— Люк… — начал было я, но один из собакоголовых цветов укусил меня за руку, про которую я забыл, и все поблизости пошло трещинами, словно нарисованное на стекле, только что пробитом пулей. За ним виднелась радуга.

— Мерль! Мерль!

Это Дронна тряс меня за плечо, как засвидетельствовали внезапно открывшиеся глаза. А на диване, там, где недавно покоилась, моя голова, осталось влажное пятно.

Я приподнялся на локтях и протер глаза.

— Дронна… что?

— Не знаю.

— Чего ты не знаешь? Я хочу сказать… Черт! Что случилось?

— Я сидел вон в том кресле, — сказал он, — дожидаясь, когда ты проснешься. Мартин сообщил мне, что ты здесь. Я просто собирался передать, что Рэндом хотел увидеться с тобой, когда ты проснешься. Ты меня понял?

Я кивнул, а потом заметил, что из моей руки сочится кровь, точно из того места, куда меня укусил цветок.

— Долго я спал?

— Минут двадцать, не больше.

Я опустил ноги на пол и сел.

— Так почему же ты не разбудил меня?

— Ты козырялся.

— Козырялся? Во сне? Так не бывает! Ты уверен?

— В данный момент, к несчастью, я трезв, — пожаловался Дронна. — У тебя появилось радужное свечение, и ты начал таять. Тогда я подумал, что мне лучше разбудить тебя и спросить, хочешь ли ты этого на самом деле? Что ты перед этим пил? Растворитель для красок?

— Нет.

— Я попробовал его на своей собаке… один раз…

— Сны, — пробурчал я, массируя виски так, что в них застучало. — Вот и все. Сны.

— Их могут видеть и другие люди? Вроде путешествия в мир грез под воздействием наркотика?

— Я имел в виду не это.

— Нам лучше повидать Рэндома, — он повернулся к двери.

Я качнул головой.

— Чуть позже. Я намерен просто посидеть здесь и собраться с силами. Что-то тут не так.

Стена у меня за спиной, казалось, таяла, словно отлитая из воска и поставленная слишком близко к огню.

— Похоже, настало время тревог и экскурсий, — заметил Дронна. — На помощь! — завопил он и выбежал в коридор.

Через пару секунд стена снова сделалась нормальной во всех отношениях, но я дрожал. Что за чертовщина тут происходит? Не сумела ли Маска наложить на меня заклятие, прежде чем я смотался? Если так, то на что оно направлено? Я встал и медленно заходил по комнате. Все теперь, казалось, было на месте. Я знал, что не все так просто, как порожденная моими недавними страхами галлюцинация, поскольку Дронна тоже видел ее. Выходит, что я не чокнулся. Это было что-то иное, а чем бы оно ни было, я чувствовал, что оно все еще таится поблизости. В воздухе теперь стояла определенная неестественная ясность, и все предметы в нем казались необычайно четкими. Я быстро обошел комнату, не представляя, что именно я ищу. И неудивительно, что ничего не нашел. Тогда я вышел в коридор. А не могла ли проблема заключаться в чем-то, что я приволок с собой? Может быть, Ясра, негнущаяся и раскрашенная, была Троянским конем? Я направился в главный холл. Не успел я сделать и дюжины шагов, как передо мной возникла косая развертка света. Я заставил себя идти дальше, и она отступала по мере моего продвижения, меняя при этом форму.

— Мерль, пошли! — раздался голос Дюка, но его самого видно нигде не было.

— Куда? — отозвался я, не замедляя шага.

Никакого ответа, но решетка посередине разделилась и две ее половинки распахнулись передо мной, словно ставни. Появился почти ослепительный свет, и мне подумалось, что в нем я мельком увидел кролика. Затем внезапно видение исчезло и единственное, что не давало мне поверить, будто все снова стало нормальным — это всего несколько мгновений смеха Люка, не имевшего никакого видимого источника. Я побежал. Может быть, на самом деле враг — это Люк, о чем меня предупреждали? Может, в процессе всего недавно случившегося мною каким-то образом манипулировали, и всего лишь с целью освободить Ясру из Замка Четырех Миров? И теперь, когда она находится в безопасности, не набрался ли он безрассудной смелости — вторгнуться в Амбер и вызвать меня на колдовскую дуэль, условий которой я даже не понимал? Нет, я не мог в это поверить. Я был убежден, что он не обладает подобной мощью. Но даже если и обладал, то не посмел бы такое испробовать — ведь заложницей служила его мать. Мчась по коридору, я снова услышал его — отовсюду и ниоткуда. На этот раз он пел. У него оказался мощный баритон, а песню он выбрал шотландскую: «В стародавнюю пору». Может быть, это тоже что-то значило?. Я ворвался в холл. Мартин с Борсом ушли. Неподалеку от того места, где они стояли, я увидел на буфете пустые стаканы. А возле другой двери? Да, возле другой двери оставалась Ясра — прямая, неизменная, все еще державшая плащ.

— Ладно, Люк! Давай играть в открытую! — крикнул я. — Кончай эту ерунду и давай уладим дело!

— А?

Пение внезапно прекратилось.

Я медленно подошел к Ясре, изучая ее на ходу. Она совершенно не изменилась, если не считать шляпы, повешенной кем-то на другую руку. Я услышал донесшийся из недр дворца крик. Вероятно, это Дронна все еще поднимал тревогу.

— Люк, где бы ты ни был, если ты слышишь меня, то посмотри и послушай хорошенько — она у меня здесь. Видишь? Чего бы ты ни замышлял, не забывай об этом.

По комнате прошла сильная рябь, словно я стоял среди картины без рамы, которую кто-то только что решил тряхнуть, изогнуть, а потом натянуть получше.

— Ну?

Ничего…

А затем смешок:

— Мать-вешалка… ну-ну… Эй, спасибо, дружище Здорово… Не мог достать тебя раньше. Не знал, что ты добрался туда. Они разгромили нас наголову. Взял несколько наемников на дельтапланах, оседлали восходящие, потоки. Однако они оказались готовыми, раздолбали нас… потом точно не помню… Больно!

— Ты цел?

До меня донеслось нечто вроде рыдания как раз тогда, когда в холл, вошел Рэндом, а за ним виднелась долговязая фигура безмолвного, как смерть, Бенедикта.

— Мерль! — окликнул меня Рэндом. — Что происходит?

— Не знаю.

— Разумеется, я поставлю тебе рюмочку, — донесся очень слабый голос Люка.

По центру холла прокатилась огненная буря. Продолжалась она всего мгновение, а затем на ее месте появился большой прямоугольник.

— Ты же колдун! — возмутился Рэндом. — Так сделай же что-нибудь!

— Я не понимаю, что это за чертовщина! — огрызнулся я. — Никогда не видел ничего подобного. Это похоже на магию, несущуюся черт знает куда, закусив удила.

В прямоугольнике стал проявляться силуэт с человеческими очертаниями. Форма его определилась, появились черты, одежда. Это был Козырь. Гигантский Козырь, висящий в воздухе, обретающий осязаемость. Это был… я. Я смотрел на собственное лицо, и оно глядело на меня. Я заметил, что я улыбаюсь.

— Пошли, Мерль, присоединяйся к компании, — услышал я слова Люка, и Козырь стал медленно вращаться вокруг вертикальной оси. Холл наполнился звоном, точно от стеклянных колокольчиков. Огромная Карта поворачивалась, пока я не увидел ее с ребра — черная прорезь. Затем темная линия расширилась, заколыхавшись, как раздвигающийся занавес, и я заметил скользящие за ним клочья интенсивного цвета. А также увидел гусеницу, курившую кальян, толстые зонтики и яркие сверкающие перила… Из щели появилась рука.

— Прямиком сюда.

Я услышал, как у Рэндома перехватило дыхание.

Меч Бенедикта внезапно нацелился на открывающуюся сцену, но Рэндом положил ладонь ему на плечо и проронил:

— Нет…

В обширном холле вновь повисла странная, бессвязная музыка, и она почему-то казалось вполне уместной.

— Пошли, Мерль.

— Ты являешься или исчезаешь? — осведомился я.

— И то, и другое.

— Ты дал мне обещание, Люк, — сведения в обмен на спасение твоей матери, — напомнил я. — Она у меня здесь. Так как насчет сведений?

— Что-то жизненно важное для твоего благополучия? — медленно переспросил он.

— Ты сказал, жизненно важное для благополучия Амбера.

— Ах, тот секрет?

— Я был бы рад услышать и другой тоже.

— Сожалею… Я продаю только один секрет. Который ты выбираешь?