— Я тоже согласна, — проговорила Утопалла после короткой паузы.

— Вот и прекрасно, — подытожил мессир, — на том и порешим.

…Из череподома правителя Фолта мы ушли втроём — Уснулла осталась.

«Бедная девочка, — думала я. — Нехорошо получилось… Но с другой стороны — мне надо добраться до Сердца Тьмы, ведь там мой сын! А Уснулла — во-первых, она вернула мне долг, а во-вторых — ещё неизвестно, как сложится её жизнь: вспомним хотя бы капитана Верта с его пленницей-степнячкой, не говоря уже о тётушке Нивее и дядюшке д'Анакоре. А в-третьих — на Территории Тьмы не станет одной чёрной нимфой больше, разве это плохо?».

Погружённая в свои размышления, я не обратила внимания на очень странный взгляд, которым проводил меня лорд Даркнесс, — у меня перед глазами стояла прощальная улыбка маленькой Уснуллы…

Столица Полуночной стороны встретила нас мелким моросящим дождиком — Сердце Тьмы слезоточило. В туманной дымке, обильно размоченной моросью, громадные башни и прочие здания города казались сонмищем призраков, бредущих неведомо куда в серой мгле. На дождь как таковой чёрным нимфам (и мне в нимфийской ипостаси) было как-то плевать, однако общий антураж наводил уныние — это вам не залитый ликующим солнцем Камерон.

Десятерым нимфам, несмотря на их робкие возражения, Утопалла велела остаться на борту ладьи — столица столицей, но мелькавшие на берегу вороватые рожи местных жителей не внушали доверия многоопытной хозяйке клана. Ведьмина внучка заметно приободрилась, хотя не отставала от меня ни на шаг — после Фолта она прониклась ко мне доверием (хотя понятия «тёмная эххийка» и «доверие» — вещи малосовместимые). Прапрапра вырядилась на смотрины в лучших традициях своего племени: волосы дыбом (причёска «электрошок» называется), мордашка изуродована боевой раскраской «ирокезы на тропе войны», длинная юбка располосована от талии до пят (первый встреченный на причале тролль остолбенел при виде стройных ножек и смуглых бедёр «огрызка Обгрызлы», мелькавших из-за под этой её разрезной занавески), кофточка… гхм, промолчим (я не ханжа, но это уже явно сексуальная провокация). Не знаю, какое впечатление она произведёт на Владыку, но если стражники не изнасилуют эту очень раскованную девицу прямо на проходной, то ей просто повезёт.

Сама я не увлекалась макияжем и выбором наряда — «змеиная кожа» чёрной нимфы меня вполне устраивала. В конце концов, я пришла сюда не покорять сердце Вам-Кир-Дыка, а за своим сыном. Я уже пыталась поискать Сашеньку (мысленно, есть такой магический метод), но он не отозвался. И всё-таки я была уверена: Шепоток здесь, значит, я его найду.

Вопреки моим опасениям, городские ворота мы прошли без проблем: взятку никто не вымогал, а мрачные «чёрные кобольды» (каждый из них держал по две секиры, а в третьей руке — широкий щит, прикрывавший всё тело) не обратили на внучкин прикид «возьми меня немедля» ни малейшего внимания — вероятно, и не такое видали. Был там ещё черномаг, но тот только скользнул по нашей делегации скучающим взглядом и отвернулся.

Дождь кончился, заспанное солнце помаленьку распихивало туман и остатки мороси, и столица Полуночной стороны соизволила принять нас в свои холодные объятья. Несмотря на ранний час, её улицы уже кишели темной нелюдью — эххи вообще встают рано, привычка у них такая. Поначалу я ещё пыталась их классифицировать — это гум, это вампир, это хрен знает кто, — однако вскоре бросила это занятие: оно оказалось таким же бессмысленным, как попытка сортировать по маркам машины на Невском. Я даже удивилась — война вроде, а у них тут столько народу в тылу ошивается, — но потом сообразила: всегда и везде найдётся куча разных ушлых-дошлых, которые непременно отыщут очень уважительную причину не идти на фронт. Тёмноэххийские вельможи в этом смысле наверняка не были исключением, а если учесть, что каждый из них имел свою челядь, то становится понятным, откуда тут такая толпа.

Город, конечно, немаленький — куда там Ликатесу, — но архитектура странная: у них тут в моде стиль «одинокая башня», иногда вытягивающаяся вверх до размеров небоскрёба. Дома-башни не стояли вплотную: они отделялись друг от друга свободным пространством и высокими заборами (иногда типа решётчатыми) с непременными копейными наконечниками поверху — острыми, хоть сейчас в бой, — и внушительного вида коваными воротами, явно рассчитанными выдержать удар тарана. Окна домов были узкими — обыкновенные бойницы, и ничего больше. Короче, воплощённый тезис «мой дом — моя крепость»: не дома, а какие-то оборонительные сооружения — от соседа здесь не ждут ничего, кроме пакости. Ну да, если принять во внимание нравы и обычаи тёмных эххов, то не только копьями забор утыкаешь, но ещё и ток к нему подключишь — взаимная подозрительность эгоистов называется. Нет, не хотела бы я тут жить — ни за какие коврижки.

Хотя, в общем, город как город. Необычный — ну так на Земле те же арабские селения на европейский глаз выглядят необычно, а тут всё-таки причудливый магический мир со своими фишками. И честно говоря, не скажешь, что это типа «Обитель Зла»: замогильная символика здесь не в большом фаворе, и чёрный цвет отнюдь не доминирует: кровли серых башен были и синими, и красными, и золотыми, и скалящиеся черепа на фасадах встречались редко, разве что на жилищах магов-некромантов (это мне объяснила Утопалла). И зомби я не видела — они ведь скорее боевые роботы, чем полноправные жители Территории Тьмы (чего им зря жечь ману, шастая по улицам, — вонять, что ли?).

И всё-таки я чувствовала: это Сердце Тьмы, столица тёмных эххов, и ни чистота улиц, ни даже зелень деревьев (было здесь и такое) меня не обманывали. И дело было вовсе не в облике всех этих орков и прочих — молодые вампиры, скажу вам по секрету, смотрятся очень даже ничего, — а в душной атмосфере города. Не в прямом смысле слова — дышалось-то тут нормально, — а в переносном (или, если хотите, в магическом).

Сердце Тьмы окутывало незримое, но осязаемое облако зависти, жадности, подлости и злобы, и я его ощущала. Оно, это облако, вползало мне в ноздри, липло к волосам и даже шептало мне на ухо какие-то гнусности. Эмоции, как и мысли, материальны — их можно попробовать на вкус (если, конечно, ты хоть чуть-чуть владеешь магией, а я владела — пусть даже чуть-чуть). Я вспомнила тёплую и открытую ауру Ликатеса, и только теперь поняла, что основное отличие тёмных эххов от светлых вовсе не том, что вторые с искренним удовольствием созидают, а первые с неменьшим удовольствием разрушают, а в том, что за мысли крутятся у них в головах, какие чувства они испытывают, и как они относятся — даже не к тем, кого считают врагами, а к своим же собственным сородичам. Чистый и свежий (без всякого автомобильного смога), воздух Сердца Тьмы был пересыщен негативом — той самой тонкоматериальной субстанцией, которую Вам-Кир-Дык с помощью Шепотка намеревался качать сюда из одного далёкого параллельного Мира, известного эххам как Третья планета системы Жёлтой звезды, а нам, людям, — как планета Земля. Или наоборот: Чёрный мог отступить, оставив весь Эххленд победителям с Полуденной стороны, и начать всё сначала на Земле, обрушив на мой родной мир весь чудовищный заряд негатива, скопившегося за тысячи лет на Территории Тьмы.

И я поняла, что должна любой ценой вырвать моего сына из лап Владыки не только потому, что он мой сын.

Дворец Вам-Кир-Дыка открылся внезапно. Всякий раз за очередным перекрёстком я видела всё те же ряды серых домов, сменявших друг друга, и думала, что идти ещё далеко, как вдруг шеренги башен разомкнулись перед центральной площадью, посередине которой и высился дворец. Хотя сказать «высился» было бы не совсем верно: здание, несмотря на свою высоту, производило впечатление чего-то приземистого, придавленного к земле. Обиталище Чёрного Владыки походило на исполинских размеров антрацитово-чёрную (других цветов у неё не было) многоножку, приползшую откуда-то из-за омывавшего весь Эххленд океана, из-за тех самых Загадочных Вод, откуда ещё никто не возвращался. Эта тварь ползла через всю страну, устала и прилегла на брюхо на центральной площади столицы, а её многочисленные ноги окопали громадное округлое тело глубоким рвом и окаменели, превратившись в ряды массивных колонн, окружавших дворец со всех сторон; шерсть на глянцево блестящей спине обернулась остроконечными башенками-шпилями. Заняв добрую половину площади, чёрная тварь замерла, но не заснула — она зорко следила за всеми своими владениями десятками круглых глаз-окон, окольцевавших голову-купол, отделённую от здания-тела кружевным воротником широкого каменного балкона. Многоножка высунула из тёмного прожорливого рта длинный язык подъёмного моста, перекинутого через ров: смотрелось это неприятно, но именно туда мне и надо было идти. А ещё я заметила среди шпилей на спине-крыше дворца башню очень знакомых очертаний, и сердце у меня ёкнуло: это была телепорт-башня — такая же, как в Камероне, Ликатесе или в Замке-в-Скале. Попасть туда наверняка непросто, но это башня здесь есть, а это уже немало.