Прекрасная надпись на могильном камне, подумал Деймон. «Здесь покоится Морис Фицджеральд. Незаменимый».

– Скажите, номер дамы в Лондоне у вас под рукой?

– Вот он.

Мистер Браун продиктовал Деймону телефон, и Деймон записал его на листке бумаги.

– Вы помните, конечно, что разница во времени между Лондоном и Нью-Йорком шесть часов, – сказал мистер Браун. – Мой звонок ее разбудил. Она казалась на удивление спокойной. Британская флегма. Моя супруга в подобных обстоятельствах принялась бы разрывать на себе одежды и терзать свою плоть. Разные национальные обычаи. Но горе, полагаю, везде одинаково.

До этого момента у Деймона с мистером Брауном было лишь шапочное знакомство. Ему довелось видеть как очень хорошие, так и скверные спектакли, поставленные этим человеком. Но сейчас Деймон понял, что мистер Браун ему определенно нравится. На его плечи неожиданно легло бремя крайне неприятных обязанностей, и он нес этот груз без всяких жалоб.

– Дайте мне знать, когда состоится панихида, – сказал Деймон. – Я хотел бы на ней присутствовать.

– Конечно, – ответил Браун. – Благодарю вас. Это печальный день для нас всех.

Деймон вдруг почувствовал смертельную усталость, и на него навалилась чуть ли не наркотическая сонливость. Он с вожделением посмотрел на кожаный диван, стоящий у одной из стен офиса. Кожа на диване растрескалась, поскольку он находился здесь с первых дней существования конторы мистера Грина. Этим предметом мебели пользовались лишь в тех случаях, когда в помещении одновременно было два или три посетителя. Одному Богу известно, сколько слов надежды слышал диван и сколько раз он был свидетелем крушения этих надежд.

– Оливер, – сказал он, – тебя не затруднит попросить мисс Уолтон не тревожить нас звонками? Я хочу прилечь и подремать несколько минут.

– Без вопросов, – чуть встревожено ответил Оливер, так как ни один из них никогда не спал на диване. – С тобой, Роджер, все в порядке?

– Просто немного сонный. Скверно провел ночь. Оливер передал мисс Уолтон просьбу босса, а сам босс растянулся на диване.

Деймон уснул сразу, но отдыха сон ему не принес. Его посетили странные, сложные, полные чудовищной эротики сновидения. Во сне он видел себя в огромной постели, в которой ему никогда не приходилось лежать прежде. С ним вместе в постели находились Антуанетта Бредли – молодая и пышная – и выкрикивающая непристойности Джулия Ларч. Обе женщины пребывали в экстазе, предаваясь с ним яростной любви, а Морис, в одежде и со стаканом в руке, чуть насмешливо взирал на этот спектакль. Именно с таким видом он смотрел вчера на Деймона в магазине электроники. Здесь же каким-то непостижимым образом оказался и отец. Залитый золотым сиянием, папаша стоял у балюстрады и, улыбаясь, манил сына к себе.

Открыв глаза, Деймон ощутил себя еще более разбитым, чем тогда, когда укладывался на диван. Картины предательства и похоти, обвинительные выкрики, сладострастие живых и мертвых – одним словом, все то, что владело его подсознанием те несколько секунд, которые он провел в глубоком забытьи, потрясли Деймона.

Оливер с тревогой смотрел на него из-за своего стола.

– Это был тот еще отдых, – сказал он. – Ты непрерывно издавал какие-то ужасные звуки.

– Я видел отвратительный сон, – ответил Деймон, сел и протер глаза. – Вечером, видимо, придется полистать Фрейда.

– Мне казалось, что ты рыдаешь…

– Это были не рыдания, – усмехнулся Деймон. – Совсем напротив.

Он подошел к своему столу. Ноги его, казалось, были налиты свинцом. Затем он нажал кнопку, поднял трубку и объявил мисс Уолтон, что опять готов принимать звонки.

– Какой-то мистер Шултер звонил вам не так давно, – сказала мисс Уолтон. – Я сообщила ему, что вы заняты, и он оставил номер.

Она продиктовала ему номер телефона, и Деймон его записал. Хорошо, что хоть Шултер не навестил его во сне, подумал он. Слава Богу, что хоть от этого он был избавлен. Деймон не стал просить мисс Уолтон соединить его с лейтенантом и набрал номер сам. Он не хотел, чтобы секретарша пустилась в догадки о том, какие дела у него могут быть с детективом из полиции Нью-Йорка.

Услышав мужской голос в трубке и слова: «Отдел расследования убийств…», Деймон окончательно убедился в том, что поступил правильно, набрав номер самостоятельно.

– Лейтенанта Шултера, пожалуйста, – сказал он. – Мистер Деймон отвечает на его звонок.

– Приветствую вас, мистер Деймон, – раздался голос

Шултера, очень похожий, как показалось Деймону, на голос Заловски. – У меня для вас имеются кое-какие новости. Мы пропустили вашего мистера Маквейна через компьютер и нашли некоего Маквейна, живущего на Западном Бродвее неподалеку от вас. Похоже, это тот самый Маквейн. Он подвергался аресту по жалобе воспитательницы детского сада при школе в Нижнем Манхэттене. Воспитательнице не понравилось, что этот человек шляется около детей. При обыске на голени его правой ноги обнаружен закрепленный большой охотничий нож.

– Его посадили?

– Получил шесть месяцев за тайное ношение холодного оружия. Исполнение приговора отложено. Если у него еще раз найдут нож, то он отсидит на всю катушку.

– Спасибо, лейтенант, – сказал Деймон.

– Есть ли у вас какие-нибудь новости для меня? Новые звонки?

– Нет. Все еще жду.

– Я просил вас составить список. Он готов?

– Пока еще работаю, – ответил Деймон.

– На вашем месте, – проворчал Шултер, – я бы не стал с этим тянуть.

– Я передам вам его через день-два. Шултер что-то буркнул в ответ, словно не верил, что получит список через два дня.

– Я поговорил со своим приятелем в Гэри, – более внятно произнес он. – Он провел некоторую хм… проверку. Какое словцо вы тогда употребили?

– Конфиденциальность.

– Вот, вот… Но я, правда, выразился по-иному. Сказал ему, чтобы он работал втихаря и не превращал наше расследование в дело федерального значения. Он сказал. Что видел этого типа Ларча, что тот действительно футбольный тренер и его все обожают, так как команда третий сезон кряду выигрывает первенство.

– Приятно слышать. Мне как-то сразу легче стало, – сказал Деймон и тут же понял, что совершил ошибку, так как Шултер вновь что-то буркнул, но на сей раз гораздо громче.