустился волк оками.

Андрей отступил на шаг. С чего он вдруг заговорил о волках?

— Слушай меня, — сказал Лис, — ибо, когда настанет решающий миг, ты должен вспомнить мои слова. Иначе все пойдет прахом.

— Копейщик притворился мертвым. Когда волк подошел его обнюхать, раненый воин скрутил зверя, — говорил Лис. — Натянул ему на морду лошадиные удила с поводьями, завалился ему на спину. Волк вырывался, катаясь по земле, силился сбросить человека. Не отпуская, копейщик вытянул перед мордой волка копье с нанизанным куском падали.

Это совпадение. Не мог Лис говорить с внутренним волком тайком от Андрея.

Лис шагнул вперед, его плечо зашуршало по полотну, соскребая на пол зеленую траву.

— Нюх повел волка туда, — рассказывал Лис, а внутренний волк невозмутимо вылизывал подушечки на передних лапах, — куда указывал железный наконечник с дохлятиной, и какое-то время они так двигались, но вскоре пасть зверя резко дернулась, сорвав приманку, и тогда копейщик оторвал мяса от собственной раненой ноги. Нанизанная на копье плоть человека вела зверя под ним сквозь леса, луга, равнины, горы. Иногда зверь проворно срывал наживку, которую копейщик снова заменял мясом — содранным с себя. Всю дорогу до людей волк жрал своего наездника. Того, кто его приручал. Когда наконец они дошли до деревни, с одной ягодицы копейщика вдоль волчьего бока свисала только голая кость.

Лис смотрел на Андрея так, словно сам хотел обглодать его ногу:

— Мы с тобой будем готовы к жертвам, чтобы не позволить зверям безумствовать.

Неожиданно Рита подняла голову с тюфяка.

— Но если бы деревня находилась намного дальше, — сказала наложница, — копейщик скормил бы волку себя целиком.

Лис с раздражением пожал плечом.

— У аппетита каждого есть предел, Амурова-сан, — сказал Лис, опустив взгляд на могилку Стаса, — ты же наедаешься одной ватрушкой? Или в тебя запросто вместился бы мешок лепешек?

В ответ Рита плюхнулась обратно на тюфяк, проворчав:

— Твой волк кормится не мясом, а правдой, чтобы погадить ложью!

Прежде чем Лис ответил, Андрей сжал ручку двери. Рядом с этими двумя слухачами чужих мыслей было неловко. Пора уже напасть на четвертую комнату в левом крыле девятого этажа.

Только одно смущало: красная доска запрещает рубить, ломать и даже лизать двери и стены.

— Как мы войдем в комнату Видждан-сан? — сказал Андрей. Лис потрогал пальцем края облупившейся краски на травяном поле рисунка. Пощекотал обглоданную лису.

— У? Я думал, Сингенин-сан, ты скажешь: у тебя ведь столько талантов. — Лис пожал плечами. — Через дверь?

Андрей прижался лбом к облезлой доске. Волк, не обращая на него внимания, лизал себя меж задних лап.

— Тогда остается только с улицы? — предположил Лис.

Андрей повернулся к окну. Рита уже села и вглядывалась в чернь снаружи.

— Из клана проживает кто-то на девятом этаже? — сказал Андрей.

— Из нашего нет, — Лис улыбнулся, — но из клана союзников — возможно.

2

Створка окна распахнулась, и Андрей запрыгнул внутрь как раз, когда Алексей Зотов говорил:

— …Рассчитаетесь четырьмя пачками «Именинного», если бельчонок за окном таки не свалится.

— За окном был только я, — ровно сказал Андрей и подошел к Зотову, — никаких бельчат.

Дайме обоих кланов резко замолчали, ладони правых рук легли на оби. Никто не двигался, все выжидали, одна Гера Ява наклонила голову к Адаму Смирнову:

— Беленький-сан, — прошептала девочка-скелет только блондину, но все в комнате слышали, — я вырезала сетку на своей ночной рубашке — на животе и груди. В ней я почти как голенькая, но не совсем. Зайдешь ко мне поглядеть?

Адам не ответил, только его кисть подвинулась ближе к рукояти меча.

Самураи союзных кланов напряженно смотрели друг на друга. Лис протянул Андрею его катану.