Неожиданно для себя Эйлин улыбнулась.

— Подружившись с моей дочерью, ты получил отличную возможность познакомиться с нашим характером, — признала она.

— Что верно, то верно, — тоже усмехнулся Ваннор, — но Ориэлла гораздо подробнее познакомила меня с хорошими его сторонами, нежели с дурными. Отвага, преданность и редкая честность…

Он не договорил: воздух у них над головами наполнился лаем гончих, визгом рожков и торжествующими криками фаэри, рассекающих небо. Владыка Лесов вернулся в Долину.

Ни угрозами, ни уговорами Паррику с Сангрой не удалось заставить Язура изменить свое решение вернуться в Южные Царства и разыскать Элизара. Теперь он горько раскаивался в том, что ушел с чародеями на север. «Не моя это земля, — говорил Язур, — и нечего мне больше здесь делать».

Когда Ориэлла с Анваром и его друзья ксандимцы исчезли, Язур оказался совсем один в чужой стране. Из тех, кто когда-то ушел с принцем Харином из Гайбефа, остался только он. Харин дважды предал чародеев и заключил союз с Миафаном. Но этот союз не принес ему счастья: принц был убит в башне Инкондора, как и многие из тех, что пошли за ним. Шиа, огромная черная пантера, обладающая чувствами и разумом, вслед за Анваром и Ориэллой нырнула в дыру во времени. Крылатая девушка по имени Черная Птица стала править Небесным Народом и, когда Язур в последний раз видел ее, как раз начала искупать прошлые ошибки.

Бедный Боан, здоровяк-евнух, который был так предан Ориэлле, погиб, сорвавшись со скалы во время нападения ксандимцев, Искальда по воле жестокого рока утратила человеческий облик, когда фаэри вновь обрели своих скакунов, а Шианнат и Эфировидец Чайм хотя избежали этой участи, но лишь потому, что вместе с Ориэллой отправились навстречу неведомой судьбе. Горше всего было Язуру видеть белую кобылицу, бывшую совсем недавно его лучшей подругой, под седлом Повелителя фаэри. Не успев нырнуть в прореху во времени вслед за друзьями, молодой воин теперь ежеминутно корил себя за это и понимал, что отныне его пребывание в этих краях лишено всякого смысла.

— Язур, не бросай нас! Ты наш друг, ты нужен нам, — снова начала Сангра. — Впереди еще столько дел… Язур устало вздохнул и покачал головой.

— Я хочу на юг, к своим, — упрямо сказал он. — Элизару и Нэрени я сейчас гораздо нужнее. После того как у Ориэллы ничего не вышло…

— Ничего не вышло! Да как ты смеешь так говорить, мальчишка! — взорвался Паррик, и Язур едва успел увернуться от кулака. Сангра перехватила запястье Паррика буквально за секунду до второго удара.

— Остановись, Паррик! — вскричала она. — Этим все равно не поможешь.

Начальник кавалерии опустил руку, но взгляд, которым он окинул Язура, бил больнее, чем любая пощечина.

— Только попробуй еще раз сказать, что у нее ничего не вышло! — пробормотал он. — Еще ничего не кончено! — Паррик вскочил на ноги и быстро зашагал прочь.

Язур с опозданием понял, как глубоко ранило Паррика его неосторожное замечание. Он раскаивался в том, что обидел человека, которого всегда любил и уважал. Не решаясь в таком состоянии просить прощения у Паррика, он пробормотал сумбурные извинения Сангре, и в этот момент его внимание привлекли грозные выкрики, доносящиеся с острова.

— Что там за женщина орет на Ваннора? — недоуменно спросил он.

— Как же, это ведь мать Ориэллы, госпожа Эйлин, — ответила Сангра. — Она хозяйка этой Долины и живет здесь совсем одна. Бедняжка, я понимаю, почему она так голосит. Каково ей терпеть все это? Дочь пропала, Долину спалили, от башни одни руины… И хотя неизвестна еще судьба Миафана, возможно, что Эйлин — последняя волшебница на свете. — Сангра покачала головой. — Кто бы мог подумать, что мы увидим, как вымирает Волшебный Народ?

«Несчастная женщина, — подумал Язур, — она, как и я, здесь совсем одинока». Он окинул взглядом фигуру волшебницы, и сердце его сжалось от жалости. Она выглядела такой беззащитной… И она ведь мать Ориэллы… Но прежде чем эта мысль приняла конкретную форму, над головой как гром с ясного неба раздался голос Владыки Лесов:

— Вот ваши жертвы, дети мои! Ловите же их!

— К оружию! — закричал Ваннор. — Фаэри атакуют!

Да как они смеют! Гнев Эйлин, еще недавно направленный на злополучных смертных, мгновенно обрел более подходящую цель.

— Нет! — вскричала она и бросилась через мостик туда, где горели костры. За ней огромными шагами несся Ваннор, а фаэри уже снижались, чертя в небе кривые линии. Эйлин раньше Лесного Владыки достигла большого костра. Люди в панике хватались за мечи, кричали, метались как угорелые. Волшебница с помощью магии усилила свой голос, чтобы перекрыть этот шум. — Не отходите от костров! Держитесь ближе ко мне! Это ваш единственный шанс!

Перепуганные смертные толпились у большого костра, а Эйлин дико озиралась по сторонам. Нужен посох — где посох? Свой она давно уступила Д'Арвану, и теперь он исчез вместе с новым хозяином, но ей нужно что-то, чем можно направлять магию… Взгляд ее упал на меч, который кто-то воткнул на краю озера. Эйлин подбежала к нему и выдернула клинок из земли. Она вливала в него свою силу и чувствовала, какую отточенную и опасную форму обретает магия. С посохом все было иначе — сила была созидательной, а не разрушительной.

Фаэри приближались, трубя в серебряные рожки и распевая жуткую песню смерти. Они уже задевали за верхушки деревьев. Их грозная красота внушала благоговейный страх. Копыта коней высекали из воздуха морозные искры, и там, куда они падали, ветки и листья тоже начинали сиять таинственным светом, вспыхивать тонким серебристым узором.

Но Эйлин знала, какая жестокость скрывается за внешним великолепием всадников. Она сконцентрировала свою силу и с громким криком вонзила в землю меч. Мерцающий зеленый купол накрыл лагерь как раз в то мгновение, когда Хеллорин собирался спикировать прямо в гущу толпы. Он отчаянно натянул сверкающие поводья, но было поздно. Гончие одна за другой врезались в барьер и, получив обжигающий удар, поджимали хвосты и с воем уносились прочь. Перед Хеллорином взметнулась ревущая стена света. Испуганная Искальда шарахнулась в сторону. Повелитель фаэри, потеряв равновесие, накренился вперед и вбок и, упав на зеленый купол, в облаке изумрудных искр скатился на землю. Искальда с радостным ржанием молниеносно умчалась в чащу.

Хеллорин кряхтя поднялся на ноги. Мятежники разразились градом насмешек, а фаэри в гробовом молчании грозно встали рядом со своим Повелителем. Владыка Леса посмотрел на волшебницу сквозь магический щит. В глазах его пылала злоба, но заговорил он примирительным тоном:

— Госпожа, мы оба с тобой бессмертны. Ты много лет жила в моем царстве, и я уже считал тебя фаэри. Может ли быть такое, чтобы ты променяла меня на каких-то смертных? — Он покачал головой и сам себе ответил:

— Нет, этого быть не может. Неужели ты обиделась на меня за то, что я умчался, забыв о тебе? Или, возможно, теперь, когда фаэри вновь обрели власть над миром, ты желаешь заключить со мной какую-то сделку и используешь этих жалких созданий в качестве приманки? Говори же, что тебе нужно, я слушаю.

— Мне нужно от тебя только одно: чтобы тебя здесь не было, — сквозь зубы процедила волшебница.

Эти слова поразили Хеллорина словно удар грома.

— Так вот твоя благодарность за то, что фаэри вылечили тебя и приютили?! — Он больше не пытался сдерживать гнев.

— Я не забыла вашей заботы, — ответила Эйлин, — но между твоим тогдашним участием и нынешней жестокостью огромная пропасть, и я не намерена это терпеть! — Чтобы унять дрожь в руках, она изо всех сил стиснула рукоять меча. — Это моя Долина! — Голос ее звенел как сталь. — Теперь ты находишься в моем царстве, и эти смертные сейчас под моей защитой! Как вы посмели на них напасть?!

Лицо Владыки Лесов потемнело.

— Предупреждаю тебя, волшебница, не становись у меня на пути! — проревел он и начал увеличиваться в размерах. Он рос и рос, пока не стал выше деревьев и не навис над Эйлин словно скала, затмевая звезды.