— Уф! — издал звук Люк, неожиданно поворачиваясь у меня в руках.

— Согласен, — отреагировал я, — но не, двигайся, ладно? Мы того гляди расшибемся.

— И сгорим, — заявил он, поворачивая голову вверх, чтобы посмотреть на сражающихся чудищ, а затем вниз, когда он сообразил, что мы падаем.. — Что за странный путь ты избрал?

Отверстие теперь стало еще больше, а скорость замедлилась, что предоставляло возможность сносно^, приземлиться. Заклинание, названное мной «Оплеуха Великана», вероятно, замедлит наше движение до полной остановки или немного вознесет нас обратно. Но лучше получить несколько синяков в данный момент, чем стать препятствием на пути борющихся чудовищ. И впрямь плохой путь… Я думал о словах Рэндома, когда мы под безумным углом миновали отверстие, ударились оземь и покатились. Спуск наш закончился в пещере неподалеку от ее входа. Направо и налево шли туннели. Вход в пещеру оказался за моей спиной. Один мимолетный взгляд показал, что он ведет, в солнечную и зеленую долину, плохо сейчас видную. Люк неподвижно растянулся рядом со мной. Я быстро поднялся, схватил его под мышки и поволок от темного отверстия, из которого мы только что вывалились. Звуки схватки Огненного Ангела и Бармоглота слышались совсем близко. Хорошо, что Люк вновь оказался без сознания. Если моя догадка верна, его состояние достаточно плохое для любого амберита. Но для амберита с колдовскими способностями оно представляет собой крайне опасную разновидность магического сна, с которым я никогда ранее не встречался. И я совершенно не имел понятия, как именно следует с ним обращаться. Я поводок его к туннелю справа, так как он был уже других, и теоретически защищаться в нем будет легче. Не успели мы укрыться за поворотом, как из отверстия вывалились два зверя, терзая и разрывая друг друга. Они катались по полу пещеры, щелкая когтями, издавая шипение и свист при особенно удачных ударах. Казалось, они совершенно забыли о нас. Я воспользовался этим и продолжил отступление по туннелю, пока основательно в него не углубился. Я мог только предполагать, что догадка Рэндома верна. В конце концов он ведь музыкант и играл во всех Отражениях. К тому же сам я ничего лучшего предложить не мог. Я вызвал знак Логруса. Когда я добился его четкости и зацепил им свои руки, то мог бы применить его для удара по дерущимся зверям. Но они не обращали на меня никакого внимания, а я не желал привлекать к себе их взгляды. И к тому же я не был уверен, что удар, эквивалентный удару брусом два на четыре дюйма толщиной, подействует на них с достаточной силой. Кроме того, заказ мой был готов, и воспользоваться им надлежало сейчас. Поэтому я протянул руки к Логрусу. Потребовалось бесконечно долгое время. Пришлось пройти крайне широкий район Отражений, прежде чем я нашел то, что искал. Затем мне пришлось повторить этот процесс много раз. А потом и еще раз… Вещей требовалось много и все они находились далеко. В то же время сражавшиеся звери не показывали ни малейших признаков ослабления, их когти высекали искры из стен пещеры. Они поранили друг друга в бессчетном количестве мест, и тела их покрывала темная кровь. Неожиданно Люк вновь очнулся, приподнялся и завороженно уставился на схватку. Я не знал, сколь, долго она будет привлекать к себе его внимание. Теперь мне было важно, чтобы он пребывал в сознании, и я от души радовался, что он не вспоминал о других делах. Я, кстати, болел за Бармоглота. Тот был просто скверным зверем, и он не обязательно нацеливался на меня, когда его отвлекло появление в баре Огненного Ангела, который играл совершенно иную роль. Ему не полагалось находиться на таком удалении от Хаоса, если только его не послали по мою душу. Их дьявольски трудно изловить, еще труднее обучить и опасно укрощать. Поэтому с ними немалые расходы и риск. Никто не тратит сил на Огненного Ангела за здорово живешь. Их главная цель — убивать, и насколько я знаю, никто и никогда не применял их в качестве слуг, кроме как при Дворе Хаоса. Они обладают огромным количеством чувств, некоторые из них явно из ряда вон выходящие и могут использоваться, например, при преследовании дичи по Отражениям. Сами по себе они не скитаются по Отражениям — уж это-то я знал. Перемещающегося по Отражениям можно выследить, а Огненные Ангелы, кажется, способны взять очень холодный след, коль скоро в нем впечатана неповторимая личность жертвы. Так вот, я попал по Козырю в тот сумасшедший бар и не знал, могут ли они проникнуть вслед. Но мне пришла в голову мысль, что обнаруживший меня переправил эту тварь поближе и выпустил, чтобы она сделала свое дохлое дело. Чьих бы рук это дело ни было, но без Хаоса здесь не обошлось. Отсюда и мое быстрое превращение в болельщика Бармоглота.

— Что тут происходит? — внезапно спросил меня Люк. И стены пещеры на мгновение растаяли, и я услышал слабый музыкальный аккорд.

— Сразу объяснить сложно. Слушай, тебе пришло время принять лекарство.

Я высыпал на ладонь пригоршню принесенных мною только что таблеток витамина Б-12 и открыл бутылку воды, тоже только что вызванную мною из Отражения.

— Что за лекарство? — осведомился он, когда я передавал ему таблетки.

— Предписанное врачом. Оно быстро поставит тебя на ноги.

— Ну, ладно.

Люк кинул таблетки в рот и запил их одним большим глотком.

— Теперь вот эти.

Я открыл бутылочку «Торазина». Каждая таблетка была в 200 миллиграммов, я не знал, сколько ему следует принять, и очень разумно решил, что три. Дал я ему также триптофана и немного финалаламина. Он уставился на пилюли. Стены вновь растаяли, и вернулась музыка. Мимо нас проплыло облачко голубого дыма. Внезапно в поле зрения появился бар, недавно нами покинутый. Перевернутые столы поставили на место. Шалтай все еще болтался. И фреска никуда не исчезла.

— Клуб! — воскликнул Люк. — Нам следует вернуться. Вечеринка, наверное, только-только разгулялась.

— Сперва прими лекарство.

— Для чего?

— Ты подцепил какую то дрянь, и лекарство поможет тебе излечиться.

— Я чувствую себя почти отлично.

— Прими!

— Ладно, ладно!

Он проглотил все одним махом. Бармоглот и Огненный Ангел теперь просто таяли, и мой жест в сторону стойки, задевавший ее, встретил некоторое сопротивление, хотя она и не стала совсем твердой. Неожиданно я заметил Кота, который благодаря своей материализации казался сейчас наиболее реальным, чем все остальное.

— Вы появляетесь или исчезаете? — поинтересовался он.

Люк начал подниматься. Свет разгорался, хотя и стал, рассеянным.

— Люк, взгляни-ка, — показал я.

— Что? — спросил он, поворачивая голову.

Я снова врезал ему в челюсть. Когда он рухнул, бар начал таять. Стены пещеры вновь обрели четкость. Я услышал голос Кота: «Исчезаете?» Шум схватки стал слышен в полной мере, только на этот раз преобладал визгливый вой, похожий на звук волынки. Он доносился со стороны Бармоглота, прижатого к земле и раздираемого на части. Я решил применить заклинание «Четвертое Июля», оставшееся у меня после нападения на цитадель. Подняв руки, я произнес магическое слово. При этом я встал перед Люком, загородив ему обзор, и, произнося магическое слово, я отвернулся и плотно зажмурил глаза. Даже сквозь закрытые глаза я ощутил место, где ярко вспыхнул свет. Я услышал, как Люк сказал: «Эй!», но все другие звуки внезапно прекратились. Когда я снова посмотрел на поле битвы, то заметил, что оба чудовища лежат, точно оглушенные, не двигаясь, у противоположной от нас стороны пещеры. Я схватил Люка за руку и втащил его к себе в пещеру, только раз поскользнувшись на крови чудовищ, когда пробирался вдоль ближайшей стены, направляясь к выходу из пещеры. Прежде чем я успел добраться до отверстия, чудовища стали шевелиться, но их движения скорее были рефлекторными, чем целеустремленными. У выхода я, остановился и посмотрел на огромный сад, в котором цвели все растения без исключения. Все цветы, были высотой по меньшей мере с меня, ветерок донес благоухание. Спустя несколько мгновений я услышал за спиной более решительное движение и обернулся. Бармоглот кое-как поднялся. Огненный Ангел все еще был в нокауте и издавал тихие свистящие звуки. Бармоглот, пошатываясь, отступил, затем неожиданно повернулся, забил крыльями и улетел обратно в отверстие, через которое вся наша компания оказалась здесь. Неплохая мысль, похвалил я его и поспешил уйти в сад. Здесь ароматы стали еще сильнее. Цветы, по большей части распустившиеся, образовали фантастически разноцветный полог, укрывавший меня, когда я пересекал сад. Скоро я запыхался, но продолжал передвигаться трусцой. Люк довольно тяжел, но я хотел как можно больше увеличить расстояние между нами и пещерой. Учитывая скорость, с которой мог передвигаться Огненный Ангел, я не был уверен, хватит ли нам времени на упражнения с Козырем. Надышавшись ароматом цветов, я стал ощущать некоторое головокружение, и мои конечности словно онемели. Мне пришла в голову мысль, что запах цветов, возможно, оказывает легкое наркотическое воздействие. Великолепно! Только этого мне и не хватало — поймать кайф, пытаясь вывести из такого же состояния Люка. Однако вдали я разглядел небольшую поляну, находившуюся на пригорке, и направился к ней. Я надеялся там немного отдохнуть и принять решение, что делать дальше. Пока я не слышал никаких звуков погони. По мере продвижения я почувствовал, что шатаюсь. Я терял равновесие и контроль над конечностями. Появилась боязнь падения, почти родственная страху высоты. Ибо мне пришло в голову, что если я упаду, то больше не смогу подняться. Я боялся забыться в пьяном сне, во время которого меня найдет и прикончит чудовище Хаоса. Разноцветье над головой сливалось в сплошной покров, колышущийся и переплетающийся, словно масса лент в ярком потоке. Я попытался управлять дыханием, чтобы вдыхать как можно меньше испарений цветов, но это оказалось трудным делом, так как я запыхался. Однако я не упал, а опустился рядом с Люком в центре поляны после того, как положил его на землю. Люк оставался без сознания, на его лице было выражение покоя. Легкий ветерок овевал холмы, на противоположной стороне которых произрастали колючие растения, на вид совсем не похожие на цветы. Таким образом я больше не вдыхал соблазнительного запаха гигантского поля цветов, и через некоторое время у меня в голове стало проясняться. Но я тут же сообразил, что ветерок унесет наш запах в сторону пещеры. Я сомневался, сможет ли Огненный Ангел распознать его среди цветочных ароматов, но даже малая вероятность этого заставила меня почувствовать себя весьма неуютно. Много лет назад, еще будучи на третьем курсе, я попробовал ЛСД. Это так сильно напугало меня, что с тех пор я не притрагивался ни к одному галлюциногену. Теперь же выяснилось, что запах цветов повлиял на мою способность перемещать Отражения. Есть своего рода убеждение, что амбериты могут посетить любое место, какое только смогут вообразить, так как где-то среди Отражений оно обязательно отыщется. Комбинируя свою мысль с движением, мы можем настроиться на искомое Отражение. К несчастью, сейчас я не мог контролировать воображение. И вообще, зачем я сюда попал? Когда я попробовал ЛСД, то ударился в панику, и это только ухудшило дело. Я легко мог уничтожить себя, так как бродил по воплощенным джунглям своего подсознания и провел какое-то время в таких местах, где обитают чрезвычайно злобные твари. Через некоторое время действие снадобья пошло на спад, и я нашел дорогу домой, я заявился, хныча, на порог к Джулии и после этого не один день оставался нервным калекой. Позже, когда я рассказал об этом Рэндому, то узнал, что и он испытывал нечто подобное. Сначала он держал это знание при себе, так как считал его возможным тайным оружием против остальных членов семейства, но позже, после установления приличных отношений друг с другом, он решил в интересах выживания поделиться этой информацией. И очень удивился, когда узнал, что Бенедикт, Жерар, Фиона и Блейз — были отлично об этом осведомлены, хотя их знание было основано на действии других галлюциногенов, и, странное дело, только Фиона когда-то учитывала возможность использования этого в качестве внутрисемейного оружия. Но она тоже не стала использовать его из-за непредсказуемости действия. Вся история оставалась в далеком прошлом, и в водовороте иных дел последних лет сведения как-то вылетели из головы Рэндома, ему просто не пришло в голову, что таких, как я, следовало бы предостеречь. Люк рассказал мне, что его попытка вторгнуться в Замок Четырех Миров при помощи «коммандос» на дельтапланах была отражена. Поскольку в ходе моего собственного визита в эту цитадель я в различных местах видел обломки искалеченных дельтапланов, логично было бы предположить, что Люк, угодил в плен. Следовательно, если развить эту мысль дальше, колдун в маске виноват во всем, что касается нынешнего состояния Люка, да и моего тоже. Для этого достаточно подложить небольшую дозу галлюциногена в рацион узника. Люк не видел ничего более опасного, чем яркие вариации на тему Льюиса Кэррола. Возможно, Люк чище душой, чем я. Но, как ни смотри, дело это странное. Маска мог убить его или заточить в тюрьму, или увеличить коллекцию вешалок. Вместо этого, определенным образом рискуя, он оставил Люка на свободе, хотя и наказал. Больше всего это напоминало снисходительное похлопывание по спине, нежели месть. И это-то с членом семьи, имевшей прежде власть над замком и несомненно желавшей вернуть ее. Неужели Маска был настолько уверен в себе и в своем полном превосходстве? Или он не видел в Люке большой угрозы? И потом не является тайной, что наши способности к колдовству, а также перемещения по Отражениям происходят из схожих корней — Лабиринта или Логруса. И что приводит к расстройству одного, должно приводить в расстройство другого. Это объясняло странный вызов меня к Люку посредством посылки Козыря большого размера — его усиленные наркотиком способности к визуализации стали настолько интенсивными, что физического представления меня на Карте и не понадобилось. И его магические способности, дезориентированные галлюциногеном, были в ответе за все странные, искажающие реальность испытания, которые мне пришлось пережить перед тем, как он действительно добился контакта. Это означало, что любой из нас мог стать чрезвычайно опасным при определенных обстоятельствах. Надо было это законсервировать в своей памяти и хорошенько запомнить. Я надеялся, что, когда он придет в себя, то не будет взбешен из-за того, что я его ударил, во всяком случае, прежде чем я смогу поговорить с ним. С другой стороны, будем надеяться, что транквилизаторы продержат его в подавленном состоянии до тех пор, пока не сработают препараты, очищающие от воздействия наркотиков.