Венди это было совершенно безразлично.

Наверное, где-то в других странах тоже существовали Деревья Сказок, но их осталось так мало — во всяком случае так утверждал фокусник. А она теперь полностью верила ему. Доказательств у нее, правда, не было, была только вера, но, как ни странно, веры ей было вполне достаточно. И поскольку она поверила его словам, то прекрасно понимала: очень, очень важно, чтобы порученное ее заботам деревце выросло и набралось сил.

С приходом зимы на улицах стало гораздо меньше народа. Все, должно быть, старались сидеть дома, а может, просто мигрировали в теплые страны, как ласточки. Но Венди все же удавалось выследить тех, кто обладал более устойчивыми привычками. Их излюбленные места она знала прекрасно. Старый негр исчез, но «голубиная дама» по-прежнему каждый день продавала птичий корм или сама кормила птиц. Немец-ковбой продолжал произносить свои громоподобные монологи, хотя теперь уже в основном на платформах сабвея. Видела она и фокусника, но только издали; ей ни разу не удалось переговорить с ним.

К весне ее росток уже вполне походил на саженец дуба и достиг почти фута в высоту. В теплые дни Венди выставляла горшок на ступеньки заднего крыльца, где росток мог вкусить свежего воздуха и насладиться быстро набиравшим силу полуденным солнышком, но так и не решила, как ей поступить с ростком, когда горшок станет ему мал.

Впрочем, кое-какие идеи на сей счет у нее имелись. Часть обширного парка Фицгенри носила название Сады Силена и была посвящена поэту Джошуа Стэнхолду. И Венди казалось, что это самое подходящее место для ее саженца.

Однажды, уже в конце апреля, она остановилась, придерживая за руль свой десятискоростной велосипед, напротив публичной библиотеки в Нижнем Крауси, чтобы полюбоваться бледно-желтой волной расцветших нарциссов на фоне серой каменной стены здания. И вдруг скорее почувствовала, чем увидела, как знакомый красный велосипед остановился у нее за спиной. Она обернулась и глянула прямо в веселое лицо старого фокусника.

— Настоящая весна, верно? — сказал он радостно. — Самое время позабыть о холодах и ледяных ветрах и подумать о лете. Джон, например, прямо-таки чувствует, как набухают почки и бутоны, как проклевывается молодая листва и расцветают цветы! Кажется, сам воздух широко улыбается, приветствуя все растущее на земле.

Венди погладила Джинджера и только после этого решилась встретиться взглядом с синими кострами его глаз.

— А что же Дерево Сказок? — спросила она. — Вы чувствуете, что она снова растет?

Фокусник улыбнулся.

— О, она-то в первую очередь! — Он помолчал, поправил шляпу, потом искоса глянул на Венди и прибавил: — А этот Стэнхолд, между прочим, был отличным поэтом. И отличным рассказчиком.

Венди даже и спрашивать не стала, как этот чародей узнал о ее планах. Она тоже улыбнулась и попросила его:

— А вы не могли бы рассказать мне какую-нибудь историю?

Фокусник подумал, протер до блеска одну из пуговиц на своем ярко-синем пиджаке и наконец сказал:

— Полагаю, что да. — Он похлопал рукой по огромной коричневой сумке, которую всегда возил сзади на багажнике. — В этой сумке у Джона термос, полный отличного горячего чая. Почему бы нам не отыскать какое-нибудь приятное местечко, где можно посидеть и выпить чашечку чайку? А заодно Джон рассказал бы вам, как ему удалось заполучить этот велосипед.

И, не дожидаясь ее ответа, он вскочил в седло и поехал по улице. Венди видела, что маленький терьер Джинджер в корзинке, укрепленной на раме его велосипеда, сидит очень прямо и смотрит назад, на нее.

В воздухе вдруг послышалось невнятное мурлыканье или пенье, пробудившее в душе Венди странное желание тоже запеть. Легкий ветерок разметал ее волосы, и, отбрасывая их с лица, она подумала о дубовом ростке, который греется сейчас на черной лестнице ее дома, и об этом весеннем ветре и поняла, что истории уже дают свой урожай и нет необходимости передавать их дальше.

Но ей все равно хотелось их слушать.

И, вскочив на велосипед, она поспешила вдогонку за старым чародеем.

Вперед мы послали Тинвир верхом на ее лисе, а сами тащились сзади, скользя на раскисшей земле.

— Слушай, Фиц! — прошипел кто-то, наверное Марли. — Держи свои вонючие крылья при себе! Ты мне чуть глаз не выколола!

— Ах ты, гном паршивый! — рявкнула в ответ Фиц, и в ее серебристом голосе прозвучала звонкая сталь. — Сам держи свои буркала подальше от моих крыльев!

Отлично. Просто лучше не придумаешь. Мы ночью тайно выполняем спасительную миссию, а гном и фея уже успели вцепиться друг другу в глотку.

Надо сказать, настроение отнюдь не улучшал отвратительный влажный воздух, прямо-таки пропитанный ароматами гниения, от которых щипало в носу, а в горле стоял удушливый ком тошноты. К тому же под ногами постоянно была вода; казалось, мы бредем по какому-то зловонному ручью. Мы без конца скользили и падали, мы все выпачкались в мерзкой слизистой жиже и были вынуждены то и дело прыгать и скакать, чтобы не искупаться в какой-нибудь луже или канаве.

— Борк, — снова донесся до меня голос Фиц, — объясни-ка мне еще раз, какова та идиотская цель, из-за которой я должна месить грязь на земле, а не лететь?

Ответить я не успел, в разговор вмешался Рафферти:

— Так ведь неизвестно, детка, есть среди слуг этого дьявола крылатые существа или нет. Ясно тебе? Говорят, что ему прислуживают всякие крылатые кровососы и тому подобная дрянь. Они небось и сейчас кружат над нами в темноте. И с удовольствием слопают кусочек твоей нежной сочненькой тушки!

Если источник Рафферти давал действительно достоверные сведения, то у Хассана и впрямь имелись в распоряжении всякие крылатые твари, осуществлявшие патрулирование местности с воздуха. Их нам придется особенно остерегаться, учитывая возможность того, что они имеют обличье сов.

Больших сов.

Во всяком случае, достаточно больших, чтобы запросто сцапать и унести любого из нас.

А если совы или летучие мыши-вампиры до нас не доберутся, то уж крысы-то, которых наверняка множество в этих трущобах, точно утащат кого-нибудь в свои темные глубокие норы.

— Черт побери! — проворчал Марли, проваливаясь в глубокую скользкую колею, полную жидкой вонючей грязи. — Ничего не видно! Темнота, хоть глаз выколи!

Ничего не поделаешь, Марли, в конце концов, всего лишь гном, а у них волшебное видение куда слабее, чем у других представителей Маленького Народа. Правда, и у меня зрение такое, что гордиться особенно нечем. В этом отношении мне, конечно, далеко до Тинвир или Фиц.

Хоть бы на минутку эти клубящиеся тучи разнесло ветром! Может, тогда на землю пролилось бы немного звездного света, а еще лучше, если б взошла полная луна и небо расчистилось. Вот тогда все мы запросто добрались бы до места.

Однако ночь, к сожалению, была темнее некуда, лил дождь, а на этой узкой улочке в тени высоких домов мы и вовсе ничего разглядеть не могли. Мы — это пикси, гном, лепрекон-башмачник и брауни. И где-то впереди еще фея Тинвир верхом на лисе… Мы пробирались тайком среди ветхих строений, возвышавшихся над нами в непроглядной тьме, всячески стараясь избежать встречи с совами и крысами, ибо любая из этих тварей запросто могла разорвать нас на куски.

Понимаете, когда твой рост от силы один-два фута, то сова или крыса — противник смертельно опасный.

А эта вонючая улочка и эта вонючая ночь были прямо-таки насквозь пропитаны вонючей угрозой, исходившей от этих тварей! А мы не только ничего не видели, но даже не знали толком, куда идем, что нам предстоит сделать и верное ли направление мы избрали.

Я, черт возьми, не знал даже, кого мы отправились спасать!

Болтать о каких-то великих планах… Господи, да тут все что угодно могло случиться!