– Мы как мальчишки в поисках спрятанных сокровищ, – сказал Дэн.

Он лучше выспался в полете и потому сидел сейчас за рулем. Поля высокой кукурузы, уже пожелтевшей, тянулись по обе стороны шоссе.

Джон чуть вздрогнул.

– Что?

– Разве не об этом ты сейчас думал? – с улыбкой спросил Дэн. – Что мы как юнцы в поисках мифических сокровищ?

– Иногда ты меня просто пугаешь, Дэниел.

– Надо думать. Я привык. – Хотя в данном случае он говорил не совсем искренне.

– Когда ты обнаружил, что можешь читать мысли?

– Это не просто чтение мыслей. Сияние – талант многогранный. Если только это действительно талант. Иногда – часто – оно кажется уродливым родимым пятном. Уверен, Абра подписалась бы под каждым моим словом. А что до того, когда я об этом узнал… Я с этой способностью родился. Сияние входило в основной набор.

– И ты начал пить, чтобы заглушить его?

Толстый сурок лениво перебегал шоссе 150. Дэну пришлось вильнуть, чтобы не наехать на него, а животное, по-прежнему не торопясь, скрылось в зарослях кукурузы. Это были приятные места. Небо казалось высотой в тысячи миль, и ни одной горы не маячило на горизонте. В Нью-Гэмпшире тоже было неплохо, и Дэн уже привык считать его своим родным краем, но при этом думал иногда, что уютнее всего чувствовал бы себя на плоской равнине. Уютнее и безопаснее.

– Но ведь ты сам все знаешь, Джонни. Почему алкоголик пьет?

– Потому что он алкоголик.

– Вот именно. Просто, как дважды два. Отвлекись от психологической трепотни и увидишь чистую и неприкрытую правду. Мы пили, потому что мы алкоголики.

Джон рассмеялся.

– Сразу видно, что Кейси Кей основательно промыл тебе мозги.

– Конечно, свою роль играет и наследственность, – заметил Дэн. – Кейси всегда старается замять эту часть, но от нее никуда не деться. Вот, например, твой отец пил?

– И он, и дражайшая мамочка. Они вдвоем могли заполнить девятнадцатую лунку[25] в любом гольф-клубе. Помню, однажды мама скинула с себя теннисное платье и прыгнула в бассейн к детишкам. Все мужчины ей аплодировали. Папаша пришел в дикий восторг. А вот я… Мне тогда было девять лет, и потом до самого колледжа меня дразнили сынком стриптизерши. А что твои старики?

– Мама могла иногда выпить, но немного. Сама себя называла Уэнди-Два-Пива. А вот отец – другое дело. Стоило ему принять бокал вина или жестянку «Будвайзера», и он слетал с катушек. – Дэн посмотрел на одометр и увидел, что им оставалось проехать еще около сорока миль. – Хочешь, расскажу интересную историю? Я ее никому прежде не рассказывал. Но должен предупредить: она может показаться тебе очень странной. Так вот, если ты думаешь, что сияние начинается и заканчивается такой банальщиной, как телепатия, то глубоко заблуждаешься.

Он сделал паузу.

– Существуют иные миры, кроме этого.

– И ты что же… гм… видел те миры?

Дэн перестал следить за сознанием Джона, но тот неожиданно занервничал. Словно опасался, что сидящий рядом с ним человек внезапно запихнет пальцы под рубашку и объявит себя реинкарнацией Наполеона Бонапарта.

– Нет, не сами миры. Только людей, которые их населяют. Абра называет их призрачными людьми. Так ты хочешь меня слушать или нет?

– Не уверен, что хочу, но, наверное, придется.

Дэн понятия не имел, до какой степени этот врач-педиатр из Новой Англии будет готов поверить в истинность событий той зимы, которую семья Торранс провела в отеле «Оверлук», но потом понял, что его это не слишком заботит. Просто рассказать ее в этой заурядной машине, едущей под яркими небесами Среднего Запада, было хорошо само по себе. Существовал только один человек, который поверил бы каждому его слову, но Абра была слишком юной, а история – слишком страшной. Придется довольствоваться Джоном Долтоном. Но с чего начать? Вероятно, с личности Джека Торранса. С этого глубоко несчастного мужчины, который потерпел крах в трех ипостасях: учителя, писателя и супруга. Как бейсболисты называют три аута подряд? «Золотое сомбреро»? Отцу Дэна выпал в жизни только один подобный миг настоящей славы. Когда пришел решающий момент – тот самый, к которому «Оверлук» готовил его с первого дня пребывания в отеле, – он отказался убивать своего малолетнего сына. И если подобрать для него подходящую эпитафию, то она звучала бы…

– Дэн?

– Мой отец старался, – произнес он. – Это лучшее, что я могу сказать о нем. Самые злые духи в его жизни являлись к нему в бутылках. Если бы он попытался присоединиться к анонимным алкоголикам, все могло сложиться иначе. Но он этого не сделал. Подозреваю, что моя мама даже не знала о существовании этого общества. В противном случае она бы предложила ему этот путь. К тому времени когда приятель нашел отцу работу зимнего смотрителя в отеле «Оверлук», его вполне можно было использовать в качестве примера к словосочетанию «в вынужденной завязке».

– И там были привидения?

– Да. Я их видел. Отец не видел, но ощущал их присутствие. Быть может, он тоже обладал своего рода сиянием. Это не исключено. Ведь по наследству передается очень многое, а не только склонность к алкоголизму. И они принялись обрабатывать его. Он поверил, что эти призрачные люди хотели взять его к себе, но они лгали. На самом деле им был нужен маленький мальчик с большим сиянием. Как Истинному Узлу нужна Абра.

Он замолк, вспомнив, что ответил Дик мертвыми устами Элинор Оулей, когда Дэн спросил, где находятся пустые дьяволы. В твоем детстве, откуда приходят все дьяволы.

– Дэн? С тобой все в порядке?

– Да, – ответил он. – Словом, я знал, что с тем треклятым отелем что-то не так, еще до того, как впервые переступил его порог. Знал, когда мы втроем еще с трудом сводили концы с концами в Боулдере, у подножия восточного склона гор. Но моему отцу понадобилась та работа, чтобы он смог закончить пьесу, которую тогда писал…

К тому времени когда они достигли окраины Эдейра, он рассказывал Джону о взрыве котла в «Оверлуке» и о том, как старый отель уничтожило яростное пламя. Эдейр был небольшим городком, но там имелась гостиница «Холидей инн экспресс», и Дэн отметил ее месторасположение.

– Вот где мы поселимся через пару часов, – сказал он Джону. – Мы же не можем отправиться на поиски сокровищ среди бела дня. А я к тому же хотел бы выспаться. У меня в последнее время хронический недосып.

– Неужели все это на самом деле случилось с тобой? – тихо спросил Джон.

– Да, случилось, – улыбнулся Дэн. – Как думаешь, сможешь мне поверить?

– Если мы найдем бейсбольную перчатку в том месте, которое она указала, я готов буду поверить во что угодно. Но зачем ты рассказал мне обо всем этом?

– Потому что какая-то часть твоего существа до сих пор считает безумием наш приезд сюда, несмотря на все то, что тебе известно об Абре. И кроме того, тебе пора узнать о существовании… скажем так, определенных сил. Я с ними уже сталкивался, а ты – нет. До сих пор ты видел только, как маленькая девочка проделывает немудреные экстрасенсорные фокусы: подвешивает ложки к потолку и все такое. Ты должен понять, Джон, что нам предстоит не детская игра в поиск сокровищ. Если в Истинном Узле пронюхают, чем мы занимаемся, мы станем для них такими же мишенями, как Абра Стоун. А потому если ты решишь, что лучше в эти дела не соваться, я перекрещу тебя на дорожку и скажу: ступай отсюда с Богом.

– И пойдешь дальше один?

Дэн криво усмехнулся:

– Почему один? Есть еще Билли.

– Но Билли уже семьдесят три.

– С его точки зрения, это большой плюс. Он не устает твердить о преимуществах старости. Уже не приходится тревожиться, что умрешь молодым.

– Въезжаем во Фриман, – сообщил Джон, а потом натянуто улыбнулся Дэну. – До сих пор не могу поверить, что ввязался в это. А что, если спиртзавода больше нет? Если его сровняли с землей, а поле засеяли кукурузой?

– Он стоит на том же месте, – уверенно заявил Дэн.