Как же половчее сказать Эйлин, что он собирается остаться? До этой минуты все было просто: Язур спрятался в укромном месте, а Ваннор, хоть и с неохотой, согласился увести отряд как бы в спешке, надеясь, что госпожа не заметит нехватки одного человека. Теперь (эта часть плана принадлежала Дульсине) Язуру следовало дождаться, пока Фея Озера не начнет тяготиться своим одиночеством…

Одним словом, продумано все было неплохо, но Язура начали одолевать сомнения, и он старался оттянуть момент первой встречи. Для Ориэллы, конечно, крайне важно, чтобы он позаботился о ее матери, но… Может, еще немного подождать, чтобы уж наверняка?

Когда солнце достигло зенита, он съел кусок оленины и жесткую лепешку, которые ему оставила Дульсина, а потом отправился исследовать окрестности. С госпожой Эйлин можно поговорить и попозже, время терпит. Зная ее наблюдательность, он решил отойти подальше, чтобы она не обнаружила его раньше, чем он сам этого захочет.

Язур никогда прежде не видел северных лесов; он с интересом осматривался, и время летело для него незаметно. В жарком недвижном воздухе его родины деревья казались безжизненными, но здесь все было иначе: свежий запах травы, капельки росы, блестящие листья, на которых плясали солнечные зайчики, — все это было ему в новинку. А больше всего его поражали звуки: посвист ветра в деревьях и птичье пение, которое обрушивалось на него водопадом звонких нот.

Обитатели леса постепенно возвращались на свои территории, откуда их выгнал вчерашний пожар. Умелый охотник, Язур без труда читал цепочки следов на влажной земле и, неслышно подкрадываясь к животным, наблюдал за ними из-за кустов. Надо сказать, что звери и птицы, привыкшие жить под защитой Эйлин, не обращали особого внимания на человека, тем более что у них хватало других дел.

Внезапно Язур остановился и, невольно вскрикнув, наклонился ниже. Во мху отчетливо отпечатались следы копыт неподкованной лошади, которая, судя по всему, неслась с бешеной скоростью. Неужели Искальда? А он и забыл о ней — сначала испугавшись Хеллорина, а потом радуясь его поражению. Но если ей удалось сбежать от фаэри, то она наверняка где-то рядом.

Язур пошел по следам. У ручья он нахмурился, восстановив происшедшее, и нахмурился еще больше, увидев на другом берегу неуверенные отпечатки копыт лошади, передвигающейся на трех ногах.

Он без труда обнаружил убежище Искальды и, боясь ее напугать, зашел с подветренной стороны. Лошадь была в плачевном состоянии. Передняя нога, распухшая, торчала под неестественным углом, морду пересекала длинная рваная рана, едва не задевающая левый глаз, грива была спутана, шкура — исцарапана. Глядя на нее сквозь ветки, юноша задумался, как лучше помочь несчастной, и в этот момент Искальда подняла голову, увидела его и радостно заржала. Язур с облегчением улыбнулся. Значит, человеческой части своего разума она не утратила. Он подошел ближе и вдруг заметил волчонка, который доверчиво прижимался к теплому боку лошади. Во имя Жнеца, на что Искальде волк?! Язур склонился над зверенышем, чтобы разглядеть его лучше, и сначала оцепенел, не веря своим глазам, а потом пришел в ужас. Вульф едва не умирает от слабости, а он стоит тут как дурак, вместо того, чтобы сейчас же отнести его в безопасное место! Ух, Ориэлла спустит с него шкуру, если узнает!

Язур поднял волчонка, сунул себе за пазуху, а потом помог Искальде подняться.

— Прости, — сказал он, — но нужно как можно скорее вернуть Вульфа Эйлин.

Волшебница спустилась к берегу и присела на большой камень, торчащий у самой кромки воды По бирюзовой поверхности озера пробегали серебристые солнечные блики, шептал в кронах ветер, пересвистывались в рощице птицы и нежно, едва различимо, плескались о берег волны. Эйлин долго сидела так, упиваясь долгожданным одиночеством. Раздражение и злоба постепенно улеглись, и, поскольку рядом не было никого, кто мог бы отвлечь волшебницу, мысли ее снова и снова возвращались к тем самым вещам, о которых ей пока еще не хотелось задумываться. Вздохнув, она посмотрела на развалины башни. Хватит! Нечего рассиживаться тут и страдать. Надо работать. Надо возвести временное укрытие на островке, надо собрать уцелевших коз, о которых говорила Дульсина, надо разобрать обломки, надо подумать о новом саде… Одним словом, надо строить новую жизнь из осколков старой. Жаль только, что спустя столько лет опять приходится начинать все сначала… Эйлин закрыла лицо руками и потерла усталые глаза, Она еще не принялась за работу, но уже чувствовала, что задача слишком сложна для одного человека.

Подходя к острову, Язур увидел Фею в тоске и печали. Ну уж теперь-то госпожа не откажется от его помощи! Она выглядела такой одинокой — как же тут не обрадоваться человеческому обществу? Впрочем, думая так-, Язур скорее подбадривал себя. На примере Ориэллы он знал, что маги не принимают в расчет никакие соображения, когда речь заходит об их гордости. Эйлин и в таком состоянии может запросто вышвырнуть его из Долины — только ради того, чтобы назло всем замкнуться в своем одиночестве. Тогда она получит возможность, не скрываясь, плакать, сколько душе угодно, и гордость ее не пострадает.

«Но это же глупо!» — в очередной раз сказал самому себе Язур. Она же сама от этого мучается! Ради ее же блага он должен ее уломать. А Искальде нужна помощь, и если волшебнице спокойно все объяснить, она же не выгонит раненого? И кроме того… Он посмотрел на волчонка, которого держал на руках. Она должна по крайней мере поблагодарить его за то, что он нашел ее внука. Он посмотрел на Искальду, которая терпеливо ждала рядом. Они шли очень долго, но кобыла наотрез отказалась остаться в укрытии, пока Язур не вернется за ней вместе с Эйлин. В общем, тянуть дальше нельзя. Маленький Вульф нуждается в тепле и пище.

— Я рассчитываю на твою помощь, — сказал Язур Искальде. — Хотя одному Жнецу известно, чем ты мне можешь помочь, — добавил он себе под нос и, набрав в грудь побольше воздуха, крепче прижал волчонка к груди и вышел из тени.

Увидев Язура, Эйлин мгновенно пришла в бешенство:

— Ты! Что тебе надо?! О боги, почему ты не ушел вместе со всеми!

Речь, которую Язур так старательно подготовил, тут же выветрилась у него из головы.

— Я… — Он прокашлялся и поднял повыше волчонка. — Госпожа, я нашел твоего внука.

— Что?! Этот волк — мой внук? Как смеешь ты надо мной насмехаться, смертный?

Язур почувствовал, что в нем самом растет гнев, вызванный несправедливыми обвинениями.

— Я не насмехаюсь! — заорал он в ответ. — Во имя Ориэллы, я никогда бы себе этого не позволил! Но посмотри! — Он снова поднял волчонка выше. — Ты только посмотри на него, упрямая ты колдунья! Его заколдовал враг Ориэллы, могущественный волшебник, но все же это твоя плоть и кровь! Ради него, ради свой дочери, попробуй взглянуть сердцем — и ты увидишь, кто он на самом деле!

Эйлин открыла рот, потом снова закрыла. Она медленно подошла и взяла малыша на руки. Язур увидел, как затуманился ее взгляд и слезы потекли по щекам.

— Это мой внук, — прошептала она. — Это он… — Фея внезапно оживилась и принялась хлопотать:

— О боги, так же нельзя! Язур, скорее набери хворосту и разведи костер. И нам нужен навес — бедный ребенок уже достаточно ночей провел под открытым небом. А ты, бедная моя, — сказала она Искальде так, словно та по-прежнему была человеком, — прости, но тебе придется еще немножко подождать, пока я смогу тобой заняться…

Что она говорила дальше, Язур уже не слышал: он торопился исполнить ее поручение, радуясь в душе, что нашелся повод исчезнуть, прежде чем Фея успела заметить улыбку у него на лице.

Удивительно, думала Эйлин, как внезапно, в одночасье, может измениться жизнь человека. Новые обязанности не оставляли ей времени предаваться скорби. Язур расчистил прежний очаг в том месте, где когда-то была кухня, и теперь сооружал подобие хижины, используя единственный уцелевший участок стены. Эйлин разослала во все стороны мысленные приказы, но волков, пришедших вместе с Ориэллой из южных гор, не обнаружила: вероятнее всего, они погибли в огне пожара. Тогда Фея призвала волчью семью из Долины — это были потомки тех, с которыми Ориэлла в детстве играла, а у волков долгая память на такие вещи, поэтому они были счастливы принять участие в воспитании ее сына и внука своей госпожи.