Непроглядная летняя ночь подходила к своей середине, когда, отодвинув тяжелую ветку, служившую раньше опорой для крыши, охотник заметил кудрявую голову друга. Лицо великана покрывала засохшая кровь. На лбу красовался довольно глубокий порез. Рот слегка приоткрыт, глаза, наоборот, плотно сжаты. Но все-таки парень был жив - частично открытая грудь силача слегка колыхалась вверх-вниз, губы мелко дрожали, как будто Гамай, находясь без сознания, пытался что-то кому-то рассказывать. Не иначе молитвы бормочет во сне - он такой, он может.

Трой принялся расчищать от обломков массивное тело товарища, и вскоре великан оказался свободен. Несмотря на бурную деятельность Тигра, не раз задевавшего руки и ноги Медведя во время раскопок, глаза великана по-прежнему оставались закрытыми, и в чувства Гамая пришлось приводить по-другому.

Трой быстро окинул встревоженным взглядом окрестности и, убедившись, что тварей поблизости нет, схватил отыскавшийся раньше в обломках бурдюк и кинулся к близкой реке. Вода потекла на залитое кровью лицо, попала в открытые губы. Гамай поперхнулся, закашлялся и распахнул, наконец-то, глаза.

- Очнулся, слава Яраду! Ну все, поднимайся. Пора уходить. - Трой потянул друга за руку. - Пока ночь не кончилась, нам нужно отсюда уматывать. Причем, лучше сразу подальше. Ну что ты лежишь? Говорю же, нет времени!

Гамай все не двигался с места. Здоровая лапа, которую Тигр безуспешно тянул на себя, оставалась какой-то расслабленной, вялой. Даже пальцы ни капли не сжались. Трой замолк и с вопросом взглянул на товарища. Тот смотрел на него, но как будто не видел. В огромных глазах великана отражались какие-то странные чувства: удивление, страх и, чуть позже, отчаяние. Наконец, разобравшись в своих ощущениях, Гамай глубоко-глубоко, как последний раз в жизни, вздохнул и перевел печальный взгляд на товарища.

- Трой, мне конец, - вынес сам себе приговор здоровяк. - Похоже, у меня спина сломана, или что-то еще повредилось. - Глаза силача заблестели. - Я совсем не могу шевельнуться. Вижу, что ты тянешь мою руку, но вообще ничего не чувствую. Как будто ты сжимаешь ладонь кому-то другому. - Голос Гамая дрогнул, и по скуле скользнула слеза.

- Зарбагова срань! - Трой схватился за голову, а рука силача, словно палка, безвольно упала на землю. - Что же мне теперь с тобой делать? Ты же весишь, как буйвол! Я же тебя с места не сдвину!

- И не нужно, - бас Гамая дрожал. - Придется тебе уходить без меня.

Было видно, что парень готов разреветься, но первым не выдержал Трой. Слезы резко полились из глаз, подбородок затрясся. Сквозь всхлипы мальчишка, в тот миг позабывший, что он грозный суровый охотник, пропихивал фразы обиды и страха:

- Ну как же так?...Ну почему?...Как я устал... Я не хочу быть один...Гамай, ну пожалуйста... Ну, не бросай меня... Ну вставай... Я прошу тебя... Уйдем вместе.

Великан оставался безмолвным и, в компанию с Троем, беззвучно рыдал, про себя проклиная жестоких богов и судьбу. Гамай, хоть и не был великим мыслителем, но сейчас понимал, что надежды совсем не осталось. Жизнь закончена, и хотя он пока что не выглядит трупом, но, по сути, он умер, когда под напором какой-то огромной зверюги, сломалась не только землянка, но и что-то внутри его тела.

Постепенно силач все же взял себя в руки и заставил слезы уняться. Стоило обуздать чувства, как на волю прорвалась внезапная мысль: 'Что же со мной будет дальше?'. Не в далеком будущем. Не через год, или месяц - таких слов для него больше нет - а здесь и сейчас. Этим утром, или, может быть, вечером. Ну, от силы день, или два. И тогда...

- Трой, ты нашел свой блестящий нож? - беспокойно спросил Гамай, стараясь разглядеть меч мертвого всадника.

- Да, а что? - Трой вытер заплаканные глаза кулаком.

- Убей меня.

- Что!?

- Проткни мне сердце, и спасайся сам. Беги, пока еще не поздно. Я не хочу стать причиной твоей гибели. С меня Берты хватит.

- Да уйду я, уйду.

Трой понимал, что ничем не сможет помочь товарищу, и растрачивать время напрасно не стоит, но лишить жизни родича... - это сложное дело. Вроде бы просто - бери, да коли - но хватит ли духу? Проверять не хотелось.

- Только давай уж без этого. Вдруг оно временно, и чуть позже тебе полегчает. Встанешь, пойдешь и нагонишь меня за рекой. Там мы и Племя разыщем...

- Хватит болтать чепуху! Ты же умный. Мы оба знаем, что я уже мертв. - Слова обездвиженного охотника полнились твердой решимости. - Но как умереть, я могу решить сам! Это, похоже, последнее, что я могу. Либо, быстрая смерть от рук родича, либо твари сожрут меня заживо. Есть, конечно, еще вариант - издохнуть от жажды и голода, но в него мне не очень-то верится. Чудища найдут меня раньше.

На этих словах Медведь прервался и принялся часто моргать, сталкивая веками слезы. Трой тоже молчал. К нему уже пришло понимание - Гамай прав. Прав во всем. Выбора, действительно, нет.

- Ну так что? Ты поможешь? - мольба и печаль смешались в коротких вопросах.

- Помогу. Ты готов?

- Да. Давай только быстро, пока я не передумал. Я не трус, но... Как же, мать его, страшно!

- Хорошо. - Трой поднял меч и приставил его к тому месту широкой груди, где пока еще билось большое и доброе сердце.

- Прощай, друг...

- Прощай. Зак, Кабаз, я иду к вам!

***

Боль. Тоска. Страх. Отчаяние.

Трой шагал сквозь лесную чащобу и все думал о мертвом товарище. Столько тварей вокруг, а ему пришлось убить друга. Нет бы заколоть одного из уродливых черных хозяев орды. Это они виноваты во всем, что творится в последнее время. Привели своих чудищ в Долину... И что им здесь надо?

Но поганые звероводы, к сожалению, по одиночке не ходят. Убить их, пожалуй, непросто. Человека гораздо сподручней и легче. Но Гамая...Его-то за что? В мире много людей, не в пример великану, и грубых, и злых, и жестоких. Да хотя бы сам Трой: уж гораздо сильнее заслуживал смерти. Ну а люди магистра... Стоп! Магистр!

Трой резко вспомнил о кое-чем важном, развернулся и, словно стрела, полетел по своим же следам обратно в поселок.

Хорошо, что он успел уйти всего на полмили, а не то тех остатков ночной темноты, что еще оставались в запасе, могло не хватить на задуманное. Скоротечный забег, и запыхавшийся Трой склонился над трупом товарища. Распахнув покрытую кровью безрукавку, Тигр смог убедиться, что дорогу проделал не зря.

Подтверждая его догадки, закрепленный на длинном шнурке, голубел так, что тьма не могла заглушить его цвета, легендарный божественный камень. Осторожно снимая святыню с уже охладевшей шеи товарища, расстроенный Тигр печально подумал: 'Эх, Гамай, Гамай... Не забрал бы ты этой вещицы из погреба Яра, так, пожалуй, остался бы жив... Да и уши мои бы сейчас не висели на шее, а росли, где и прежде... Судьба. От нее не уйдешь.'

Далеко-далеко, на востоке, зачинался багряный рассвет. Совершенно без всякой тропы, Трой шагал по оживавшему лесу на северо-запад. Тигр здраво решил, что чем ближе к реке, тем опасней и, хотя собирался в дальнейшем ее пересечь, сейчас уходил от воды.

В перспективах он был бы, конечно, не против найти свое Племя - там ждет мать как-никак - но важнее сейчас отыскать вход в Долину. Или, в его случае, скорее, выход. Вот задача задач! По обрывочным фразам магистра, тогдашнему пленнику давно стало ясно, что за горами на севере лежит огромный, заселенный людьми таинственный мир. И хотя его обитатели вряд ли мечтают о встрече с безухим лгуном, но дверь перед ним решатся захлопнуть едва ли, ведь пропуск к свободным от тварей орды новым землям болтался на шее у Тигра, промеж двух ушей.

Поселок Райхов напоминал растревоженный муравейник. Суета, спешка, толпы народа - и все движется, гомонит, шебуршит. Вонь, галдеж, духота, толчея, люди, люди и люди. С одного взгляда ясно: большинство здесь - не местные жители. И как много! Поди, все заречье собралось.