— Вы намекаете, что я тоже киплю в таком чане?

— Ещё и как намекаю, Санда. Кипите. И ваши младшие врачи. И ваш блудный друг господин да Луна. И господин да Растан с вами. Подумайте над этим.

Я подумала. Более того, мне показалось, что я надумала что-то забавное.

— Карун. Ответьте мне на один вопрос. Сколько будет 673 в кубе?

По тому, как да Лигарра подавился кофе, я поняла, что подобной низости он от меня не ожидал. Пока офицер внутренних дел вытирал салфеткой рукав, молчание стало несколько угрожающим. Кажется, я перешла границы «дружеской» беседы?

— 3.048.421.217, - после паузы сказал он, — Вы это хотели узнать? Что я не страдаю акалькулией? И понимаю ваши чувства только ли в силу знания психологии? Теперь вы можете думать, что хотите…

Он уставился в чашку. Забытая сигарета дымилась между его пальцами. Мне было неловко. Ошиблась. И нашла ж с кем шутить шутки…

— Ладно, оставим пока эту тему, — с обманчивой мягкостью сказал да Лигарра, — Итак я подвел вас к неким выводам или нет?

— Кажется, мы это уже обсуждали, — мрачно пробубнила я. Боги-Братья, и как я умудряюсь вечно ощущать себя нашкодившей девчонкой..?

— Я хочу, чтобы вы понимали, — с ноткой, как мне показалось, раздражения проговорил он, — И работали на меня осознанно. Поверьте, это больше, чем я обычно предлагаю гражданам, помогающим КСН.

— Я понимаю, — прошептала я.

Мне казалось, он всё-таки не решается начать действительно важный разговор.

— У меня хорошая зрительная память, — вдруг непроницаемо сказал он, — Чудовищно хорошая, — Пока я соображала, к чему это он, да Лигарра приложился к чашке, и выражение его лица осталось для меня загадкой.

Жуткое подозрение осенило меня, и я бережно спросила:

— А достаточно ли хорошая, чтобы знать напамять..?

— Я вам этого не говорил, — отрезал офицер с непроницаемым лицом, — Но всё-таки я бы предложил вам серьёзно сотрудничать с КСН. Такие люди как вы… поверьте моему опыту — вы или плохо закончите, или я попрошу вас сделать мир лучше.

— Вы меня вербуете?! Хотя разве у меня есть выбор…

— Стать штатным сотрудником — выбор есть. Такие предолжения не повторяются, Санда. Но выбор есть. Тут вы можете подумать. Но ответить лишь однажды.

— Санда, — неожиданно проговорил он совершенно другим тоном, деловым и тихим, — Я хотел бы вашего совета. Как сильно может измениться личность человека после травмы головного мозга?

Он явно рассчитывал на неожиданность — и своего добился.

— Зависит от локализации травмы… её обширности… но теоретически… может весьма значительно… Описаны случаи полного изменения характера потерпевшего, его привычек… — съехав на привычную колею, я заговорила бойче, — Считается, что такие изменения необратимы, так как затрагивают структуру нервной ткани.

Конечно, я начинала медленно понимать, зачем, возможно, ему эти расспросы. Лапарси Куинси да Ринн. Всё ещё лежащий в «Масийя Рунтай»… а я уж и забывать про него начала.

— Санда, я очень рассчитываю на вашу помощь, но ещё раз подчеркиваю, что наша встреча носит неофициальный характер. Я хочу, чтобы вы достали мне образец тканей да Ринна.

Вот тут я разинула рот на полную катушку…

— Но вы же… вы… из второго… вы… можете всё это… легко…

Да Лигарра сжал губы.

— Просто поверьте мне на слово. Мне срочно необходимо всё это. Кровь или что-то в этом роде. А ещё бы неплохо отпечатки пальцев. Такие, какие они сейчас, — добавил он, — То есть я вижусь с да Ринном и я мог бы взять их сам, но если у нас будет несколько образцов, в том числе полученных без моего присутствия в палате, будет надёжнее.

Я захлопнула пасть, а потом рискнула спросить:

— А если я настою на объяснениях?

— А вы сами подумайте.

— Вы думаете, что да Ринн — это не да Ринн?! — пролепетала я, — Но на каком основании..? то есть, я хочу сказать, что если он так и не восстановил память и травма была глубока, то его поведение вполне может стать неадекватным. Это печально, но увы…

Заодно я подумала, что если всё так, то директор, наверное, в шоке. Ведь это по нашему недосмотру гость ушел из больницы… И на подотчётной мне смене, с холодком подумала я, поднимая глаза на своего жутковатого собеседника. А между тем да Лигарра спокойно продолжал:

— Поведение да Ринна как раз вполне обычное. Он узнает основных своих знакомых, ведёт себя по-человечески адекватно, интересуется наукой (хотя пока втайне от врачей — его травма ещё не излечена). Может быть, сейчас он чуть более контактен, чем был до аварии. С гораздо более выраженной мимикой. Но при этом у меня есть некие основания — основания, которые нельзя оформить в виде рапорта, так как они слишком эфемерны, если вы понимаете, о чём я, — голос его вдруг замедлился, — что он… всё-таки слишком отличается от того человека, которым он был… — неожиданно последние слова дались да Лигарре с трудом.

Он глядел в стол, я тоже, и мы оба напряженно думали. Он наверняка думал, не свалял ли он дурака, минуту назад рассказав мне нечто такое, на что ему не стоило намекать. А я пыталась понять, на что это мне вынуждено намекнули, отвечая на мой вопрос. На который нельзя было не ответить. Это и заставляло да Лигарру так растягивать нашу беседу? Что-то было, и это беспокоило меня.

Ну, однозначно, он знал физика раньше. Нет, неправильно. Он его Тень знает как хорошо знал! Лучше, чем брат, отец и кто угодно. Великолепно знал. Он, по его словам, интуитивно заподозрил лажу. Такую тонкую лажу, что её и описать-то нельзя. Но так знать другого человека может только тот, кто рядом днём и ночью, годами. Да Ринн. Ведущий гений Института прикладной физики «Каурра» Города Мудрости. Полагался ли ему личный специальный оперуполномоченный? Само собой… Мог ли да Лигарра быть этим спецоперу?

Проблема заключалась в том, что да Лигарра, таким образом, не мог быть офицером второго отдела КСН. Если я хоть что-то понимала в системе нашей госбезопасности…

Он был сотрудником контрразведки.

Я перевела взгляд на да Лигарру и поглядела на него, как в первый раз. Я и впрямь в первый раз в жизни достоверно видела офицера третьего отдела.

Да ещё и такого ранга…

— Я постараюсь сделать то, что вы просите, Карун.

Он кивнул.

Мы расстались, не сказав больше ни слова.

Кажется, мы оба пытались понять, не влезли ли мы в неприятности. И оба думали, что влезли.

Я — так была в этом уверена. Уж я точно.

Я понимала — нет разницы, наколько да Лигарра был правдив и откровенен со мной. В моих интересах сделать всё для выполнения его просьбы. Мне претила роль неосведомленнного исполнителя, но я понимала также, что для мне никогда не узнать всей картины событий вокруг да Ринна. Для этого следовало знать слишком много такого, на чём обычно стоял допуск «Ограниченному кругу»… Так что выйдя из кафе Куркиса я сразу начала думать, как выполнить задачу, не ставя в известность третьих лиц. Я думала об этом весь день.

С кровью было более-менее ясно. Её должны иногда брать на анализ. Сложность заключалась в том, чтобы её взяли именно сейчас, причем не каплю на общее исследование, а целую пробирку. Далее бесценная субстанция попадала в лабораторию, где ею непосредственно занимался Кинай и его коллеги-младшие врачи, а в сложных случаях — Мар да Луна. Как я не ломала голову, у меня не возникало никаких безобидных причин для изъятия крови. В нормальных условиях меня кровь да Ринна вообще не должна была интересовать! Что оставалось кроме как импровизировать? Украсть, например, хотя сама по себе эта мысль мне была не слишком приятна…

Однако для получения отпечатков (что было выдано мне в виде факультатива) мне следовало каким-то образом войти в контакт с объектом. В принципе, какой-то хупара типа Капа-Лу мог иметь доступ к вещам гостя, но привлекать других людей (пусть даже не слишком мозговитых уборщиков) было нельзя. Итак все было за необходимость зачастИть в галерею реабилитации. Под любым предлогом.