РОМАН

Телефон в кармане пиджака завибрировал коротко, зло, словно раздражённый шершень, которого потревожили в его улье. Я выехал с идеальной, залитой светом подъездной дорожки дома Стаса и втопил педаль газа в пол, заставляя «Бентли» хищно взреветь и сорваться с места, оставляя позади приторный мирок чужого счастья. Я не смотрел в зеркало заднего вида. Я не хотел видеть светящиеся окна дома, где оставил её. Одну. Разрушенную. Осколок идеальной статуэтки посреди шумного праздника.

Я гнал по ночному шоссе, и рёв мотора был единственной музыкой, которую я мог сейчас выносить. Огни фонарей сливались в сплошную жёлтую линию, гипнотизировали, уносили прочь от той мёртвой, звенящей тишины, что повисла в машине после моего триумфа. Триумфа? Да, именно так. Я чувствовал себя полководцем после выигранного сражения. Жестокого, кровавого, но необходимого. Я сделал то, что должен был. Вскрыл нарыв. Провёл необходимую ампутацию, чтобы спасти весь организм – мою жизнь, мою свободу, мою империю.

Алика. Её лицо, бледное, как пергамент, её пустые, выжженные изнутри глаза… Этот образ назойливой мухой бился о лобовое стекло моего сознания, и я с силой стиснул руль, пытаясь его прогнать. Жалкая. Слабая. Она сама напросилась. Она сама превратила наш брак в эту тихую, удушающую пытку своей молчаливой покорностью, своими вечными попытками выстроить что-то живое на руинах бизнес-сделки. Я просто показал ей реальность. Жёстко, да. Но честно.

Телефон снова завибрировал. На этот раз я вытащил его из кармана. На экране светилось сообщение. Два слова, которые были антидотом от яда вины, который кто-то пытался впрыснуть мне в вены.

«Жду. Голая».

От Даши.

Я усмехнулся. Вот она, реальность. Простая, понятная, честная. Никаких полутонов, никаких скрытых смыслов и умоляющих взглядов. Только чистое, незамутнённое желание. Желание тела, власти, денег, успеха. Всё то, из чего состоял мой мир. Я свернул с шоссе, направляясь в центр города. Не домой. Нет, домой я сегодня не вернусь. Возвращаться в мавзолей к призраку собственной жены – сомнительное удовольствие. Сегодня я буду праздновать. Праздновать начало конца моего рабства.

Президентский люкс в «Метрополе» встретил меня приглушённым светом и тяжёлым, пряным ароматом духов Даши. Этот запах был её сутью – агрессивный, дорогой, заявляющий о своих правах на территорию. Он был полной противоположностью едва уловимому, цветочному аромату Алики, который всегда казался запахом не женщины, а воспоминания о ней.

Даша стояла у панорамного окна, спиной ко мне. Она не солгала. На ней не было ничего, кроме тени и миллионов огней ночного города, которые обрисовывали её точёный, идеальный силуэт. Длинные медные волосы огненной рекой струились по спине, почти доходя до ямочек на пояснице. Она не обернулась на звук закрывшейся двери, словно знала, что я буду стоять и смотреть, наслаждаясь видом. Это была часть нашей игры. Она была трофеем, который выставлял себя напоказ, а я – охотником, который пришёл забрать свою добычу.

– Ты опоздал, – её голос, низкий и хрипловатый, отразился от стекла. – Я уже успела выпить бокал шампанского без тебя. И придумать тебе наказание.

– Надеюсь, оно будет долгим и мучительным, – пророкотал я, расстёгивая пиджак и бросая его на кресло. Я медленно пошёл к ней, расслабляя узел галстука одним резким движением.

Она, наконец, обернулась. Её глаза цвета бутылочного стекла хищно блеснули в полумраке. На губах играла ленивая, уверенная улыбка победительницы. Она знала, что я приеду. Знала, что после того, как я уничтожу одну женщину, мне потребуется другая, чтобы утвердиться в своей силе.

– Рассказывай, – прошептала она, когда я подошёл вплотную. – Я хочу знать всё. Каждое слово. Хочу почувствовать её боль.

Её цинизм был лучшим афродизиаком. Не говоря ни слова, я рывком развернул её обратно к окну, прижимая её обнажённое тело к холодному стеклу. Она ахнула от неожиданности и холода, но тут же подалась назад, выгибаясь мне навстречу. Город расстилался под нами, как россыпь бриллиантов на чёрном бархате. Мы были на вершине мира, и всё, что было там, внизу, казалось мелким и незначительным.

– Вечеринка у друзей, – начал я, мой голос стал хриплым от подступившего желания. Я вдыхал аромат её волос, её кожи, и он смешивался с запахом моей власти. – Счастливые семьи. Разговоры о детях.

– Идеально, – выдохнула она, упираясь ладонями в стекло.

– Они спросили, почему у нас их нет, – продолжал я, мои руки скользили по её бёдрам, исследуя каждый изгиб. – Я посмотрел ей в глаза. И сказал, что дети – это обуза. И что моё главное детище – бизнес!..

Даша запрокинула голову, и тихий, гортанный смешок сорвался с её губ.

– Дьявол… Ты мой личный, прекрасный дьявол, Вересаев. Что было потом?

– Ничего, – мой шёпот обжигал ей ухо. – В ней просто что-то умерло. Погасло. Она превратилась в куклу. С пустыми глазами.

Я замолчал, и на мгновение образ этих пустых серых глаз снова встал передо мной. Я с силой сжал её бёдра, прогоняя наваждение.

– А потом я приехал к тебе, – закончил я жёстко.

Этого было достаточно. Всё остальное было лишним. Слова закончились, уступая место инстинктам. Это было не обладание, а стирание памяти. Не секс, а экзорцизм. Я пытался вытравить из себя образ сломленной женщины, заменив его этим горячим, податливым, стонущим телом. Каждый толчок, каждый стон, каждый укус был актом самоутверждения. Я – Роман Вересаев. Я – победитель. Я – король. И я делаю то, что хочу.

Её ногти царапали мою спину, оставляя горячие следы. Её стоны смешивались с шумом города за окном. Это была яростная, животная схватка, в которой не было ни нежности, ни любви. Только чистое, дистиллированное желание доминировать, подчинять, властвовать. Мы были двумя хищниками, празднующими удачную охоту. И нашей общей жертвой была тихая, незаметная женщина с глазами цвета талой воды, которая в этот самый момент, возможно, сидела в тёмной комнате нашего холодного дома и собирала осколки своей души. Эта мысль лишь подстёгивала, делала ощущения острее, запретнее.

Позже, обессиленные, мы лежали на сбитых шёлковых простынях. Даша принесла из мини-бара бутылку ледяного «Вдова Клико» и два бокала, но мы пили прямо из горлышка, передавая бутылку друг другу. Пузырьки шампанского щекотали нёбо и приятно кружили голову.

– Ну что, мой король, – промурлыкала Даша, устраиваясь у меня на груди и лениво перебирая пальцами волосы на моей груди. – Поздравляю с первым шагом к свободе. Теперь она долго не протянет. Сломается окончательно и уползёт зализывать раны.

– Она должна, – я смотрел в высокий потолок, чувствуя, как адреналин медленно отступает, оставляя после себя приятную усталость и звенящую пустоту. – Другого выхода у неё нет.

– Конечно, нет, милый. Ты не оставил ей выбора, – она приподнялась на локте и заглянула мне в глаза. В её взгляде плескался триумф. – Скоро всё это закончится. И мы сможем быть вместе. По-настоящему. Без оглядки на твою бледную тень.

Я ничего не ответил, лишь притянул её к себе и поцеловал. «Вместе по-настоящему». Забавно. Я не думал о нас с ней в таких категориях. Она была идеальной любовницей, великолепным аксессуаром, умным и циничным партнёром по игре. Но женой? Нет. Место жены в моей системе координат было проклятым. Но сейчас я не хотел об этом думать. Сейчас я хотел наслаждаться моментом.

Я чувствовал себя всемогущим. Свободным. Словно сбросил с плеч невидимый, но невероятно тяжёлый груз, который тащил три года. Груз чужих ожиданий, навязанных обязательств, молчаливых укоров в серых глазах. Сегодня я разрубил этот узел. Одним ударом. И теперь впереди была только чистая, ясная дорога. Моя дорога.

Я провёл с Дашей ещё несколько часов. Мы говорили о бизнесе, о моих планах поглощения компании Марка Арнольдовича. Она слушала, затаив дыхание, задавала умные, точные вопросы. Она была в теме. Она была частью моего мира, в отличие от Алики, которая жила в какой-то своей выдуманной вселенной из книг и грёз.