Богиня опустила Хнос на пол и опять принялась искать Ода. Его не было ни в одном из покоев. Она обошла чертоги всех обитателей Асгарда, расспрашивая о нем. Но никто не знал, куда он исчез. В конце концов Фрейя вернулась домой и стала ждать возвращения Ода. Но Од не приходил.

Вместо него пришла супруга Одина, царственная Фригг.

— Ты ждешь Ода, своего мужа, — сказала Фригг. — Увы, позволь открыть тебе, что Од сюда не вернется. Он исчез, когда ради блестящей побрякушки ты совершила то, что сделало его несчастным. Он ушел из Асгарда, и никто не знает, где его искать.

— Я буду искать его за пределами Асгарда! — вскричала Фрейя.

Она больше не плакала, только взяла малютку Хнос и передала ее Фригг, а затем взошла на свою повозку, запряженную парой кошек, и покатила из Асгарда на землю, в Мидгард, на поиски своего любимого.

Год за годом странствовала Фрейя по земле, разыскивая пропавшего Ода. Она добралась до самых пределов мира людей, откуда виднелся Ётунхейм, где жил великан, который хотел забрать ее вместе с солнцем и луной в награду за возведение стены вокруг Асгарда. Но нигде, от конца радужного моста Биврёста, соединявшего Асгард с землей, до границ Ётунхейма, не нашла она следа своего мужа Ода.

Наконец она повернула повозку к Биврёсту, радужному мосту, что протянулся от Мидгарда, земли, до Асгарда, селения богов. Хеймдалль, страж богов, охранял радужный мост. К нему и направилась Фрейя с трепетной надеждой в груди.

— О Хеймдалль, — крикнула она, — о Хеймдалль, страж богов, отзовись и скажи, если знаешь, где скрывается Од!

— Од в тех уголках, куда не заглянул ищущий. Од в тех уголках, откуда ушел ищущий. Тот, кто ищет Ода, никогда его не найдет, — сказал Хеймдалль, страж богов.

Фрейя стояла на Биврёсте и плакала. Фригг, царственная богиня, услышала всхлипывания и вышла из Асгарда утешить ее.

— Ах, чем ты можешь утешить меня, Фригг? — рыдала Фрейя. — Чем ты можешь утешить меня, если тот, кто ищет Ода, никогда его не найдет?

— Посмотри, как выросла твоя дочурка Хнос, — молвила Фригг.

Фрейя подняла глаза и увидела на радужном мосту Биврёсте прекрасную девушку. Она была юнее любой из дочерей асов и ванов, а лицо ее и фигура отличались таким совершенством, что все сердца таяли при виде ее.

И Фрейя утешилась в своей утрате. Она последовала за Фригг по Биврёсту, радужному мосту, и опять вступила в город богов. Вместе с дочерью Хнос стала жить Фрейя в собственном чертоге в Асгарде.

Она по-прежнему носила на шее Брисингамен, ожерелье Брисингов, отнявшее у нее Ода. Но теперь она носила его не для красы, а в напоминание о содеянном зле. Проливаемые ею слезы падали на землю золотым дождем. И поэты, знавшие ее историю, прозвали ее Плачущей Красавицей.

Как Фрейр завоевал Герд, девушку-великаншу, и как он потерял свой волшебный меч

 Фрейр, господин ванов, очень соскучился по своей сестре, которая надолго исчезла из Асгарда, и ему захотелось хоть мельком взглянуть на нее. (Надобно вам знать, что случилось это как раз тогда, когда Фрейя странствовала по свету в поисках мужа, пропавшего Ода.) А в Асгарде существовало место, откуда можно было обозревать мир и видеть всех, кто скитался по его дорогам. Это была башня Одина — Хлидскьяльв.

Высоко в небесную лазурь возносилась эта башня. Фрейр отправился туда, точно зная, что Одина Всеотца на Хлидскьяльве нет. Только Гери и Фреки, два волка, которые во время пиршеств лежали у ног Одина, заступили Фрейру дорогу в башню. Но Фрейр заговорил с Гери и Фреки на языке богов, и волкам Одина пришлось его пропустить.

Но, поднимаясь по ступенькам внутри башни, Фрейр, господин ванов, понимал, что искушает судьбу. Ибо никто из высших богов — ни Тор, защитник Асгарда, ни Бальдр, любимец асов, — никогда не взбирался на вершину этой башни и не садился на престол Всеотца. «Но мне достаточно хоть одним глазком взглянуть на сестру, — говорил себе Фрейр. — И со мной не случится ничего дурного, если я посмотрю на мир».

Он взошел на Хлидскьяльв, уселся на высокий трон Одина и окинул взором мир. Он увидел Мидгард, мир человеческий, с его домами и городами, фермами и людьми. А за Мидгардом он увидел Ётунхейм, страшную страну великанов, с ее черными горами и нагромождениями снега и льда. Увидел он и Фрейю, странствующую по свету. Ее лицо было обращено к Асгарду и путь лежал к городу богов. «Мое желание исполнилось, — сказал себе Фрейр, — и ничего дурного со мной не стряслось».

Но, произнося это, он не отрывал глаз от жилища, стоявшего среди льдов и снегов Ётунхейма. Долго созерцал он его, сам не зная зачем. Тут дверь дома распахнулась и на пороге показалась девушка-великанша. Фрейр смотрел на нее как зачарованный. Так велика была красота ее лица, что оно озаряло мрачную великанью страну, подобно звезде. Девушка постояла на пороге, а затем повернулась и шагнула внутрь, захлопнув за собой дверь.

Долго сидел Фрейр на престоле Одина. Затем он спустился по лестнице и прошел мимо волков, Гери и Фреки, которые угрожающе на него оскалились. Он обошел весь Асгард, но не встретил в городе богов никого, кто был бы ему приятен. Сон бежал от него в эту ночь, потому что не давала ему покоя краса девушки-великанши. А когда настало утро, Фрейра охватило чувство одиночества — ведь она была так далеко. Он опять отправился к Хлидскьяльву, но на сей раз волки Гери и Фреки зарычали и не пропустили его, хотя он опять заговорил с ними на языке богов.

Тогда он отправился за советом к мудрому Ньёрду, своему отцу.

— Ты видел Герд, сын мой, — сказал Ньёрд, — дочь великана Гюмира. Ты должен забыть ее. Твоя любовь к ней обернется для тебя бедой.

— Почему она обернется для меня бедой? — спросил Фрейр.

— Потому что за нее тебе придется отдать то, что ты ценишь превыше всего.

— Превыше всего я ценю свой волшебный меч.

— Тебе придется отдать свой волшебный меч, — сказал его отец, мудрый Ньёрд.

— Я отдам его, — заявил Фрейр, срывая с пояса чудесный булат.

— Одумайся, сын мой! — воскликнул Ньёрд. — Если отдашь свой меч, чем ты будешь сражаться в день Рагнарёка, когда великаны пойдут войной на богов?

Фрейр промолчал, но подумал, что день Рагнарёка еще далеко, а уходя, бросил:

— В Герд мое счастье.

Жил в Асгарде один отчаянный малый, дерзкий в словах и поступках, по имени Скирнир. Ни с кем, кроме Скирнира, не мог Фрейр поделиться своей кручиной — кручиной, ниспосланной ему за то, что он посмел сесть на престол Всеотца.

Скирнир рассмеялся, услышав историю Фрейра.

— Ты, ван, влюблен в девушку из Ётунхейма! Вот так потеха! И что же, ты собираешься жениться?

— Мне бы хоть поговорить с ней или послать ей любовную весточку, — молвил Фрейр. — Но я не могу оставить альвов без присмотра.

— А если я передам весточку Герд, — сказал Скирнир Удалый, — что станет мне наградой?

— Мой корабль Скидбладнир или вепрь Золотая Щетина, — ответил Фрейр.

— Нет, нет, — возразил Скирнир, — я хочу всегда носить это на моем поясе. Хочу, чтобы это можно было сжимать в ладони. Отдай мне свой волшебный меч.

Фрейр вспомнил предостережение отца, что ему нечем будет сражаться в день Рагнарёка, когда великаны пойдут войной на богов и на Асгард. Вспомнил и, отпрянув от Скирнира, некоторое время размышлял. А коротышка Скирнир меж тем смеялся над ним во всю свою широкую глотку, и его голубые глаза тоже смеялись. В конце концов Фрейр сказал себе: «День Рагнарёка еще далек, а в Герд мое счастье».

Он снял с пояса меч, вложил его в руку Скирнира и произнес:

— Я дарю тебе мой меч, Скирнир. Передай мое послание Герд, дочери Гюмира. Покажи ей это золото и драгоценные каменья и скажи, что я люблю ее и добиваюсь ее любви.