Зато я узнала, что Окостенелла успела осчастливить своего венценосного супруга двойней — родила девочку и мальчика. Вообще-то это неплохо — по крайней мере, Шумок не будет претендовать на моего ребёнка, если у него есть двое других. На самом деле даже трое, но Шумву-принц как бы уже не в счёт — ну не тянет он на будущего короля никаким боком. Как сообщил мне де Ликатес, Подшумок, разочаровавшись в жизни, подался — нет, не в уединённый монастырь, а к тем самым виртуальным литераторам. Принц взял себе звучный псевдоним Глаголомжог и даже вроде обзавёлся какой-то типа Музой в обличии субтильной эльфийки. Ну и слава богу, как говорится, — мне его, честно говоря, было немножко жалко.

Короче, время шло незаметно, и к тому же после привала на обед, когда мы снова тронулись в путь, Хрум вкусно меня приголубил (благо моё полукресло-полуложе в карете было широким, мягким и удобным). Это порадовало — значит, мой рыцарь уверенно пошёл на поправку, а во-вторых — во-вторых, это было просто приятно! И потому умиротворённая я безмятежно заснула под убаюкивающее покачивание нашего комфортабельного дилижанса и проснулась только тогда, когда впереди показались стены и башни родного — уже родного — Ликатеса, освещённые лучами заходящего солнца.

Дворец ликатесского правителя (тот самый, в котором раньше жила кошколюбивая эльфийка Окостенелла) внешне нисколько не изменился, только вместо скалившихся с каждой двери кошачьих голов появился герб Хрума: меч, перевитый окровавленной змеёй. Уезжая в Камерон королевствовать, «ледяная магесса» оставила дворец новому правителю — нет у эххов заморочек насчёт недвижимости. Герцога (тогда ещё маркиза) хорошо знали и любили в Ликатесе, все жители помнили, кто спас город от кочевников, и поэтому никто и не подумал оспаривать у Хрума право на титул местного властителя: никаких споров, не говоря уже о поединке, и в помине не было.

По прибытии во дворец я первым делом приняла ванну и переоделась, а потом мы отужинали и отправились спать. Опочивальня была роскошной — ковры, перина, широченная койка, — не говоря уже о том, что ночевать на этом необъятном ложе истосковавшейся мне предстояло отнюдь не в холодном одиночестве. Короче, поутру я еле встала (пришлось даже поднапрячь силу воли). Ночи — они ведь короткие, особенно если не только спать, а ещё и… Но надо было вставать — несмотря на всю негу, я ни на секунду не забывала о моём Шепотке: я мать, понимаете?

После завтрака мы с Хрумом вернулись в спальню (не подумайте ничего такого — что я, по-вашему, сексуальная маньячка?). Нет, тут совсем другое дело: нас уже ожидал целый консилиум магов-целителей. Ну, не то чтобы консилиум, а скорее врачебная бригада из трёх человек, то есть эххов. Возглавлял её сухонький мелкий старичок в голубой мантии, лет этак пятисот от роду. Он напомнил мне одного нашего университетского препода по философии и, как очень скоро выяснилось, оказался нудным, как три рубля мелочью. Вторым был гум неопределённого возраста и мрачного вида — типа, больной, вероятно, будет жить, если не помрёт, — в зеленоватом как бы халате наподобие тех, какие в нашем мире носят ассистенты в операционных и санитары в моргах. А вот третий лекарь — точнее сказать, лекариха, — мне не понравился с первого взгляда.

На этой, с позволения сказать, целительнице было надето светлое эротичное платье, открывавшее снизу стройные загорелые ноги чуть ли не до бёдер, а сверху — руки до плеч, шею и примерно процентов девяносто груди. И ещё добавьте сюда томный взгляд и прямо таки излучаемую этой секс-гранатой откровенную чувственность. Блин, ей бы в «Плэйбое» сниматься, а не раненых рыцарей пользовать! Уж не знаю, какая там из неё специалистка по болезням, — разве что по венерическим, — но наедине с Хрумом я эту нимфоманку не оставлю даже под угрозой съедения летучими гидрами. Знаем мы, что такое тантрическая магия, слышали, — для этой магии есть я, и никакие замены по условиям игры не допускаются!

— Ваша светлость, — скрипуче начал старичок, — вы крайне неосмотрительны. Вам следовало вызвать нас ещё вчера, сразу после вашего возвращения!

— Я чувствую себя гораздо лучше, — ответил де Ликатес, — я почти здоров. Мои раны уже затянулись, и поэтому, мэтр Карди О'Грам…

— Вы не просто неосмотрительны, — престарелое медицинское светило всплеснуло руками, — вы безрассудны! Вы искусный боевой маг, немногие могут состязаться с вами на этом поприще, но в Магии Здоровья вы, ваша светлость, смыслите не больше любого воина-наёмника! Да знаете ли вы, что мечи «чёрных кобольдов» несут в себе отравную магию? И это не просто яд, но хитроумное заклинание, иногда весьма продолжительное время спящее, а потом просыпающееся! Внезапно — мне ведомы случаи, когда пышущие здоровьем воители умирали в одночасье через полгода после схватки с «чёрными кобольдами»!

«Помощник смерти» в зелёном угрюмо молчал, но выражение его лица переменилось на «больной, вероятно, помрёт, если случайно не выживет». Нимфоманка в светлом горестно вздохнула, а мэтр О'Грам продолжал свою пламенную речь, сопровождаемую энергичной жестикуляцией:

— И спровоцировать летальный исход может малейшая физическая нагрузка! — Тут он посмотрел на меня так, словно видел во мне убийцу, подосланного Вам-Кир-Дыком с целью умерщвления герцога наиболее приятным для жертвы способом. Не буду врать, мне стало как-то неуютно — мы с Хрумом полночи подвергали наши организмы очень существенным физическим нагрузкам. Ни хрена себе расклад — оказывается, я запросто могла проснуться по соседству с хладным трупом моего возлюбленного. Вообще-то предупреждать надо… Нет уж, пока медики не дадут «добро», я его больше к телу не допущу — потерпит (и я тоже).

— Не пугайте будущую герцогиню де Ликатес, мэтр, — сказал рыцарь, заметив моё смятение. — Ей и так несладко — тёмные эххи похитили её сына.

— А я не пугаю, — сварливо отозвался маг-целитель, — я объясняю положение вещей. Вы безответственны, ваша светлость, — ваша жизнь нужна не только вам, но и всем жителям Ликатеса. И вашей будущей супруге, кстати, она тоже нужна. Или вам не терпится оставить её вдовой?

— Хорошо, хорошо, — Хрум сделал примиряющий жест, — я буду строго следовать вашим рекомендациям, достойный Карди. Делайте своё дело, маги, и учтите, что завтра мне надо покинуть Ликатес — время не ждёт.

— Вы собираетесь ехать верхом? — по-деловому уточнил старый мэтр.

— Нет. Мы телепортируемся прямо в Камерон — у нас нет времени для прогулок.

Целители переглянулись и, похоже, обменялись мыслями.

— Тогда, — О'Грам почесал кончик носа, — нам придётся прибегнуть к форсированному методу лечения. Мы погрузим вас в анабиоз, и будем работать с вашими тонкими телами — очаг поражения кроется там. Я вскрою, мэтр Энап Аш, — старикашка кивнул на угрюмого, — зачистит гнойники, а метресса Мильгамма, — кивок в сторону очень экономично одетой эххийки, — воссоздаст необходимые образы жизни и любви, способствующие нейтрализации смертоносных тёмных чар. И никаких посторонних — тонкая магия такого не терпит.

Я поняла, что вся эта лекция была предназначена для взволнованной меня — Хруму она без надобности, — и оценила вежливость старого мага, снизошедшего до объяснений. Хотя вот насчёт образа любви — интересно, как далеко зайдёт это самое воссоздание? Как бы Хрум после пробуждения не пожелал закрепить это воссоздание на физическом уровне, при помощи самой воссоздавательницы. Знаем мы мужиков, за ними нужен глаз да глаз.

Хрум, похоже, понял, о чём я думаю — мои сомнения были ясно нарисованы на моей физиономии.

— Не беспокойся, Алина, — произнёс он с улыбкой. — Даже в анабиозе я не сделаю ничего, что могло бы тебя обидеть. А тебе я советую не сидеть зря во дворце и не страдать попусту: этого не нужно. Погуляй по городу — увидишь, как красив твой Ликатес. Капитан О'Прах в твоём распоряжении — он ждёт внизу. Вы ведь с ним старые знакомые, верно?