– И как ты там поживаешь? – положив в рот кусок шоколада, директриса сделала большой глоток чая.

– Да нормально, – я дернула плечом. – Обычно. Работаю, как-то кручусь.

– А чего грустная такая?

– Да так…

Рассказывать ей об утреннем разочаровании я не хотела.

"Представляете, мужчина, который мне понравился, оказался женат".

Ну глупо же.

– Говори-говори, я же вижу, – подначила она, не сводя с меня глаз-бусинок.

– Да ничего особенного. Это личное.

– Влюбилась, что ли?

– Господи, нет! Глупости какие! – вспыхнула я, чем выдала себя с головой. – Ни в кого я не влюбилась! Делать мне больше нечего.

– Это тот, что приходил? Он же взрослый для тебя, хоть и хорош собой.

– Лен Санна, ну хорошо же сидели, ну! Не нравится он мне ни капли! – с каждым словом я явно закапывала себя все больше и больше. – Давай закроем уже эту тему, я не за этим пришла.

– Точно влюбилась, – цокнула языком. – Бросил тебя, что ли?

– Нет, – теперь пришла моя очередь бурчать. – Он оказался женат.

– А, тоже мне – удивила, – махнула сухой ладонью. – Все они такие: сегодня люблю и в койку тащат, а завтра вот тебе бог, а вот порог. Я думала, ты умнее, Старцева.

– Да не прыгала я к нему в койку! У нас вообще ничего не было. Так, понравился… чуть-чуть.

– Угу, вижу я. Значит, плохо настаивал, а так бы точно тело предало. Вы же так свою развязность оправдываете.

– Ну все, раз ты так, я ухожу!

– Не ты, а вы! Ешь шоколад давай, а то растает.

Обижаться я даже не думала, она всегда себя вела, скорее, я разозлилась на саму себя. Неужели по мне все так заметно? Ведь если заметила она, то и Роман мог заметить.

А если эта его Кристина тоже все поняла? Вот позорище.

– К вам тут девочка поступила, Вострикова Кира… – намеренно сменила тему. – Вот буквально вчера, на передержку до суда.

– Соседка твоя, знаю.

– И как она?

– Да как все: в угол забилась и ни с кем говорить не хочет. Ничего, потом привыкнет. Себя вспомни, – пошуршав фольгой, отломила еще шоколада. – Читала я ее анкету, тут ей явно получше будет.

– А мне её не отдадут, как думаешь? Ну, если родительских прав мать ее лишат.

Директриса подняла на меня взгляд, транслирующий "ты спятила?"

– Не отдадут, – отрезала и уткнулась в чашку.

– Почему?

– По кочану. Сдалась она тебе? Тебе свою жизнь выстраивать надо, а не чужих детей поднимать. Своих потом нарожаешь, – и снова взглянула на меня: – Ты же не беременна от этого своего, надеюсь?

– Да не беременна я! И вообще, я как вы буду – ни мужа, ни детей. Так спокойнее.

И вот тут на лице директрисы отразилось что-то такое, чего я раньше никогда не видела. Внезапно она словно перестала быть той знакомой Лен Санной: властной, резкой, несгибаемой, и превратилась просто в женщину – уставшую, постаревшую и… несчастную.

– Вот как я не надо, Старцева. То еще счастье, – и словно окунувшись на мгновение в прошлое застыла, а потом очнулась и знакомо свела тонкие брови: – Ешь.

Какое-то время мы молча пили чай. Я не знала, о чем думала она, но сама я думала о Беркуте. О его внезапно нарисовавшейся жене, о его подарке. О том, ну почему мне так не везет.

Увидеться с Кирой мне не разрешили – рано. Надо чтоб рыдать перестала и немного привыкла к новому месту, а то так адаптация на месяцы растянется.

– После праздников приходи, – отрезала Лен Санна, и на этом я уехала к Валере, праздновать новый год.

***

Едва переступив порог квартиры Валеры я сразу поняла, что мне здесь не понравится. Бывает же такое: вроде бы ничего такого не произошло и внешне ничто не намекает на подвох, но ты его словно печенкой чувствуешь.

– О-о, ну привет, заходи! – Валера, уже порядком поддавший, протянул раскинутые в разные стороны руки. – Хорошо, что пришла. Шампанского?

– Не пью.

– Так праздник же!

– Нет.

К счастью, настаивать он не стал: кивнув на старую, заваленную верхней одеждой вешалку, а потом указал рукой на забитую народом комнату.

– Раздевайся и приходи, скоро старый год провожать будем.

Все мне здесь не нравилось: ни обстановка, ни музыка, ни шум чужих незнакомых голосов. Очень хотелось развернуться и поехать домой, но я запретила себе это делать.

Ну уж нет, этот праздник я ни за что не проведу в одиночестве! Он же там наверняка развлекается. Празднуют, поди, долгожданную встречу отмечают…

Я не имела никакого права ревновать его, но ревновала. Словно мазохистка визуализировала картину: как они сидят за накрытым столом в его просторной гостиной: мигают огоньки елки, на столе зажженные свечи и музыка из невидимых глазу динамиков.

Или вообще сидят в его шикарной ванной наполненной душистой пеной и пьют шампанское из высоких фужеров.

Вот с ним бы я шампанского выпила…

Тьфу!

– Ри-ит, ну ты чего там? – выглянул из зала Валера. – Иди сюда! Все самое интересное пропустишь!

Убрав волосы за уши я прикрепила улыбку и, заставив себя выкинуть из головы разные глупости, пошла в гущу народа.

Валера, пьяненько улыбнувшись, положил руку на мое плечо и театрально откашлялся:

– Народ, знакомьтесь, это Марго.

– Рита, – поправила я.

– Мы работаем, ну, можно сказать, что вместе.

– Тоже бездельница? – хохотнул кто-то.

– Это еще почему?

– Так охранница же!

Компания, нужно отметить, собралась "что надо", сразу видно – недалекого ума контингент. Точно такие же меня окружали в Яме.

Сразу началось: "да давай по чуть-чуть", "ну что ты как неродная", "болеешь, что ли, чем-то?" и прочее в том же духе. Я яростно отбивалась, отстаивая право сохранять свой ум трезвым и, улучив минутку, спряталась от всех в дальней комнате, которая, к счастью, пустовала. Только щебет новогоднего огонька по телевизору чуть разбавлял скуку.

Я с разочарованной миной опустилась на краешек дивана и уставилась в экран.

Прекрасный новый год, ничего не скажешь. Приехала, чтобы точно так же тупо просидеть одной, еще и в чужом доме. Дурацкая была идея ехать сюда.

Это все он, Беркут, "назло ему" сюда притащилась. Показать, что плевать я на него и его жену хотела.

Вот ду-ура-а. Будто ему до тебя есть хоть какое-то дело! Он и думать о тебе забыл, с такой-то красавицей-женой…

Возникла мысль просто уйти, но куда? Одиннадцать часов, транспорт давно не ходит, вызвать такси не на что. Тем более с праздничным тарифом можно больше без штанов остаться.

Решила пойти пешком. Да, пусть долго, но все равно время не на что убить, здесь оставаться я категорически не хотела.

Только я собралась по-тихому свинтить, как открылась дверь и в комнату вошел Валера. В руках у него было два фужера, и я закатила глаза. Сейчас начнется.

Почему всем непременно хочется меня споить?

– А ты чего тут? Пошли к нам, там весело.

– Я одиночество люблю.

– На, для настроения, – протянул один фужер мне, но я, само собой, отказалась.

– Валер, ну я же сказала уже…

Он опрокинул в себя содержимое одного фужера и со звоном поставил на заваленный всякой ерундой письменный стол.

– Ты чего грустная вообще такая, – удерживая в руке второй бокал, опустился рядом, настолько близко, что я вынуждена была чуть отодвинуться. – Приехала, даже не улыбаешься. Случилось чего?

– Нет.

– А чего тогда?

– Слушай, я поеду, наверное. У меня дела кое-какие наметились, – попыталась подняться, но он взял меня за руку, заставив притормозить.

– Да брось ты, ну ты чего. Ну не хочешь пить – не пей, тебя же никто не заставляет.

– Да не в этом даже дело. Просто это все… не мое. И веселиться не очень-то хочется.

– Ну посиди тогда, "огонек" посмотри. Все равно же добраться пока отсюда не на чем. Автобусы только утром ходить будут.

Он был пьян. Язык заплетался. Здесь, в этом незнакомом доме, в обычной "гражданской" одежде, а не форме охранника, он показался совсем чужим. Ну что я о нем знаю? Ничего. Может, он придурок последний, а я как идиотка притащилась. Где была моя осторожность?