— Как-как?

Она выпустила голубое колечко дыма, тихо вздохнула и терпеливо пояснила:

— Люк заперт в петле, а ты заблудился в куплетах. Вот и все.

— Как это произошло? — заинтересовался я.

— Понятия не имею.

— Э-э-э… а как выбраться из этой петли?

— Этого я тебе сказать не могу.

Я повернулся к Коту, который вновь стал проявляться вокруг своей улыбки.

— Полагаю, ты тоже не знаешь… — начал было я.

— Я видел, как сначала появился он, а потом ты, — усмехнулся Кот. — И даже для этого места ваше появление выглядело несколько… необычным, что натолкнуло меня на мысль, что по крайней мере один из вас в связи с магией.

— От твоих собственных появлений иной раз тоже можно порядком напугаться, — заметил я.

— Я свои лапы не распускаю, — отозвался он. — А это уже больше того, что может сказать в свою защиту Люк.

— Что ты имеешь в виду?

— Он угодил в коварную ловушку.

— Как же она действует?

Но он снова исчез, на этот раз вместе с улыбкой. Коварная ловушка? Кажется, это намек на то, что я просто присоединился к решению проблемы, которая предназначалась для Люка. Такое умозаключение показалось мне верным, хотя и не давало ни малейшего представления о том, что это за проблема, и что с ней нужно делать. Я потянулся за кружкой. Если я не в состоянии разрешить свою проблему, то вполне могу ею наслаждаться. Сделав небольшой глоток, я осознал, что в мое лицо вглядывается пара бледно-горящих глаз. Раньше я не замечал их, и странным их делало то, что находились они в затемненной части фрески на противоположной стороне помещения, а также то, что они двигались, медленно перемещаясь влево. В некотором роде это завораживало, и когда я потерял из виду глаза, то мог наблюдать за передвижением существа, которому эти глаза принадлежали, по колышущейся траве, когда оно оказалось в том месте, которое я хотел навестить несколько минут назад. А далеко-далеко справа, сразу за Люком, я заметил теперь стройного джентльмена в темной куртке с палитрой и кисточкой в руках, медленно материализующегося из фрески. Я глотнул еще немного и стал наблюдать за тем, что в данный момент из плоскостной реальности стало перемещаться в трехмерную. Между камнем и кустом высунулось рыло из ружейной стали, над рылом горели бледные глаза, с темной морды капала на землю синяя слюна. Существо это было либо очень невысоким, либо очень согнувшимся, и я никак не мог решить, изучает ли оно все общество или конкретно меня. Я наклонился и поймал Шалтая за пояс как раз тогда, когда он собирался плюхнуться на бок.

— Извините, — сказал я. — Вы не могли бы сказать мне, что это за существо?

Я показал на него рукой как раз в тот момент, когда оно появилось все — многоногое, длиннохвостое, с темной волосатой чешуей и к тому, же проворное. Когти его сверкали красным и, кинувшись к нам, существо подняло хвост. Затуманенный взгляд Шалтая встретился с моим и затем скользнул дальше.

— Я здесь не для того, сударь, — возмутился он, — чтобы уменьшать ваше невежество в зооло… Боже мой! Это же…

Существо сверкало и быстро приближалось. Интересно, сколько времени ему понадобится, чтобы добраться сюда, учитывая мой недавний, эксперимент? Или тот эффект рассчитан лишь на мои попытки убраться отсюда? Сегменты тела существа скользили относительно друг друга, оно шипело, точно спущенная камера или вода, попавшая на раскаленную сковороду, и испаряющаяся слюна отмечала его след на картине. Скорость продвижения существа не только не уменьшилась, а даже возросла. Моя левая рука самопроизвольно двинулась вперед, к горлу подступило несколько непрошеных слов. Произнес я их как раз тогда, когда эта тварь запросто пересекла тот промежуток, который ранее не дался мне, и сжала челюсти, как бы готовясь к прыжку.

— Брандашмыг! — заорал кто-то.

— Злопастный Брандашмыг, — поправил Шалтай.

Когда я произнес последнее слово и проделал завершающий жест, перед моим внутренним взором поплыл образ Логруса. Томная тварь, только что выпустившая когти на передних лапах, внезапно убрала их назад, схватилась лапами за верхнюю часть своей груди, выкатила глаза, издала тихий стон, рухнула и осталась лежать на спине, вытянув вверх свои многочисленные ноги. Над тварью возникла улыбка Кота и его рот зашевелился:

— Мертвый Злопастный Брандашмыг, — констатировал он.

Улыбка поплыла ко мне, а вокруг нее собрался весь Кот.

— Это было заклинание останови сердца, да? — поинтересовался он, обратившись ко мне.

— Полагаю, да. Это получилось у меня совершенно рефлекторно. Да, теперь припоминаю, это заклинание я все время держал наготове.

— Так я и думал. Я был уверен, что на нашей вечеринке присутствует магия.

Появившийся во время произнесения заклинания образ Логруса послужил также и для другой цели, включив свет в темном чердаке моего мозга. Колдовство… Ну, конечно. Я, Мерлин, сын Корвина — колдун, причем такой, какие редко встречаются в тех краях, где я частенько бывал в последние годы. Лукас Гейнард, известный также под именем Ринальдо из Кашеры, тоже колдун, но несколько иного плана, чем я. И Кот, казавшийся довольно искушенным в этих делах, вероятно, не ошибался, решительно проанализировав наше положение и заявив, что мы угодили в магическую ловушку. Такая ситуация, одна из немногих, при которых моя чувствительность и тренировка плохо уведомляют меня о природе затруднительного положения. Такое случается, так как мои свойства тоже попадают под действие заклятья и подвержены его силам, если эта штука вообще саморегламентируется. Короче, мое положение походит на дальтонизм. Я не мог придумать ни одного способа, позволяющего с уверенностью определить, что происходит, без помощи извне. Пока я размышлял над ситуацией, к заведению прибыла королевская конница и королевская рать. Вошедшие ратники обвязали веревками тушу Брандашмыга. А конница уволокла ее. Пока это происходило, Шалтай слез с табурета у стойки и отправился на свидание с туалетом. По возвращении он обнаружил, что не в состоянии занять прежнее место у стойки. Он крикнул королевским ратникам, требуя помочь ему, но те были заняты погибшим Брандашмыгом, протаскивая его меж столиков, и не обратили на него внимания. К нам подошел улыбающийся Люк.

— Так значит это был Брандашмыг, — заметил он. — Я всегда хотел узнать, на что они похожи. Вот если бы мы могли еще устроить так, чтобы рядом появился Бармоглот.

— Ш-ш-ш… — предостерег его Кот. — Он должен быть где-то на фреске и, наверное, прислушивается. Не будите его! Он может вылететь из засады, полыхая огнем. Помните, он свиреп и дик! Не напрашивайтесь на непри… — Кот бросил быстрый взгляд в сторону стены и мгновенно несколько раз последовательно пропал и появился.

Не обращая на него внимания, Люк заметил:

— Я как раз вспомнил об иллюстрациях Топпиала.

Кот материализовался у противоположного конца стойки, отдал кружку Болванщику и сказал:

— Слышу кулдыканье. Огненные глаза перемещаются влево.

Я взглянул на фреску и тоже увидел горящие глаза и услышал странный звук.

— Это может быть кто угодно из живых существ, — предположил Люк.

Кот двинулся к полкам за стойкой и протянул лапу вверх, где на стене висело странное оружие, переливаясь и смещаясь в тени. Он снял эту штуковину и толкнул ее по стойке. Она скользнула по поверхности и замерла перед Люком.

— В такой момент хорошо иметь Булатный Меч, вот что я могу сказать.

Люк рассмеялся, а я завороженно уставился на это устройство, выглядевшее так, точно его сделали из крыльев мотыльков и свернутого спиралью лунного света. И тут я вновь услышал кулдыканье.

— Не стой тут просто, дум глубоких полон — бросил Кот, осушив стакан Шалтая и снова исчезая.

По-прежнему усмехаясь, Люк протянул свою кружку, чтобы вновь ее наполнить, а я стоял, глубоких полон дум. Примененное мною для уничтожения Брандашмыга заклинание изменило ход моих мыслей. В последовавший за этим долгий или недолгий миг у меня в голове, кажется, начало проясняться. Я решил, что это благодаря недолго виденному мною образу Логруса. И поэтому я вызвал его вновь. Знак возник передо мной, паря в воздухе. Я задержал его и смотрел. Казалось, в моей голове снова повеяло холодным ветром. Осколки памяти притягивались друг к другу, собираясь в цельную ткань, наделенную пониманием. Ну, конечно… Кулдыканье стало громче, и я заметил плывущую среди отдаленных деревьев тень Бармоглота с глазами, похожими на посадочные огни и с множеством острых граней, предназначенных для кусания и хватания… И это не имело теперь ни малейшего значения, ибо я понял, что происходит, кто в ответе, как и почему. Я согнулся, наклонившись пониже, так что чуть задел костяшками пальцев носок правого сапога.