Сигурд и Гудрун сочетались браком, и вся страна, которой правили Нибелунги, ликовала вместе с ними. А Гримхильд, хоть и знала, что ее зелье будет действовать только до поры до времени, все же надеялась, что в сердце Сигурда, полном любовью к Гудрун, не найдется места старым воспоминаниям.

Как Брюнхильд была завоевана для Гуннара

 Теперь, женившись на Гудрун, Сигурд стал одним из Нибелунгов. Клад, хранившийся в пещере Фафнира, он перевез в их сокровищницу, а потом побывал во владениях своего приемного отца и повидался с конунгом Альбом и своей матерью Хьёрдис. Но он не помнил ни об Огненном чертоге, ни о Брюнхильд, которая ждала его там.

Конунг Гьюки умер, и на престол взошел Гуннар. Его мать мечтала, чтобы он женился, но Гуннар отговаривался тем, что пока не встречал девушки, которую захотел бы взять в жены.

Однако наедине с Сигурдом Гуннар часто заводил речь о далекой деве, смущавшей его покой. В конце концов Сигурд допытался, что это та девушка, которую воспели мудрейшие из поэтов, девушка по имени Брюнхильд, ждущая героя в чертоге, окруженном огненным кольцом.

Сигурда позабавило, что его благоразумный брат обольщен тою, о которой знает лишь понаслышке. Но коль скоро он очарован повестью о деве, отчего бы ему не отправиться в Огненный чертог и не жениться на ней? Так сказал Сигурд. Тогда Гуннар приблизил губы к его уху и спросил, не поможет ли Сигурд завоевать ее? И Сигурд сжал руку Гуннара и поклялся, что поможет.

И вот они втроем отправились на Хиндарфьялль — Гуннар, Хёгни и Сигурд. Они ехали и ехали, пока не выросли перед ними черные стены, окруженные бушующим пламенем. Ничто не напомнило Сигурду, что когда-то он уже побывал здесь. Гуннар, с каменным лицом, озаренным отсветом внутреннего пожара, пришпорил коня, чтобы промчаться сквозь огонь. Но Готи, его резвый скакун, стоял как вкопанный, и никакими понуканиями не удавалось сдвинуть его с места. Тогда Гуннар решил испытать Грани, коня Сигурда. Он тотчас вскочил на него и понесся к чертогу. Но Грани, почуяв, что всадник дрожит, взвился на дыбы перед огненной преградой. Лишь с Сигурдом в седле соглашался Грани ее преодолеть.

Это заставило трех побратимов призадуматься. Они долго совещались, и наконец Хёгни Премудрый сказал:

— Есть только один способ завоевать Брюнхильд. С помощью волшебного шлема Сигурд должен поменяться обличьем с Гуннаром и вместо него проскакать на Грани сквозь пламя и вывезти Брюнхильд.

Так сказал Хёгни Премудрый. А Сигурд, тронутый умоляющим взглядом названого брата, согласился. И вот с помощью колдовской силы своего шлема он поменялся обличьем с Гуннаром, а затем вскочил на Грани и помчался к огненному кольцу. И Грани, чуя, что тот, кто сидит на нем, не ведает страха, пронес его сквозь бурное пламя. Так Сигурд вновь очутился во дворе Огненного чертога. Там он спешился и приказал Грани ждать.

Когда он вошел в чертог, его взору предстала дева с луком в руках, целящаяся в мишень. Она повернулась к нему, и он увидел прекрасное суровое лицо, обрамленное завитками дивных сверкающих волос, с глазами подобными отражению звезд в морской глади. Он подумал, что стрела сейчас полетит в него. Но ошибся. Брюнхильд опустила лук и пошла к нему своей легкой поступью, будто не касаясь ногами земли. Приблизившись, она странно вскрикнула.

— Кто ты? — произнесла она. — Кто ты, проникший ко мне сквозь стену пылающего огня?

— Гуннар, сын Гьюки, из рода Нибелунгов, — сказал Сигурд.

— Ты самый храбрый в мире? — вопросила она.

— Я проскакал ради тебя сквозь жестокое пламя, — ответил Сигурд.

— Прошедший сквозь жестокое пламя может требовать меня в жены, — молвила Брюнхильд. — Так написано в рунах, и так должно быть. Но я думала, что лишь один способен на это. — Она испепелила юношу взглядом. — Я буду сражаться с тобой, как воин с воином! — вскричала она и, обхватив Сигурда своими могучими руками, попыталась его повалить.

Они стали бороться, но оба были так сильны, что ни один не мог одолеть другого. Так они боролись — Сигурд, первый из героев, и Брюнхильд, валькирия. В пылу борьбы Сигурд заломил деве руку. На ее пальце сверкнуло кольцо, и Сигурд сорвал его. Сорвал кольцо Андвари, свой собственный обручальный дар. И как только Сигурд проделал это, Брюнхильд упала на колени, будто сраженная внезапной немощью.

Тогда Сигурд подхватил ее на руки и понес туда, где оставил Грани, своего коня. Он положил девушку поперек седла и, сев позади нее, вывез за огненную стену. Там ждали Хёгни и Гуннар, Гуннар в обличье Сигурда. Брюнхильд прятала лицо в ладонях, не желая ни на кого смотреть. Обернувшись самим собой, Сигурд поскакал впереди Гуннара и Хёгни в палаты Нибелунгов.

Войдя, он увидел свою жену Гудрун, играющую с их маленьким сыном Сигмундом. Сигурд сел рядом и рассказал ей обо всем, что случилось: как он во имя братства завоевал для Гуннара валькирию Брюнхильд, и как он бился с нею, и победил ее, и снял с ее пальца кольцо, которое теперь было у него на руке.

И пока Сигурд говорил все это, туман, которым окутало его память зелье, сваренное матерью Гудрун, начал рассеиваться, и забрезжило в его мозгу смутное воспоминание о том, как он побывал в Огненном чертоге задолго до нынешнего дня и как проскакал сквозь огненную стену в собственном обличье. И опять, как в ту ночь, когда он выпил напиток забвения, его будто сковал сон. Он стоял, глядя на играющее дитя и на вышивающую жену, а мысли его витали далеко.

И тут в палаты Нибелунгов вошли Гуннар и Хёгни, ведя за собой Брюнхильд. Гудрун поднялась навстречу той, что вступила в дом как невеста ее брата. Сигурд посмотрел на Брюнхильд и вспомнил все. И тогда из его груди вырвался такой могучий вздох, что лопнули пряжки брони, в которую он был закован.

Смерть Сигурда

 Однажды Брюнхильд, царственная супруга конунга Гуннара, купалась в реке с женой Сигурда. Не часто оказывались они вместе. Брюнхильд была надменнейшей из женщин и при каждом удобном случае давала Гудрун понять, что та ей не ровня. И вот, когда они купались, Гудрун, отряхивая волосы, уронила на Брюнхильд несколько капель. Брюнхильд пошла от нее прочь вверх по реке. А жена Сигурда, не догадываясь, что Брюнхильд гневается на нее, поспешила следом.

— Зачем ты уходишь так далеко? — спросила Гудрун.

— Чтобы ты не отряхивала на меня свои волосы, — ответила Брюнхильд.

Гудрун остановилась, а Брюнхильд продолжала идти против течения в гордом одиночестве, для которого она, казалось, была создана.

— Почему ты так говоришь со мной, сестра? — вскричала Гудрун.

Ей вспомнилось, что с самого начала Брюнхильд держалась с ней высокомерно и разговаривала резко и неприветливо. Но она не могла взять в толк, почему.

А объяснялось это тем, что Брюнхильд узнала в Сигурде героя, который первым проскакал сквозь пламень и извлек из ее плоти шип древа сна, разрубив пряжки железного нагрудника. Ему, пробудившему ее к земной жизни, подарила она свою любовь. А он, как она думала, легко забыл о ней, отдав свою любовь другой девушке. И Брюнхильд, с ее гордостью валькирии, была глубоко уязвлена.

— Почему ты так говоришь со мной, Брюнхильд? — спросила Гудрун.

— Негоже, чтоб брызги с твоих волос попадали на ту, которая настолько выше тебя, на ту, кого конунг Гуннар выбрал себе в жены, — ответила Брюнхильд.

— Ты супруга конунга, но конунг не превосходит моего повелителя доблестью, — сказала Гудрун.