Чувствуя себя раздвоившимся, он вернулся к придорожному бару и припарковался на грязной стоянке. Он был в полном порядке. Он словно только что достал заряженный пистолет и приставил себе к виску. Сквозь открытое окно машины он мог слышать живую музыку: «Любовную ложь» «Дирейлерз». Играли ребята совсем недурно, а после пары порций спиртного их музыка и вовсе покажется отличной. В баре наверняка найдутся девицы, которые не откажутся потанцевать. Леди с кудряшками, леди с жемчужными сережками, леди в коротких юбках и ковбойских рубашках. Таких можно было увидеть в любом баре. А еще интересно, какие сорта виски у них разливают. Боже, Боже, Боже, какую жажду он сейчас испытывал! Он открыл дверь, опустил одну ногу на землю, но остался сидеть, низко склонив голову.

Десять лет. Десять хороших лет, которые он мог перечеркнуть в ближайшие десять минут. И сделать это легче легкого. Как пчеле собирать мед.

Тайны есть у всех. Однажды тебе придется открыть кому-то свою. А если ты этого не сделаешь, то рано или поздно окажешься за стойкой бара со стаканом в руке.

И я все смогу свалить на тебя, Кейси, злобно подумал он. Я смогу смело утверждать, что именно ты натолкнула меня на эту мысль, когда мы пили кофе в «Санспоте».

Над входом мерцала неоном завлекательная реклама: «КУВШИН «МИЛЛЕРА» ЗА ДВА ДОЛЛАРА ДО ДЕВЯТИ ВЕЧЕРА. МЫ ЖДЕМ ВАС!»

Дэн захлопнул дверцу машины, снова взялся за телефон и позвонил Джону Долтону.

– Как там твой приятель? – спросил Джон.

– Спит на больничной койке, а завтра в семь утра им займутся. Джон, мне хочется выпить.

– О не-е-е-т! – воскликнул Джон дрожащим фальцетом. – Только не спиртное!

И в одно мгновение желание выпить пропало. Дэн рассмеялся.

– Отлично! Как раз то, что мне было нужно. Но если ты еще раз попробуешь изобразить Майкла Джексона, я точно надерусь.

– Знал бы ты, как блестяще я пою «Билли Джин». Я гений караоке. Можно вопрос?

– Валяй. – Через лобовое стекло Дэн видел клиентов «Ковбойского сапога», обсуждавших явно не творчество Микеланджело.

– Тот твой талант… Выпивка каким-то образом… даже не знаю… заглушала его?

– Убивала наповал. Прикладывала подушку к лицу и душила.

– А что с ним сейчас?

– Сейчас я, подобно Супермену, бросаю всю свою силу на защиту правды, справедливости и американского образа жизни.

– То есть ты не хочешь говорить об этом?

– Нет, – признал Дэн. – Совершенно не хочу. Скажу только одно: сейчас стало лучше. Лучше, чем когда-либо прежде. Вот когда я был подростком…

Он замолк. Когда он был подростком, каждый день превращался в борьбу с подступавшим вплотную безумием. Голоса, звучавшие в его голове, были ужасны, но возникавшие образы зачастую оказывались гораздо хуже. Он дал обещание матери и самому себе никогда не пить так, как пил отец, но стоило ему впервые в старших классах попробовать спиртное, как пришло невероятное облегчение – поначалу – и он лишь жалел, что так долго тянул. Утреннее похмелье не шло ни в какое сравнение с ночными кошмарами. Все это вело к вопросу: до какой степени он был сыном своего отца? И насколько был похож на него?

– Так что же происходило, когда ты был подростком? – спросил Джон.

– Ничего. Теперь это уже не важно. Слушай, мне бы лучше уехать отсюда. Я ведь стою на парковке перед баром.

– В самом деле? – В голосе Джона появился интерес. – Перед каким?

– «Ковбойским сапогом». У них кувшин по два бакса до девяти вечера.

– Дэн.

– Слушаю тебя, Джон.

– Мне это место знакомо еще со старых времен. Если все-таки вздумаешь спустить свою жизнь в унитаз, то не начинай, пожалуйста, там. Женщины у них похожи на обдолбанных скунсов, а мужской туалет провонял заплесневелыми суспензориями. «Сапог» – это самое дно.

Опять это слово.

– Каждый из нас уже однажды побывал на самом дне, не так ли? – спросил Дэн.

– Убирайся оттуда скорее. – Теперь Джон говорил совершенно серьезно. – Уезжай сию же секунду. Не надо там и близко околачиваться. И оставайся на связи со мной, пока большой неоновый сапог у них на крыше не пропадет из твоего зеркала заднего вида.

Дэн завел двигатель и выехал со стоянки на шоссе 11.

– Он удаляется, – говорил он в трубку, – удаляется… и-и-и… Все, больше я его не вижу.

Он ощущал непонятное облегчение. И разочарование – сколько кувшинов по два доллара он успел бы заказать до девяти!

– Надеюсь, ты не собираешься купить упаковку пива или бутылку вина по пути домой во Фрейзер?

– Нет. Я теперь в порядке.

– Тогда увидимся в четверг вечером. Приезжай пораньше, я сварю нам настоящий кофе. «Фолгерс», из моего неприкосновенного запаса.

– Буду непременно, – сказал Дэн.

12

Когда он вошел в свою комнату-башню и включил свет, на доске красовалась новая надпись:

Я прекрасно провела день!
Твой друг
АБРА

– Это замечательно, детка, – сказал Дэн. – Рад за тебя.

Дзззз! Домофон. Он подошел к нему и нажал кнопку «Ответ».

– Привет, Доктор Сон, – сказала Лоретта Эймс. – Значит, ты действительно вернулся. Насколько я понимаю, у тебя формально еще выходной, но не навестишь ли ты одного из наших гостей?

– Кого? Мистера Кэмерона или мистера Маррея?

– Кэмерона. Аззи сидит у него с самого обеда.

Комната Бена Кэмерона располагалась на третьем этаже Ривингтона-1. Восемьдесят три года, бывший бухгалтер, застойная сердечная недостаточность. На редкость приятный старик. Бессменный чемпион хосписа по игре в скрэббл и бесподобный тактик в парчизи[12]: его блокады всегда выводили противников из себя.

– Я сейчас спущусь, – сказал Дэн. Прежде чем выйти из комнаты, он остановился, чтобы еще раз бросить взгляд на надпись. – Спокойной тебе ночи, милая.

В следующий раз Абра Стоун появится в его жизни лишь через два года.

И в течение этих двух лет в кровеносной системе членов Истинного Узла будет дремать нечто – прощальный «подарок» от Брэдли Тревора, известного также как «мальчик-бейсболист».

Часть вторая

Пустые дьяволы

Глава 7

«Вы меня не видели?»

1

Однажды в августе 2013 года Кончетта Рейнолдс проснулась ранним утром в своей просторной квартире в Бостоне. Как обычно, ей сразу бросилось в глаза отсутствие собаки, которая не лежала больше, свернувшись в углу возле комода. Бетти скончалась несколько лет назад, но Четта все еще тосковала по ней. Надев халат, она направилась в кухню, где собиралась приготовить себе первую чашку кофе. Она делала путь тысячи раз, и у нее не было причин ожидать каких-либо происшествий. И уж конечно, ей и в голову не приходило, что это станет первым звеном в целой цепочке весьма прискорбных событий. Как она позже расскажет своей внучке Люси, она не споткнулась и ни обо что не ударилась. Просто услышала совершенно невинный хруст, донесшийся откуда-то снизу справа, – и вдруг оказалась на полу, а ее ногу охватила пылающая боль.

Так она пролежала минуты три, глядя на свое размытое отражение в полированном паркете, отчаянно желая, чтобы боль утихла. И все это время вела внутренний разговор сама с собой. Какой же надо быть глупой старухой, чтобы жить без компаньонки. Дэвид твердил последние пять лет, что я уже не в том возрасте, когда можно оставаться в полном одиночестве. Придется теперь признать его правоту.

Но для компаньонки потребовалась бы постоянная комната, которую Четта берегла для Люси и Абры, ведь в их визитах заключался смысл ее жизни. Особенно теперь, когда не стало Бетти, а ее поэтический источник, кажется, полностью иссяк. И пусть ей уже было девяносто семь, она легко со всем управлялась сама и чувствовала себя отлично. Что значит хорошие гены по материнской линии! Ведь ее собственная Момо схоронила четверых мужей и семерых детей и прожила сто два года.

вернуться

12

Национальная индийская настольная игра. С 1990 г. стала популярной в Европе и США.