— От волшебника невозможно что-либо утаить, — снисходительно пояснил я. — Но и в нынешние трудные времена, когда кольцо давно уже покоится на дне великой реки, альвы Альбериха продолжают организовывать экспедиции, изо всех сил — но увы, тщетно! — пытаясь отыскать то, что давно уже приговорено к забвению. Но довольно об этом. Вы вовлекли меня в совершенно бессмысленный разговор. Боюсь, я ничего не смогу для вас сделать, так что, видимо, вам пора.

— Я же предупреждала вас! — рявкнула Барбара. — Я же вам говорила, что глупо к нему обращаться! — Она все-таки пнула, но не Майера, а Зигфрида. — Но нет, вы твердили одно: поднимемся на холм, поговорим с мудрым старцем, ведь он знает столько всяких тайн! И вот вам результат: мы целые сутки проторчали на этом холме, но напросились лишь на насмешки!

— А у тебя есть идея получше? — обиженно спросил Зигфрид, потирая ушибленную ногу, но не делая в ответ ни одного угрожающего жеста. — Ты же сама с нами идти захотела!

— Ну вот, ты и сам видишь! — горестно воскликнул Майер, обращаясь ко мне. — Нет меж нами согласия! Гармония нарушена! Мы все во власти горечи и недовольства, и я уверен: именно утрата кольца довела нас до такого состояния. Однако сделать, видимо, ничего нельзя.

— Да, — подтвердил я, — сделать ничего нельзя.

«Ах вы, передравшиеся между собой глупцы! — хотелось мне сказать. — Ведь ничего нельзя было сделать еще до того, как вы появились на свет. Весь наш мир давным-давно проклят, а наши деяния и судьбы давным-давно предопределены».

Впрочем, подобные слова неизбежно привели бы к дискуссии о предопределенности и смертности всего сущего, а такой спор был им просто не по силам.

— Итак, вы и сами видите, что любые усилия тщетны, — сказал я, вставая и выпрямляясь во весь рост. (До этого я сидел, исключительно чтобы не смущать их.) Затем, приподняв свои одежды и стараясь не наступить на подол, я сделал шаг назад и прибавил: — Впрочем, вам, возможно, удастся договориться с людьми Альбериха — они все еще бродят возле реки. Может быть, у них есть какие-то новые идеи на сей счет. Но я сомневаюсь.

— Он совершенно прав, — сказала Барбара. — Делать нечего, придется уйти ни с чем. Я во всяком случае ухожу! — Она повернулась и захромала прочь.

Сзади она выглядела еще более внушительно, чем спереди, и все же в ее понурой походке явно ощущалась некая подавленность; это, пожалуй, даже тронуло меня. Я смотрел, как она топает вниз по склону, но ни за что на свете не выказал бы ни ей, ни любому из оставшихся своих истинных чувств.

Барбара быстро спускалась с холма, становясь все меньше и меньше, и вскоре превратилась в едва заметное пятнышко на горизонте. Ни один из сотни альвов Альбериха не смог бы исчезнуть с такой быстротой, всем своим обликом выражая пережитый позор.

— По-моему, нам тоже пора, — сказал Майер. — Знаешь, ты ведь был нашей последней надеждой. Никаких других идей у нас нет.

— И это было такое долгое путешествие! — подхватил Зигфрид. — Ты даже представить себе не можешь, какие ужасные трудности нам довелось пережить! Возьми хотя бы Зигмунда. Если ты думаешь, что малый рост спасает его от страданий или истинных страстей, то сильно ошибаешься: о, ему есть о чем порассказать!..

— Хватит, пошли, — сказал Майер. — Не думаю, чтобы волшебнику было интересно слушать про Зигмунда. Мне, например, точно нет. Я уже достаточно наслушался подобных историй, а идти нам еще ох как далеко! — Он почтительно мне поклонился. — Благодарю тебя. Извини за причиненное беспокойство. — Ничего не скажешь, держался он с достоинством.

— Сожалею, что не смог вам помочь, — сказал я в ответ. — Если бы сил у меня было побольше, все, возможно, могло быть иначе. Но мое состояние полностью зависит от нынешнего положения дел. Точнее, от всеобщей разрухи. Мир слишком многое утратил с тех пор, как пропало кольцо.

— Да, конечно, — грустно согласился Зигмунд, — но мы ведь не будем сейчас это обсуждать, не так ли? — И он, нарочито зевнув, будто от скуки, повернулся к своим спутникам и широко раскинул руки, словно собирая их в кучу. — Идемте же, — сказал он им. — Возможно, Барбара все же ожидает нас внизу.

— Я тоже так думаю! — обрадовался Майер. — Ей ведь совершенно некуда идти.

— Как и всем нам, — сказал Зигфрид с абсолютно отсутствующим видом и как бы ни к кому не обращаясь.

Эльфы и гном взялись за руки, демонстрируя мне свое единство — пожалуй, и впрямь существенно большее, чем когда они поднимались на холм; впрочем, это могло быть всего лишь еще одним свидетельством их рухнувших надежд.

Когда они, спускаясь по склону холма, попали в полосу света, мне показалось, что кто-то один слабо махнул мне рукой, но уверен в этом я не был. Потом они и вовсе пропали из виду. Да и какая разница, махнули они мне на прощанье или нет?..

Я пожал плечами — ну вот и окончилась еще одна встреча! — и вернулся к себе. В доме запах дыма чувствовался гораздо слабее, чем снаружи; надо, пожалуй, подбросить в огонь еще парочку поленьев, подумал я. Растопырив конечности и приподняв головы, точно жабы, на стенах сидели шестеро альвов Альбериха. Поблескивая глазами, но не говоря ни слова, они внимательно смотрели на меня.

— Я от них отделался, — сообщил я.

Альвы заморгали, забормотали что-то и потерлись друг о друга.

— Это было совсем не трудно, — сказал я. — Они уж и вопросов-то почти не задают. Да и ушли в два раза быстрее, чем предыдущие просители. Скоро они и вовсе задавать вопросы перестанут, а я буду только махать рукой, чтоб поскорее убирались, да головой качать.

Альвы вроде бы захихикали. Один даже пропищал нечто вопросительное.

— Нет, еще не пора, — сказал я ему. — Не время еще.

Они снова не мигая уставились на меня. А я в эти минуты обдумывал проблему утраченной ими способности говорить и прикидывал, а не дать ли им новый язык, но решил, что пока не время. Куда легче управляться с альвами, лишенными способности говорить! Да и не так противно.

— Все они довольно скоро уйдут прочь, — снова заговорил я. — Но мне кажется, пока что нам стоит ожидать новых просителей. А полное очищение — это просто вопрос времени.

Альвы вопросительно на меня посмотрели. Но я ничего пояснять не стал, а сходил и принес парочку увесистых поленьев.

— Скоро, — сказал я, — мы наконец спустимся к реке. Разработаем план действий и все вместе отправимся туда.

Альвы Альбериха с довольным видом закивали: они явно предвкушали близкое счастье. Утрата языка вовсе не означает утраты восприятия. Напротив, слуховое восприятие она даже обостряет. Это известно любому приличному заклинателю. И в эти мгновения мне казалось, что альвы, как и я, все понимают.

— Мое, — тихо промолвил я. — Все это станет моим!

Альвы закивали.

— Моим! — повторил я грозно.

— А вот и нет! — послышался за дверью чей-то громкий уверенный голос.

Дверь отворилась, и на пороге моего жилища предстали разгневанные эльфы, гном и великанша. На их лицах было написано явное торжество: еще бы, ведь они только что получили неопровержимые свидетельства того…

— Не торопись! — сказала Барбара, когда я поднял руку, чтобы жестом сопроводить нужное заклятие.

Она быстро выхватила из кучи дров в углу здоровенную дубину.

— Как видишь, — язвительно заметила она, — у нас своя магия, старый колдун!

Альвы предательски захихикали.

И я понял, что ситуация полностью вышла из-под контроля.

Мальчик все плыл и плыл по серебристой реке в поисках отца.

Скорчившись на дне ялика, несомого переменчивым течением, он следил за поплавком на конце лесы, привязанной к корме. Он уже два дня ничего не ел. Жирная желтая рыбина мелькнула в мутноватой воде, но наживку не взяла.