Советник залпом выпил вино и шагнул к двери.

— Тебе его не победить, — в спину ему бросила Оникс. — Никогда! Он сильнее тебя. Всегда был и всегда будет. Ты жалкий червь, советник Итор.

Анрей развернулся так резко, что взметнулись длинные полы кафтана. В его глазах на миг блеснула ярость, но так же быстро исчезла.

— Надо же, — протянул он. — Когда-то Ран сказал почти то же самое. — Он холодно улыбнулся. — Ты удивишься, Оникс, но долгое время я был с этим согласен. Это было лишь осознанием реальности, а не самоуничижением. Подобным мы не страдаем. Но знаем свои пределы. Да, Ран Лавьер был сильнее. Всегда. Потому что был неуязвим. У него не было ни единой слабости. Ни одной. — Итор внезапно откинул голову и рассмеялся. — Архар, он был совершенен! Беспощадное орудие смерти, любовно выточенный клинок, разящий без промаха. Ни сожалений, ни чувств… И я восхищался им, как восхищаюсь любым совершенством. Но… Как видишь, я умею ждать. И настало время, когда Ран утратил свою безупречность…

— Темный дар?

— Дар? О нет. Он встретил тебя, Оникс.

Итор снова рассмеялся.

— Советую принять ванну и переодеться. Ты ведь не хочешь приветствовать нашего друга в подобном виде?

Дверь хлопнула за советником. Раяна несколько мгновений смотрела на створку, а потом бросилась к окну. Распахнула, выскочила на небольшой балкончик и вскрикнула, шарахнувшись назад.

Первое, что почти сбило с ног, — грохот. Он оглушил ее и заставил вжаться спиной в стену, стремясь ощутить надежную опору. Вероятно, внутри помещений был установлен полог тишины. А здесь, снаружи, шум был просто ужасающим. И это шумел водопад. Огромный, низвергающий темные потоки воды, громадный и ужасающий водопад. Оникс видела эту стихию, падающую со скалы напротив, и даже не знала, каких эмоций в ней больше — ужаса или восторга.

— Архар…

Дом стоял на небольшом уступе, задней и левой стеной прилепившись к скале, словно птичье гнездо. Сверху нависал каменный карниз, и лишь справа тянулась тропа-узкая, петляющая между скалой и отвесным обрывом в пропасть.

— Небесные заступники, помогите… — Оникс прижала ладонь ко рту, сдерживая приступ тошноты и пережидая головокружение. От водяных брызг она вмиг промокла. Этот дом был идеальной ловушкой, западней. И Оникс не сомневалась, что советник подготовил достаточно капканов. Подобраться к убежищу можно было, лишь пройдя по тропинке вдоль скалы.

— Он не придет, — словно молитву прошептала Оникс. — Пусть он не придет…

Подняла руку и сжала зубы. Кольца из антанита на ее пальце не было. Кто забрал его — Ошар или Итор, Оникс не знала.

Объединенное войско совета и короля Чиара надвигалось с северо-востока. Чиарские воины восседали на огромных хрипящих животных, похожих на медведей, которые ревели на всю долину и раздирали черными когтями утоптанный дерн. Шлемы воинов и плащи были окрашены в красный, ветер трепал темные стяги, на которых скалился снежный барс. Войско совета состояло из псов, что не поменяли сторону и остались под знаменами империи, а также стражей без магии, входящих в состав имперской армии.

Ран стоял на холме, в увеличительную трубу рассматривая приближение неприятеля. Кристиан хмурился, поглаживая сокола, что сидел на перчатке.

— Совету удалось привлечь на свою сторону не менее тридцати тысяч чиарцев, — Лавьер свернул трубу. — Их боевые медведи запросто затаптывают всадников на лошадях. Эти звери закованы в броню, наши болты против них бесполезны. Лучникам отдать команду целиться медведям в голову, это единственный способ их убить. Придется разделиться. Я пойду с центральным ядром, вы с боковыми флангами. — Сумеречные мрачно кивнули. Никто не ожидал, что совет сумеет привлечь на свою сторону такую многочисленную армию. Что, интересно, было обещано королю Чиара? И разве совет не понимает, что победитель станет новым узурпатором?

Кристиан хмыкнул, рассматривая темные ряды приближающихся воинов.

— Похоже, совет готов отдать империю чиарцам, но только не тебе. Лицемерные предатели.

Лавьер пожал плечами.

— Просто понимают, что со мной у них нет шансов даже выжить.

Ран посмотрел на небо, словно происходящее в долине его интересовало меньше, чем наползающие с запада тучи. Кристиан успокаивающе погладил сокола, сидящего на перчатке. Птица беспокоилась, вертела головой в клобучке. Что-то ее тревожило, и успокаиваться сокол не желал даже от прикосновений хозяйской руки. Впрочем, Кристиана это что-то тоже беспокоило. Вернее, кто-то. Человек, что стоял рядом, бесстрастно наблюдая приближение врагов. Он покосился на айда и вновь перевел взгляд в долину.

— Я не вижу Итора.

— Может, эта сволочь где-нибудь за спинами? Шкуру бережет? — Баристан приложил ладонь к глазам.

Лавьер покачал головой. Он слишком хорошо знал Анрея, и его отсутствие на поле битвы Лавьеру не нравилось.

Их сторонники — псы и часть армии — стояли под холмом, ожидая сигнала к атаке.

— Пожалуй, пора. — Лавьер наконец оторвал взгляд от свинцовых туч над головой. Баристан кивнул. Кристиан промолчал. Прощаться у Сумеречных не принято, даже отправляясь на верную смерть. А в том, что она неизбежна, никто и не сомневался — противник значительно превосходил численностью. Оставалось лишь надеяться, что все они сумеют забрать с собой достаточное количество врагов, чтобы было не стыдно стоять перед Вратами.

— Закройте фланги, — скомандовал аид псам, и те, молча кивнув, разошлись.

Звук рожка разнесся над долиной, взревели медведи, получив шпоры в бока, и понеслись вперед. Ран поднял ладонь. За его спиной сосредоточилось основное ядро, лучники заняли позицию сверху, тетивы дрожали в напряженных руках. Но было рано… Ран ждал. Смотрел уже без трубы, сдерживая фыркающую лошадь, и ждал. Уже видел оскаленные пасти медведей, уже совсем близко алели шлемы чиарцев. Воины за его спиной стояли безропотно, недвижимо, словно монолитная стена.

И когда из-под холма, с двух сторон, показались отряды во главе с Кристианом и Баристаном, Ран наконец опустил ладонь.

Зайдя сбоку и сзади, они окружили неприятеля, взяли в кольцо, захлопнув подготовленную ловушку. Это был единственный шанс пусть не на победу, но хотя бы на достойное сопротивление.

И тут же полетели болты и стрелы, пробивая медвежьи головы и человеческие тела.

— Вперед! — отдал приказ Лавьер.

— Вперед!!! — выкрикнул командующий чиарцев.

…Смерть и кровь… Его жизнь. Удары клинка, отрезанные руки, головы, вспоротые животы и проткнутые глазницы. Он радовался. Ран шел вперед, резал, колол, уклонялся, вбивал кулаки в тела, с хрустом дробил кости, и снова резал… за его спиной уже тянулся кровавый след, мешанина из человеческих останков. И дар бился внутри, просясь наружу, беря контроль над разумом. Аид не отпускал лишь по одной причине — хотел насладиться битвой, хотел сполна ощутить и прочувствовать эту бездну.

Он хотел убивать.

Где-то внутри жило мрачное удовлетворение, почти наслаждение. В центре всеобщей боли, в какофонии криков и рева, в море крови не так слышны собственные мысли. И образ, что сводит с ума, заслоняется картиной смерти. Эта картина привычна и понятна, здесь все просто — убить, прежде чем убьют тебя. И Ран желал погрузиться в убийство, найти в нем если не успокоение, то хотя бы забвение. Напиться войной так, чтобы отказал разум и проклятая раяна прекратила быть его наваждением. Пусть в его голове царит боль и ужас, пусть он слышит вопли умирающих, пусть видит агонию и хаос…

Дар вырвался, когда воин в красном шлеме зацепил Рана кусаром — цепью с лезвием на конце. На руке взбухла кровавая борозда, и Лавьер рассмеялся. Развернулся. Отбросил клинки.

Время пришло.

— Сдохни, пес! — чиарец снова раскрутил цепь. И упал, хрипя, к ногам айда.

— Уже, — хрипло отозвался Лавьер. Дар бился вокруг него, заворачиваясь черной воронкой. Больше не было нужды смотреть в глаза. Не нужно было приближаться. Все, что надо было сделать, — отпустить. Позволить бездне вырваться наружу и покатиться вперед черными сгустками, пожирая все на своем пути.