У каждого есть секреты. Это он усвоил с раннего детства. И хорошим людям не возбраняется держать их при себе, а Билли, несомненно, был хорошим человеком.

– Не хочешь выпить по чашке кофе, Дэнни, если есть время? Мне не понадобится и десяти минут, чтобы загнать этот драндулет под крышу.

Дэн с нежностью похлопал локомотив по капоту.

– Охотно, – сказал он, – но только будь повежливее. Это вовсе не драндулет, а…

В этот момент его голова взорвалась.

Он пришел в себя на скамейке, где прежде курил Билли. Тот сидел рядом с обеспокоенным видом. Точнее, перепуганным насмерть. В руке он держал мобильный телефон и тыкал пальцами в кнопки.

– Не надо. Убери свой сотовый, – прохрипел Дэн. Откашлялся и добавил: – Со мной уже все в порядке.

– Ты уверен? Боже правый! Я уж подумал, что с тобой случился удар. Инсульт, не иначе.

И у меня были такие же ощущения.

Впервые за многие годы Дэн вспомнил о Дике Холлоране, в свое время – непревзойденном шеф-поваре «Оверлука». Дик моментально понял, что маленький сын Джека Торранса обладает таким же даром, что и он сам. Жив ли он еще? – подумал Дэн. Едва ли. Ему уже в те дни было почти шестьдесят.

– Кто такой Тони? – спросил Билли.

– Что?

– Ты говорил: «Пожалуйста, Тони, пожалуйста». Кто он, этот Тони?

– Так, один старый приятель по пьяной жизни. – Не слишком изобретательно, но ничего лучшего в его все еще кружившуюся голову не пришло. – Хороший друг.

Билли еще несколько секунд разглядывал светящийся экран, потом медленно сложил телефон и убрал в карман.

– А знаешь, я тебе совершенно не верю. Наверняка у тебя случилась одна из этих твоих вспышек. Как в тот день, когда ты увидел мою болячку. – И он похлопал себя по груди.

– Понимаешь…

Но Билли поднял руку.

– Не надо ничего объяснять. Сейчас с тобой все в порядке, ну и ладно. Если, конечно, это не касается меня лично. Потому что тогда я, безусловно, хотел бы узнать подробности. Особенно дурные. Не каждому этого захочется, но таков уж я по натуре.

– Нет, ты здесь совершенно ни при чем. – Дэн поднялся, с удовлетворением отметив, что ноги не дрожат. – Но мне придется отказаться от чашки кофе, если ты не возражаешь.

– Ничуть. Тебе нужно вернуться домой и прилечь. Ты все еще очень бледный. Что бы это ни было, шарахнуло тебя изрядно. – Билли посмотрел на поезд. – Скажи спасибо, что это произошло не в тот момент, когда ты несся на сорока милях в час.

– Вот это точно, – отозвался Дэн.

Он пересек Кранмор-авеню, направляясь в сторону Ривингтона, поначалу решив последовать совету Билли и прилечь, но потом передумал и прошел мимо ворот, от которых усаженная цветами широкая дорожка вела к викторианскому особняку. Ему захотелось немного пройтись. Он уже чувствовал себя вполне нормально – то есть снова стал самим собой, – а вечерний воздух был напоен такими сладкими ароматами. Кроме того, ему хотелось разобраться в случившемся, и разобраться тщательно.

Что бы это ни было, но шарахнуло тебя изрядно.

Он снова вспомнил о Дике Холлоране и обо всем том, чем так и не поделился с Кейси Кингсли. И не собирался делиться. Смертельный удар, который он нанес Дини – и ее сыну – своим бездействием, болезненной занозой сидел глубоко внутри, словно непрорезавшийся зуб мудрости. Там он и останется. Но в пять лет он сам стал жертвой вместе со своей матерью, и не только отец был тому виной. И тогда Дик сделал для них все, что было в его силах. Если бы не он, Дэн и его мама навсегда остались бы в «Оверлуке». Эти старые воспоминания до сих пор причиняли боль, до сих пор полыхали детским ужасом. Он бы предпочел навсегда забыть об этом, но никак не мог. Особенно сейчас. Потому что… Почему же?

Потому что все возвращается на круги своя. Назови это фортуной или судьбой, но, так или иначе, прошлое возвращается. Что сказал мне Дик в тот день, когда подарил стальной ящик? Когда ученик будет готов, у него непременно появится учитель. Не то чтобы я мог кого-то многому научить, если не считать простой истины: если ты не выпьешь, то и не напьешься.

Он постепенно дошел до конца квартала, развернулся и зашагал назад. Тротуар оказался в его единоличном распоряжении. Даже странно, насколько быстро пустел Фрейзер с окончанием летнего сезона, и Дэн невольно вспомнил, как стремительно опустел когда-то «Оверлук». Как почти мгновенно семья Торранс осталась в нем совершенно одна.

Если не считать призраков, конечно. Призраки не уходили никогда.

Холлоран сказал Дэнни, что едет в Денвер, а оттуда самолетом отправится на юг, во Флориду. Еще он попросил Дэнни помочь донести багаж до машины, стоявшей на парковке перед «Оверлуком», и Дэнни дотащил одну из его сумок. Совсем небольшую, размером с чемоданчик-«дипломат», но ему пришлось ухватить ее обеими руками. Когда же все вещи были уложены в багажник и они сели в кабину, Холлоран дал название тому, что находилось в голове Дэнни Торранса и во что его родители упорно отказывались верить.

Ты наделен особым даром. Лично я всегда называл это сиянием. Еще моя бабушка пользовалась этим словом. Потому что тоже обладала такой способностью. Должно быть, чувствуешь себя одиноко, думая, что ты такой один?

Верно, он чувствовал себя одиноко и полагал, что единственный в своем роде. Холлоран развеял это заблуждение. За прошедшие с тех пор годы Дэну не раз попадались люди, которые, по словам повара, «поблескивали». Взять, к примеру, того же Билли.

Но никогда в жизни не встречался ему никто подобный этой девочке, закричавшей сегодня в его голове. Казалось, этот звук чуть не разорвал его на части.

Неужели он сам обладал такой же мощью? Очень вероятно. Быть может, не совсем такой, но почти такой же. В день закрытия сезона в «Оверлуке» Холлоран попросил встревоженного маленького мальчика… О чем же?

Он попросил врезать ему как следует.

Дэн вернулся к Ривингтону и встал у ворот. С деревьев уже начали облетать листья, и вечерний ветерок гнал их по тротуару.

А когда я спросил его, о чем мне подумать, он ответил: о чем угодно. «Только думай напряженно», – сказал он. И я подчинился, но в последний момент смягчил удар, по крайней мере слегка. Если бы не это, мог бы его убить. Он отшатнулся… Нет, его буквально отбросило назад. И он прикусил губу. Помню, у него пошла кровь. Он еще назвал меня пистолетом. А потом спросил про Тони. Про моего «невидимого друга». И я все ему рассказал.

И вот, кажется, Тони вернулся, но он больше не был другом Дэна. Теперь он стал другом маленькой девочки по имени Абра. У нее возникли проблемы, как в свое время у Дэна, однако взрослые мужчины, пытающиеся вступать в контакт с маленькими девочками, привлекают внимание и вызывают подозрение. У него во Фрейзере наладилась нормальная жизнь, и он чувствовал, что полностью заслужил ее после стольких бесцельно потерянных лет.

И все же…

И все же, когда ему понадобилась помощь Дика – в «Оверлуке» и потом, во Флориде, с возвращением миссис Масси, – Дик приехал. Среди членов АА подобные визиты называли Двенадцатым шагом. Потому что когда ученик будет готов, у него непременно появится учитель.

Нередко Дэн вместе с Кейси Кингсли и другими парнями из Программы наносили визиты Двенадцатого шага людям, которые погрязли по самые уши в трясине выпивки или наркоты. Иногда к ним за помощью обращались друзья или начальники, но гораздо чаще – родственники, которые уже испробовали все методы убеждения и сходили с ума от того, что все оказалось бесполезно. Несколько раз за прошедшие годы такие визиты заканчивались успешно, но гораздо чаще перед их носом захлопывали дверь, а Кейси и компании предлагали засунуть свое ханжеское псевдорелигиозное дерьмо себе же в задницу. А один подсевший на метамфетамин буйный ветеран славной авантюры Джорджа Буша в Ираке вообще пригрозил им пистолетом. Возвращаясь из нищей дыры в Чокоруа, где ветеран обитал в запущенной хибаре со своей запуганной женой, разозленный Дэн вскользь бросил: