Оборотной стороной медали была необходимость продвижения армии по степи зимой, причем продвижения, по возможности, как можно более быстрого. И это в условиях, когда снабжать себя провиантом, фуражом и даже дровами армия должна сама - единственным ресурсом, на который имело смысл рассчитывать в зимней степи, была вода из обустроенных мерасками колодцев, да и то тех лишь, до которых наши доберутся раньше, чем мераски успеют их отравить. Что ж, надо отдать офицерам штаба Штудигетта должное - проблемы со скоростью марша и снабжением они решили.
Всего под командованием Штудигетта находились два пехотных полка трехбатальонного состава, три егерских батальона (в каждом по шесть рот в отличие от четырехротных пехотных батальонов), три шестиэскадронных конно-егерских полка, один легкоконный полк также из шести эскадронов, три конных, три полевых и одна ракетная артиллерийских батареи, десять рот, которые мне так и хотелось обозвать пулеметными, хотя вооружены они были на самом деле картечницами (или митральезами, если угодно), (1) саперный батальон с телеграфной ротой и понтонным парком, три конно-саперных эскадрона и шесть обозных рот. Западный воздушный флот передал в подчинение генерала эскадру в составе шести больших и двенадцати малых дирижаблей с соответствующими наземными подразделениями обеспечения.
(1) Картечница (митральеза) - предшественник пулемета, многоствольное скорострельное неавтоматическое оружие с ручным приводом механизма перезаряжания.
В полном составе эта сила вошла в степь не сразу. Сначала, еще пока шли осенние дожди, границу перешли мелкие конные группы, задачей которых было взятие под контроль колодцев, до каких успеют дотянуться, проверка их на пригодность к использованию и обустройство хотя бы какой-то линии передовых постов. Одновременно с этим дирижабли высадили десанты у колодцев, расположенных поглубже, заодно забросив десантникам палатки, масляные печки, припасы и патроны, как и мешки, которые требовалось наполнить землей и сложить из них укрепления. Благо, еще шли осенние дожди и сырую землю вполне можно было копать и засыпать в мешки. А вот когда дожди закончились и земля замерзла, вторжение началось уже всерьез.
Впереди главной колонны генерал Штудигетт развернул завесу из всех своих конных егерей. Они получили приказ не столько вести разведку (этим в основном занимались малые дирижабли), сколько прикрыть движение войск от мерасков, либо по каким-то причинам еще не ушедших на зимовье, либо вернувшихся в степь, получив известие о вторжении имперцев. Таковых мерасков полагалось выявлять и уничтожать, не допуская их просачивания за завесу.
Действия завесы поддерживали малые дирижабли, вовсю пожинавшие плоды привыкания мерасков к воздушным кораблям. Раньше имперские походы в Мераскову степь проводились в основном силами кавалерии, дирижабли применялись почти исключительно для разведки, и мераски нашли способ противодействия воздушному противнику - передвигались по ночам, а днем прятались и маскировались в оврагах. Нельзя сказать, что такая маскировка обманывала имперских воздухоплавателей, все же не лес, но нашлись в воздушном флоте умные головы, запретившие до поры бомбить такие укрытия. Хотя, кто его знает, может, просто тогдашним дирижаблям и бомбить-то было особенно нечем, слишком маленькими по сравнению с нынешними они были. В этой кампании даже малые воздушные корабли намного превосходили своих предшественников, так что привычка мерасков, спасавшая их раньше, сейчас, наоборот, становилась гибельной. Овраги проверялись с воздуха целенаправленно, и при обнаружении укрывшихся в них кочевников засыпались либо мелкими осколочными бомбами, либо вообще флешеттами. (2) А на тех, кто успевал выскочить из превратившегося в ловушку укрытия, экипажи дирижаблей наводили конных егерей.
(2) Флешетта - заостренная оперенная стальная стрела чуть короче и чуть толще карандаша. В массовых количествах флешетты сбрасывались с летательных аппаратов на живую силу противника. Падая с высоты около километра, флешетта пробивала насквозь всадника вместе с конем. Появилась в Первой мировой войне, широко применялась во время гражданской войны в России.
Завеса подкреплялась тремя батальонными колоннами егерей, продвигавшимися несколько позади, причем по три роты в каждом батальоне ехали на повозках. Скорость этой эрзац-мотопехоты не воодушевляла, но все же так получалось несколько быстрее, чем пешком, а главное, такое решение одновременно позволяло экономить на количестве лошадей. Если дюжине кавалеристов требовалась дюжина же лошадей, то повозку с двенадцатью егерями везли четыре лошади. Или коня? До сих пор не разберусь, когда в армии надо говорить 'кони', а когда можно сказать 'лошади'. Но именно они, четвероногие непарнокопытные, были главными потребителями груза многочисленных обозных повозок. Лошади на сутки требуется от одиннадцати до семнадцати кило корма, и потому обоз по большей части перевозил как раз-таки фураж, и не только для верховых и упряжных лошадей, но и для своих собственных тоже. Так что любое, хоть и самое малое, сокращение конского состава было никак не лишним.
Вместе с егерями шли конные саперы, чтобы при необходимости облегчить движение кавалерии и егерей. Обычно это делалось путем подрыва крутых стенок оврагов, если таковые становились поперек пути.
Далее по направлению кратчайшего пути к долине Филлирана дружным шагом топала обычная пехота, за ней топтали и укатывали землю саперы, полевая артиллерия и обозы. Всю конную артиллерию и три роты картечниц Штудигетт выделил на усиление завесы, еще три роты картечниц придал егерским батальонам, оставшиеся четыре роты шли вместе с полевой артиллерией и ракетными станками. Охранение этой походной колонны обеспечивал легкоконный полк.
Кстати, для меня стало легким шоком, что в отличие от обозов, сопровождавших передовые части, основную тягловую силу обоза, шедшего с главными силами, составляли гусеничные трактора! Да-да, настоящие железные чудовища на гусеницах, тащившие грузовые прицепы! Правда, лишь часть этих машин имели двигатели внутреннего сгорания на светильном газе, хватало и паровых. По грузоподъемности прицепа каждый такой трактор заменял три-четыре повозки, на шесть-восемь голов сокращая количество потребителей овса и сена. Это если считать по пароконным обозным повозкам, по артиллерийским зарядным ящикам экономия на лошадях выходила и выше.
Снабжением наземных частей пришлось, помимо разведки и бомбардировок, заниматься и имперским воздухоплавателям - большие дирижабли периодически совершали челночные рейсы между армией и Коммихафком, пополняя загрузку обоза, а малые чередовали боевую работу с частичным сокращением этой загрузки, перевозя припасы передовым частям. Впрочем, такое использование дирижаблей рассматривалось как временная мера, и уже скоро они должны были приступить к бомбардировке зимовий.
А еще скорость марша ограничивалась погодой. Сильных морозов не было, но температура воздуха около минус пяти градусов днем и намного холоднее ночью, да при сильном ветре, требовала регулярно давать людям возможность согреться. С наступлением сумерек солдаты ставили большие лагерные палатки, оборудованные железными печками, либо работавшими на масле, либо изготовленными с расчетом экономии дров, лошадей укрывали попонами, а с утра все это приходилось разбирать, и такой монтаж-демонтаж занимал немало времени, к которому добавлялась еще и раздача горячего питания с его употреблением - перед разборкой палаток утром и после их установки вечером. И еще солдат кормили днем, на большом часовом привале. Сытый человек, как известно, мерзнет куда медленнее, чем голодный, так что поесть - один из лучших способов погреться.
Связь между участвующими в походе частями осуществлялась при помощи имперского хай-тека - радио. Да, каждая из радиостанций требовала конной повозки для себя и еще двух для источников питания - аккумуляторов и генератора, приводимого в действие педалями на манер велосипедных, да, радиус их действия особой протяженностью не блистал, однако же для связи штаба с завесой его хватало, как и для взаимодействия с воздухоплавателями. Но для связи с Коммихафком саперы тянули телеграфный кабель.
