Сквозь хрустальные линзы моей тюрьмы просачивалось достаточно то разгорающегося, то меркнущего света, чтобы я мог отличить день от ночи во внешнем мире. И я поддерживал свой небогатый событиями режим дня в соответствии с его ритмом. В последующие три дня я снова перечитал от корки до корки дневник Мелмана — сочинение, богатое иллюзиями и бедное полезной информацией — и уже почти сумел убедить себя, что Человек в Капюшоне, как он называл своего гостя и учителя, по всей вероятности был Люком. Об этом говорило все, за исключением нескольких озадачивших меня намеков на его двуполость. Упоминания ближе к концу записей относительно жертвования Сына Хаоса я мог смело принять на свой счет, если учесть, что Мелман готов был уничтожить меня. Но если это сделал Люк, то как объяснить его двусмысленное поведение на горе в Нью-Мексико, когда он посоветовал мне уничтожить Роковые Козыри Смерти, и прогнал меня так, словно защищал от чего-то? А потом он признался в нескольких более ранних покушениях на мою жизнь, не отрицая свое отношение и к последующим. У него не было для этого никаких оснований, если он в самом деле в ответе за все покушения. Что же еще тогда могло участвовать в деле? Кто еще? И как? В головоломке явно недоставало составных частей, но у меня складывалось впечатление, что они очень незначительны и самый маленький бит новой информации и легчайшее сотрясение узора внезапно заставит все стать на свои места, и образовавшийся рисунок будем тем, что мне полагалось бы уже давно увидеть. Я мог бы и догадаться, что визит произойдет ночью. Мог бы, но не догадался. Приди мне в голову эта простая мысль, я изменил бы цикл сна и бдил бы недремлющим оком. Хотя я и был уверен в действенности, моей западни, в истинно-критических делах важно каждое мелкое преимущество. Я крепко спал, и скрежет камня по камню доносился слабо, как бы издалека. Когда звуки продолжились, я заворочался, но прошло несколько секунд, прежде чем у меня в мозгу замкнулись нужные цепи, и я сообразил, что происходит. Потом, все еще толком не проснувшись, я резко встал, пригнулся у ближайшей ко входу пещеры стены, протирая глаза и смахивая волосы со лба, ища то ли утраченное бодрствование, то ли удаляющийся сон. Первые услышанные мною звуки вероятно издавали извлекаемые клинья, что повлекло за собой некоторое раскачивание и сдвигание валуна. Продолжавшиеся звуки были приглушенными. Поэтому я рискнул быстро заглянуть в пещеру. Не было видно ни открытого входа, ни звезд за ним. Вибрация сверху продолжалась. Звуки покачивания сменились постоянным хрустом и скрежетом. Сквозь полупрозрачный потолок пещеры сиял шар света, окутанный рассеянным нимбом. «Фонарь», — догадался я. Слишком рано светит, чтобы быть факелом… Да и непрактично — факел при данных обстоятельствах. Возник полумесяц неба с парой звезд на нижнем роге. Он расширился, и я услышал тяжелое дыхание и кряхтение, как мне показалось, двух человек. У меня просто руки зачесались, словно я получил инъекцию адреналина. Мой простой, защищенный от дурака план, похоже, никуда не годился, и в дураках мог оказаться я. Валун теперь сдвигался быстрее, и времени не оставалось даже на ругательства, так как мой мозг усиленно заработал, сосредоточившись на разработке плана действий. Я вызвал образ Логруса, и он возник у меня перед глазами. Я, все еще прижимаясь к стене, принялся двигать руками в соответствии с кажущимися бессистемными двумя ответвлениями этого фантома. К тому времени, как я добился удовлетворительней стыковки, шум сверху прекратился. Отверстие было свободным. Спустя несколько мгновений фонарь подняли и поднесли к нему… Я шагнул в центр пещеры и вытянул руки. Когда в поле зрения надо мной появились темные личности невысокого роста, мой простенький первоначальный план был отменен. Оба держали в правой руке кинжалы. Ни один из них не походил на Люка. Я потянулся вперед Логрусовыми отростками и взял обоих за горло, сдавив до такой степени, что они рухнули. Я подержал их еще немного и выпустил. Когда они упали, пропав из поля зрения, я зацепился за край отверстия светящимися световыми линиями и подтянулся по ним наверх. Добравшись до отверстия, я остановился, чтобы забрать свернувшегося петлей вокруг нижнего конца входа Фракира. Вот это-то и было моей ловушкой. Люк или кто другой прошел бы при входе через петлю, готовую мгновенно затянуться вокруг него. Однако, теперь… По склону справа от моря протянулась огненная дорожка. Упавший фонарь разбился, а пролившееся горючее превратилось в горящий ручеек. По обе его стороны лежали придушенные мной типы. Закрывавший вход валун располагался слева и несколько сзади от меня. Я остановился, опираясь на локти, — голова и плечи были над отверстиями, перед глазами — пляшущий образ Логруса с теплым щекотанием его силовых линий, все еще остающихся продолжением моих рук, и с Фракиром, переползающим с левого плеча на бицепс. Операция удалась чересчур легко. Я не мог себе представить, чтобы Люк поверил в потерю моей бдительности и доверил какой-то паре лакеев допросить, убить или увезти меня какой бы там ни была их задача. Вот поэтому-то я и не вылез полностью, а изучил ночное пространство со сравнительно безопасного наблюдательного пункта. Я понял, что поступил весьма осмотрительно, ибо у пещеры в эту ночь, кроме меня и двух трупов, был еще кто-то. При уменьшающейся силе свечения огненной дорожки было настолько темно, что обыкновенное зрение отказывалось служить. Но когда я вызывал Логруса, то психический механизм, позволяющий мне узреть его образ, давал мне также возможность видеть и другие нефизические явления. Именно поэтому я заметил тень под деревом слева от меня. Среди других теней ее вряд ли можно было заметить. И при сем присутствовал странный Узор, напоминающий Лабиринт Амбера: он вращался словно медленное цепочное колесо, простирая щупальца пронизанного дымом желтого света. Они тянулись ко мне сквозь ночь, и я завороженно следил, уже зная, что сделаю, когда наступит нужный момент. Ко мне тянулись четыре больших щупальца, подбирающиеся медленно, наощупь. Оказавшись в нескольких ярдах от меня, они остановились, провисли, а затем метнулись, точно кобры. Я держал руки сведенными и слегка их скрестив, вытянув вперед Логрусовые конечности… Одним размашистым движением я развел их, наклонившись при этом чуть вперед. Логрусовые манипуляторы ударили по желтым щупальцам и отбросили их, швырнув обратно. Когда это произошло, я ощутил щекотку в локтях. Затем, используя Логрусовое продолжение правой руки, как меч, я ударил по заколебавшемуся теперь Узору, словно по щиту. Я услышал короткий, резкий вскрик, когда изображение его потускнело, и быстро ударил еще раз, затем вытащил себя из входного отверстия и бросился вниз по склону, испытывая боль в руке. Изображение, чем бы оно ни было, растаяло и пропало. Однако к тому времени я уже мог четко различить прислонившуюся к стволу фигуру. Похоже, это была женщина, хотя черты ее лица нельзя было разобрать из-за какого-то маленького предмета, который она подняла и держала теперь почти на уровне глаз. Опасаясь, что это какое-нибудь оружие, я ударил по нему Логрусовыми манипуляторами, пытаясь выбить из рук. И тут же споткнулся, так как последовавшая отдача ударила меня по руке с немалой силой. Кажется, я ударил по магическому предмету. По крайней мере, я имел удовольствие видеть, что дама тоже пошатнулась и даже издала короткий вскрик, но предмет удержала. Мгновение спустя вокруг ее фигуры начало образовываться слабое многоцветное сияние, и я тут же сообразил, что это за штука. Я только что направил силу Логруса против Козыря. Сейчас я обязательно должен был добраться до нее, хотя бы ради выяснения ее личности. Но ринувшись вперед, я сообразил, что не успею вовремя удержать ее, если не… Я сорвал с плеча Фракира и метнул вдоль силовой линии Логруса, придавая ему на лету нужное направление и отдав команду. С нового угла зрения и благодаря окружавшему ее теперь слабому радужному ореолу, я разглядел, наконец, лицо этой дамы. Это была Ясра, та самая женщина, которая чуть было не убила меня своим памятным укусом в квартире Мелмана. Еще миг, и она исчезнет, унося с собой мой шанс добиться хотя бы минимальных знаний, от которых могла зависеть моя жизнь.