К тому времени, когда Кэкстон вернулась в Геттисберг, заморосил дождь, слабенький и мелкий. День клонился к вечеру, а скоро, не успеет она и глазом моргнуть, совсем стемнеет. Она въехала на стоянку единственного в городке отделения полиции на Хай-стрит, к югу от площади Линкольна. Доела взятую навынос еду, которая загромождала пассажирское сиденье «мазды»: ей было необходимо набраться сил, в особенности потому, что она чувствовала себя очень паршиво после событий прошлой ночи. Потом вышла из машины и шагнула в стеклянные двери полицейского участка. Сержант за стойкой встал, увидев ее, и указал ей на открывающиеся в обе стороны двери. За ними обнаружился общий зал — слабо освещенное пространство, полное перегородок, за каждой из которых был компьютер и пара офисных стульев. Полицейские в серой и черной форме по всему залу поднялись, когда она вошла. Лора тут же остановилась, когда все до единого повернулись к ней.

Это были патрульные, не детективы. Это были полицейские, которые весь день проводили на улице, следя за порядком. Мужчины в основном были высокими, а большинство — чересчур упитанными. У них были щетинистые усы и короткие аккуратные стрижки. Другими словами, они были очень похожи на ее отца в его лучшие годы. Их глаза ничего не выражали, так они смотрели во время допроса на подозреваемых, не желая выдавать никаких чувств.

Одного из них Лора узнала. Высокого широкоплечего парня, наклонившего голову, будто он боялся удариться о потолок. Он был одним из тех двоих, откликнувшихся на сигнал об ограблении похоронного бюро, тот самый, выживший. Тот, который остался возле своего погибшего напарника, когда она уехала на позаимствованном у них автомобиле. На его бейджике значилось «Глауэр». Он шагнул вперед, встал перед ней, его огромная фигура загородила ей путь. Лора не была уверена, чего он хочет, но приготовилась защищаться в случае, если он начнет задирать ее.

— Патрульный, — произнесла она, как бы приветствуя его.

— Офицер, — произнес он в ответ.

Губы его почти не шевелились, когда он заговорил.

— Здесь все были друзьями Брэда Гэррити. Он был тем самым парнем, который…

— Который погиб вчера при исполнении. Я помню, — опередила его Кэкстон.

Она пыталась сохранить взгляд такой же, как у него. Что он собирался сделать дальше? Взорваться, сказать, как ему противно видеть, что она расхаживает по его офису с таким видом, словно она запросто может здесь командовать? Может, он обвинит ее в смерти Гэррити? Винить надо было вампира, это всем известно, но Лора была намного более удобной мишенью для его ярости и гнева. Если ему захочется выпустить пар, решила Кэкстон, она это перенесет.

— Вы не знали его, — продолжал Глауэр. — Мы — знали. У него была жена и двое ребятишек, маленьких ребятишек. Он не был умником, но людям он нравился. Он был честным трудягой и любил свою работу. Любил этот город. Он вырос здесь.

— Мне жаль. — Она позволила себе изобразить на лице сострадание.

Но Глауэр покачал головой. Ему не нужны были ее извинения.

— Когда он погиб, я стал действовать по уставу. Я остался с ним до приезда «скорой», хотя и знал, что его больше нет. Я вызвал их. Потом вернулся сюда и закончил бумажную работу. Вы же, напротив, рванули за тем негодяем, который убил его.

Лора кивнула. У этой игры были свои правила, и Кэкстон следовала им.

— Мы слышали, что с вами произошло. Я видел, что случилось с моей машиной, когда ее вытаскивали буксиром со стоянки стадиона «Массельман». Мы все, — сказал он, оглядываясь на тех, кто стоял за ним, — просто хотим сказать кое-что.

Вот оно, подумала Кэкстон. Она примет это, что бы там ни было.

— Мы хотим сказать спасибо. Вы не знали Брэда, но вы рисковали своей жизнью, чтобы поймать его убийцу. Такую отвагу мы уважаем.

Один из тех, кто стоял у стены зала, начал хлопать. Остальные тут же присоединились. Аплодисменты нельзя было назвать оглушительными, но они были настоящими.

— Что бы вам ни потребовалось, чтобы поймать ту тварь, чего бы это ни стоило, мы с вами, — сказал Глауэр, перекрикивая аплодисменты. Он потянулся и схватил Кэкстон за руку, вновь и вновь пожимая ее. — Просто в следующий раз постарайтесь угробить машину Финстера. Та еще консервная банка.

Другой полицейский — должно быть, Финстер — воскликнул: «Попрошу!» — и все, включая Кэкстон, рассмеялись. Она вытащила свою руку из пальцев Глауэра, но позволила ему показать, как пройти в застекленный офис на другой стороне зала.

Там ее ждал шеф местной полиции; дюжины папок из оберточной бумаги были аккуратно разложены у него на столе. Он быстро встал, как только она вошла, пожал ей руку и сел на место.

— Офицер Кэкстон. Не могу передать, как я рад видеть вас здесь. Весь город Геттисберг рад, что вы можете помочь нам.

Именная табличка без следа пыли гласила: «Начальник полиции Висенте». На задней стене висели рамки с фотографиями полицейских прошлых лет, некоторые из снимков, судя по всему, шестидесяти- или восьмидесятилетней давности. Полицейские на них выглядели практически так же, как мужчины в общем зале, просто форма была другая.

Висенте выгодно отличался от них. Он был молод, может, лет на десять старше Кэкстон, и хотя у него были усы, они были тонкими и аккуратно подстриженными. Он был относительно невысок, с глазами яркими, ясными и полными оптимизма. Говорил он с еле уловимым пуэрториканским акцентом. На полицейских в зале он был совершенно не похож. Скорее он был похож на политика.

Лора окинула его профессионально оценивающим взглядом. Видимо, он пахал как проклятый, чтобы оказаться на этом месте, стать начальником тех людей за стенами его офиса. Должно быть, он столкнулся с огромным количеством дерьма, пробивая себе дорогу.

Кэкстон была знакома эта история, ибо она очень походила на ее собственную. Вот человек, с которым я могу сработаться, подумала она. Тот, кого она могла понять.

— Хочу поблагодарить вас, что вы пригласили меня сюда, — сказала она, чтобы начать разговор.

— Шутите? Думаю, это настоящее счастье, что вы оказались в Геттисберге прошлой ночью.

Он открыл одну из папок и вытащил карту города. Участки карты были выделены желтыми чернилами, а на полях теснилось множество рукописных пометок.

— Население здесь семь с половиной тысяч, а чаще всего в это время года у нас в городе проживает туристов в два раза больше этого числа. У меня двадцать приведенных к присяге патрульных, которые оберегают этих людей, и пара дюжин офицеров запаса, которых я могу использовать во время встреч выпускников или проведения крупных мероприятий. Обычно этого хватает. Как правило, самая большая наша забота — буйства на студенческих вечеринках в колледже или туристы, которые не умеют водить и превращают ситуацию на дорогах в сущий бардак.

Он перевел взгляд с карты и улыбнулся Кэкстон.

— В прошлом году мы отчитались по сорока пяти насильственным преступлениям. И среди них ни одного убийства.

— Ни одного? — переспросила Кэкстон, слегка ошалев. — У вас ни одного убийства за прошлый год?

Даже в самом сонном медвежьем углу обычно находилась пара забитых женщин, прикончивших своих мужей, или детишек, игравших с оружием и застреливших друг друга. Потом, если вдуматься, были и летальные исходы в дорожных происшествиях. В эру дорожного безумия все больше и больше людей понимают, что трехтонный внедорожник превращается в мощнейшее орудие убийства.

Но Висенте покачал головой.

— Это один из самых спокойных городов Пенсильвании. Мы этим гордимся и хотим, чтобы он оставался таким же. Мои люди не подготовлены, чтобы отвечать на то, что произошло прошлой ночью. Нам пришлось скачивать из компьютера соответствующие формуляры, чтобы отчитаться о гибели при исполнении, ибо ни одного не оказалось под рукой. Офицер Кэкстон, вы скажете нам, что делать, договорились? Вы скажете нам, как сохранить наших людей в безопасности.

Кэкстон откинулась в кресле и глубоко вздохнула.