Четыре человека в масках внесли его в пещеру. Деймон знал, что их предводителем является Заловски, хотя об этом не было сказано ни слова.

Просторный, с высоким потолком грот был вырублен в скале. Деймон не мог двигаться, но, оказавшись в пещере, увидел ожидающие кого-то каменные саркофаги, украшенные резным орнаментом. Затем он понял, что хоронить будут и его, и не только его. У стены стояла величавая женщина, похожая в розовом наряде на королеву. Волосы ее ниспадали на плечи, а фигуру заливал зловещий свет. Деймон понял, что эта неподвижная женщина – его жена. Правда, он не мог вспомнить, как ее зовут. На память приходило лишь одно имя – Коппелия. Он повторял его про себя снова и снова до тех пор, пока оно не превратилось в Корнелию. Однако ему каким-то образом было известно, что и это имя не подлинное.

В этот момент руку Деймона пронзила острая боль, которая пробудила или почти пробудила его. Пещера со всеми мрачными персонажами исчезла, он вспомнил, что жену его зовут Шейла и что она жива. Деймон был благодарен неловкой медсестре, пытающейся взять у него кровь для очередного анализа, за то, что причиненная ему боль прогнала видение. Потом появился доктор, которого украшала рыжая борода, – именно этого человека Деймон недавно пытался назначить капитаном корабля, где, по его мнению, он все еще находился. Правда, теперь его загнали куда-то глубоко в трюм, и отныне он не мог свободно перемещаться между палубами. Часы, на циферблате которых стрелка отсчитывала время в обратном направлении, все еще оставались в поле его зрения. Деймон догадался, что это был хитрый трюк, чтобы обманным путем не дать ему уснуть. Он заставил себя научиться почти четко писать на листке бумаги слово «сон». Перед любым из дежурных палачей стояла задача – не позволять ему спать. Яркий неоновый свет непрерывно слепил глаза. Деймон не помнил, когда в последний раз видел дневной.

Они постоянно втыкали в него иглы, чтобы или влить, или взять кровь. Вены его ссохлись, и большинство сестер не могли найти подходящей цели для иглы. Его руки и ноги стали черными от бесплодных попыток мучителей нащупать вену, и Деймон в глубине души на чем свет стоит клял доктора Зинфанделя, который при каждом появлении приказывал либо влить ему кровь, либо выкачать из него драгоценную жидкость для анализа.

Каждый из находящихся на дежурстве имел право пить его кровь и вонзать иглы в вены. Деймон ощущал безмерную благодарность к тем, кто мог с первой попытки нащупать его глубоко спрятавшиеся, опавшие сосуды. К сожалению, он не помнил лиц этих людей и не знал их имен.

Его персона, так ему казалось, интересовала целый взвод разномастных лекарей, каждый из которых согласно тайной схеме медицинской службы имел отношение к той или иной врачебной специальности. Его осаждали эксперты по легким, знатоки почек, специалисты по горлу и трахее. Досаждали ему и мастера борьбы с пролежнями. Тело Деймона прогнило до самых костей, и раны снова и снова приходилось чистить и перевязывать. Мочился Деймон через катетер, а кишечник очищал в борьбе с судном – иногда безуспешной. Ему часто снился сон, что он, испытывая наслаждение, мочится мощной струей или сидит на нормальном унитазе. Деймон все время оставался обнаженным, и с ним обращались, как с куском говядины в лавке мясника. Он пребывал в постоянном унижении.

Медсестры поочередно мяли его грудь, чтобы он мог откашлять скопившуюся в легких мокроту. Черный человек держался от него в стороне, но Деймон видел, что он мелькает в коридоре. Ждет своего часа. Деймон еще раз предупредил Шейлу об опасности, которую представляет для него этот тип, и умолял ее обратиться, пока не поздно, в полицию.

Услышав в один прекрасный день (а может, это была ночь) рев сирены, Деймон почувствовал восторг. Он понял, что его послание дошло до адресата.

Но радовался он напрасно. Врачи и сестры вдруг разбежались, оставив его наедине с чернокожим. Негр вошел в палату, склонился над Деймоном и произнес:

– Они полагают, что я остался здесь для того, чтобы легонько помять вашу грудь. Но они ошибаются. И если вы думаете, что вам удастся спастись, мистер, то вы тоже ошибаетесь.

И тогда до Деймона дошло, что темнокожий тип – не кто иной, как агент Заловски, внедренный в больницу, чтобы завершить начатое его шефом дело.

Негр уселся на грудь страдальца и стал устанавливать сплетенную из проволоки коробку с динамитом у самого рта Деймона.

– Как только они откроют дверь, раздастся взрыв, – пояснил темнокожий. – И вы вознесетесь в небеса.

Деймон сохранял ледяное спокойствие. Мгновенная смерть его вполне устраивала.

Закончив свои труды, негр соскочил с груди Деймона и исчез. Больной остался лежать в полном одиночестве. Свет – впервые за все время – почти потух, а звук сирены, вначале приблизившись, начал вдруг замирать и вскоре стих окончательно.

«Я брошен. Я оставлен всеми», – думал Деймон. Шейла его предала, не поверив его словам. И вот он лежит во тьме и ждет чего-то, жалея, что адская машинка сразу не взорвалась.

Через палату туда-сюда сновали врачи и сестры, и прикованный к кровати Деймон изо всех сил просил у них воды. Он стонал, посылал сигнал взглядом, шевелил пальцами. Мучители проходили мимо него. Он воспринимал себя нищим у дверей храма, а медиков – прихожанами, которые спешат на церемонию бракосочетания или крестин.

Деймон дышал через респиратор, потому что у него возникло осложнение, которое одни специалисты считали вирусной пневмонией, другие застойным явлением, а третьи коллапсом легких. Деймон отрешенно следил за своим состоянием и за попытками врачей что-то сделать. В один из редких визитов доктора Рогарта он начертал печатными буквами вопрос: «Я умру?»

– Все умрем, – ответил доктор Рогарт.

Деймон, чтобы не видеть этого отвратительного типа, попытался презрительно отвернуться, но у него и на это не хватило сил.

Деймону стало казаться, что в своре врачей имеется один, которому поручено терзать его жаждой. У него были светлые, неопрятные вислые усы, такие же светлые длинные волосы и безумный, хитрый взгляд. Усатый бегал по палате, полы распахнутого халата развевались за его спиной. Он олицетворял некий мистический план, связанный каким-то образом с персидским ковром. Доктор заставлял Деймона принимать позы, соответствующие рисункам на ковре, и в этих позах фотографировал. Иногда Деймон стоял в песках, на фоне закрывающих полнеба монументов или бесконечных рядов гробниц, залитых светом безжалостно палящего солнца. Иногда он висел на голых ветвях дерева, стоящего на островке в центре озера, от поверхности которого лучи солнца отражались ярким пламенем. Деймона перемещали с одного места на другое как по волшебству за доли секунды, а доктор, он же Маг, бегал вокруг него, щелкая затвором фотоаппарата и напевая какую-то веселенькую мелодию. Доктора сопровождала медсестра с морщинистой, усохшей физиономией и в крайне неопрятном халате.