— Это… — я с шумом вытолкнула воздух из лёгких, прогибаясь и подкручивая таз, чувствуя, как меня уже накрывает теми самыми ритмичными сокращениями чего-то там… — О-о-о-очень интересно, Юрий Евгеньевич… Слушала бы и слушала-а-а… а-а-а-а-а…

— Допустим… возьмём вагинальный оргазм… — пальцы внутри меня повернулись и ожесточённо надавили на какую-то точку… — Ты в курсе, что он тоже завязан на стимуляции…

Я уже не пыталась уловить смысл того, что Юра жарко шепчет мне в висок, хотя на задворках сознания осталась мысль о том, что это всё, безусловно, очень интересно, и я бы о многом поспорила на досуге, но…

Громко застонала, как никогда остро ощущая вот эти вот ритмичные сокращения и исходящие от них импульсы, охватывающие всё тело… Выгнулась, бессвязно поскуливая и замирая в моменте, чтобы продлить ощущения…

— Поза, Ксюш?! — Юра уткнулся лбом мне в плечо, вытаскивая руку и непроизвольно сжимая мокрой от избыточной влаги ладонью мой живот.

— А?! — распахнула глаза, выныривая из блаженного состояния и фокусируя взгляд на его макушке. — А, да, сейчас…

Поспешно повернулась на бок, приподнялась на локтях, вставая на четвереньки и выпячивая ягодицы.

— Так ещё не пробовали, Юр… — закусила губу, терпеливо дожидаясь, пока Юрий Евгеньевич пристроится сзади, и мысленно вспоминая, что ещё можно изобразить за оставшиеся полтора часа.

— Угу, — Юра со всего размаху толкнулся внутрь, до боли стискивая мои бёдра. — И ты мне… наездницу обещала, Ксюш…

— Помню… — я закрыла глаза, подмахивая на каждый резкий толчок. — Но с условием, что после каждого… этого… акта… мне положен… тщательный осмотр…

Юрий Евгеньевич с шумом выдохнул, замирая внутри меня и сильнее сминая кожу. Сквозь зубы просипел, тяжело дыша:

— Договорились…

Дурацкая улыбка не сползала с лица. Да-да, я знаю, что осталось всего двадцать минут отведённого для нас времени, и нам придётся покинуть эту комнату. Продлять аренду номера смысла нет, это очевидно. Но и за это непродолжительное время после завершения последнего… полового акта я была очень благодарна судьбе и Юрию Евгеньевичу — лежать вот так в обнимку с голым мужиком, треплющемся о какой-то гинекологическо-хирургической херне, было безумно хорошо…

— …Лапароскопия, как в абдоминальной хирургии, так и в гинекологии, имеет общую базу: эндохирургическая аппаратура — та же самая, за исключением некоторых определенных инструментов, приспособленных для весьма специфичных манипуляций, ну и техника наложения пневмоперитонеума и установки инструментов абсолютно та же, — Юра поудобнее переложил голову, и я поуютнее устроилась у него на плече, зарываясь носом в яремную впадинку, счастливо жмурясь. — Минимальные различия в привычках хирургов несущественны. Основные технические приёмы — рассечение и соединение тканей, гемостаз, санация и дренирование… — он сладко зевнул, насмешливо покосился в мою сторону. — Ты меня вообще слушаешь, Ксюш?

— О-о-очень внимательно, — с готовностью покивала головой, оглаживая пальчиком выступающую ключицу.

— М-м-м-м… — он усмехнулся, машинально одним непрерывным движением провёл ладонью по моим лопаткам, сдавил шею, потрепал мне волосы где-то над ухом. Глубоко вздохнул… — Пора собираться, наверное…

Не хотелось, да. Но ведь это не последняя наша встреча, верно?! Он же снова позвонит мне как-нибудь, предложит увидеться… Я даже не буду вредничать со своей романтикой и вполне обрадуюсь кабинету… Привыкну…

— Ну ты чего, Ксюх? — Юра напрягся, пытаясь повернуть голову так, чтобы заглянуть мне в лицо. — О чём подумала? Слёзы лить собралась что ли?!

— Я?! — я бодро приподнялась, незаметно шмыгнув носом и старательно натягивая на расстроенную физиономию прежнюю беззаботную улыбку. — Пф-ф-ф… Подумала, что в следующий раз не буду настаивать на свидании и сразу соглашусь на любое предложение с твоей стороны, — я закусила губу, чувствуя себя полнейшей дурой после такого двусмысленного откровения.

Юрий Евгеньевич только озорно хмыкнул, тоже привставая на локте.

— Ловлю на слове, Ксюш, — он хитро прищурился. — А если несколько предложений, на все согласишься без уговоров?

Вспыхнула от того, как пошло и интимно звучали его вопросы в моём воображении.

— Ну смотря что ты имеешь ввиду… — я кокетливо натянула чулок на ногу.

Юра почему-то приуныл.

— Тьфу… Что ты там себе уже напридумывала? Как я позову тебя в оперный театр на четырёхчасовые завывания или в музей современного искусства, и ты протащишь меня по всем этажам? Забудь. Я не про это.

Рассмеялась, украдкой наблюдая за тем, как он аккуратно надевает трусы, потом джинсы.

— Я тоже не про это.

— Вот и договорились, — Юра удовлетворённо кивнул, не уточняя даже, до чего именно мы договорились.

Промолчала, натягивая юбку и поворачиваясь к нему спиной, чтобы помог застегнуть. На следующее свида… следующую встречу надену что-нибудь более практичное, чтобы не возиться так долго…

Мимо ресепшена мы шли в обнимку — пусть все знают, что встреча дамы лёгкого поведения и щедрого мужчины прошла вполне успешно, и она честно заслужила свою оплату, а он не сильно разорился. Хотя, сейчас мы выглядели скорее как раз как влюбленная парочка…

В машине тоже ехали молча — Юра и без того поведал мне достаточно своих докторских знаний и теперь полностью сосредоточился на дороге, а я просто не знала, что сказать… Нет, если бы он спросил, то я бы с радостью чем-то поделилась! Но он молчал…

— Дети-то спят, Ксюш? — Юра задал вопрос тихо и монотонно, будто случайно озвучил пришедшую в голову мысль.

Нам осталось три перекрёстка и две улицы…

— Сын точно спит, ему завтра в сад, — я пожала плечами, делая вид, что ничуть не удивлена такому вопросу. — Младшая дочь, наверное, тоже… Должна, по крайней мере. А старшая вряд ли. Она уже достаточно взрослая и самостоятельная, видите ли, чтобы самой распоряжаться своей жизнью…

Юра понимающе хмыкнул, притормаживая перед светофором.

— Сколько им? Такая большая разница — одному завтра в сад, другая взрослая…

Вздохнула, нервно теребя подол плаща. Нет, дети — безусловно хорошая тема, но…

— Илюха на следующий год в школу пойдёт. Сонька в четвертом классе, ей десять недавно исполнилось. А Ольга уже совершеннолетняя… Замуж вроде как собирается… — я почесала нос, ощущая себя в этот момент совсем старой.

Юрий Евгеньевич кивнул в знак того, что услышал меня. Снова замолчал на несколько минут…

— А как вышло, что ты не замужем, Ксень? — Юра даже не повернул голову, когда машина снова притормозила на красный сигнал светофора.

Глубоко втянула носом воздух. Ну чего началось-то?! Нормально же всё было…

Рассказать? А почему нет…

— Так сложилось, — я равнодушно пожала плечами, провожая взглядом вереницу ярких витрин за окном, едва автомобиль снова пришёл в движение. — С отцом Оли, Володей, мы вместе учились, вроде как пожениться собирались… Но передумали. Первые лет пять он даже деньги исправно перечислял… Пока не женился. А там мы поругались окончательно, и я подала на отказ от алиментов. Надеялась, что у него совесть рано или поздно проснётся… Не проснулась, — я горько усмехнулась, в глубине души сожалея о том, что рассказ придётся значительно сократить, ибо до дома осталось всего ничего, и излить душу банально не хватит времени. — У него, кстати, сейчас помимо Ольги ещё четверо детей… Но это неважно. Он поначалу брал Олю на выходных на пару часов погулять, отец же всё-таки… А после своей женитьбы и нашего скандала вообще пропал для дочери. Ну я не настаивала…

Юра тихо чертыхнулся, перестраиваясь в другой ряд.

— Получается, вторая дочка и сын не от него?

— Нет, — я поджала губы. — Без алиментов стало совсем туго, и я устроилась на вторую работу — диспетчером в такси в ночную смену… Проработала там почти пять лет. За это время смогла взять комнаты в коммуналке в ипотеку с использованием маткапитала… Тогда и родилась Сонька. И нет, мы с Егором даже в отношениях не были. Просто как-то раз, вместо того, чтобы довезти меня до дома после смены, он предложил напиться в баре… Ну и напились, — я равнодушно пожала плечами. — Он, кстати, до сих пор не знает о том, что у него есть дочь. Я просто уволилась, — я опустила голову. — Зато с этого маткапитала погасила большую часть кредита. Все пособия туда ушли тогда, но зато своя жилплощадь… — я привычно чувствовала себя виноватой за все эти жизненные неурядицы, свалившиеся на мою голову. И да, прежде я могла оправдать их молодостью и отсутствием жизненного опыта, а теперь и успокоить себя нечем…