После взмахнул рукой, и музыканты, скрытые в нише, начали наигрывать спокойную приятную мелодию, совершенно не мешавшую негромкой беседе. В восторге от гостеприимства короля пребывала не только я. Стеснение, еще сковывающее сановников и придворных, постепенно отступило после того, как государь проводил меня за стол и уже не отвлекался от нашего разговора. К нам с монархом присоединились мой дядюшка и королевский распорядитель. Они в беседу не вмешивались, но прислушивались к нам с государем. А когда ставки были сделаны, и началась игра, разговорились и они, впрочем, стараясь не мешать.

Сегодня Его Величество не заставлял меня смущаться, и румянилась я разве что от удовольствия. Мы обсуждали живопись, книги, музыку. Когда не приходилось самой играть, декламировать и показывать ту мазню, которой марала холст в доме родителей, а просто обсуждать искусства, я могла сказать несравнимо больше, и это радовало. Наконец-то я могла не отмалчиваться, любуясь чужим талантом, а быть полноценным участником вечера.

Я даже не заметила, когда гостиная заполнилась людьми, до того была увлечена беседой. Лишь поначалу поглядывала на дверь, отчего-то ожидая, что она сейчас распахнется и влетит разъяренная принцесса и испортит вечер, ставший вдруг таким чудесным.

— Вы кого-то ожидаете? — спросил король, глядя на меня внимательным взглядом. — Или переживаете за ваших партнеров? Поверьте, Хендис быстро наведет порядок, и помогут ему в этом мои гвардейцы.

— А… — я замялась.

— Герцог Ришем?

— Нет! — воскликнула я. — Его светлость меня вовсе не интересует.

— Тогда что же вас волнует? У вас взгляд становится настороженным, когда вы устремляете его на дверь. Это, скорей, означает, что вы чего-то опасаетесь, — государь прищурился: — Вы опасаетесь продолжения скандала? — Мне стало неловко, но я все-таки кивнула. — Не переживайте, Ее Высочество почувствовала дурноту и вернулась в свои покои. А больше некому нарушать нашего уединения.

Дальше я уже не отвлекалась, успокоенная известием, что кидаться на меня с обвинениями больше никто не станет. Впрочем, уединение было ненадолго нарушено. Дверь открылась, когда мы успели сыграть дважды, и в гостиную вошла графиня Хальт. Она успела переодеться и выглядела по-домашнему милой. Легкое платье, распущенные волосы, присобранные на затылке, легкий румянец и полное отсутствие украшений.

Ее сиятельство приблизилась к государю и, встав за его спиной, накрыла плечо ладонью. Я ожидала, что Его Величество сейчас улыбнется Серпине, может, погладит по руке или вовсе поцелует, а заодно предложит кому-то из нас покинуть стол, уступив ей место. Однако на лице монарха мелькнула тень досады. Он сам поднялся из-за стола и, бросив, что сейчас вернется, вывел ее сиятельство прочь.

— Похоже, кто-то нарушил указание, — пробормотал себе под нос распорядитель и хмыкнул, а после подозвал лакея.

Я посмотрела на дядюшку, он улыбнулся мне и едва заметно кивнул, одобряя мое поведение. Теперь, когда я могла уделить свое внимание окружению, я огляделась и увидела, что все завсегдатаи на своих местах. Графиня Сикхерт поглаживала супруга по руке, лежавшей с ее стороны стола. Я улыбнулась, глядя на эту нежность. Возможно, прогулка с ними и будет приятной.

Барон Хендис вновь оказался за одним столом с главным егерем и, судя по красным щекам последнего, успел высказать ему всё, что думает по поводу восклицания, едва не лишившего остальных привычного удовольствия. Мне хотелось спросить королевского секретаря, какую картину он застал, когда отправился за другими игроками, но не стала этого делать, иначе пришлось бы уподобиться графу Райетту и выкрикнуть вопрос на всю гостиную.

А вскоре вернулся и государь. Лицо его было сосредоточенным, но когда он сел за стол, то улыбнулся и произнес:

— Продолжаем. Так на чем мы остановились, ваша милость?

Вечер пролетел так быстро и незаметно, что я даже ощутила разочарование, когда дядюшка кашлянул, привлекая мое внимание.

— Неужто уже поздно? — спросил государь. — Мне кажется, вечер только начался. Совершенно забылся.

— Ночь подступила незаметно, — ответила я, едва сумев подавить вздох.

— В приятной компании бег времени незаметен, — произнес граф Доло. — Ваше Величество, мы от души благодарим вас за гостеприимство и за доброту.

— Ну что вы, ваше сиятельство, — отмахнулся король. — Я получил от этого вечера огромнейшее удовольствие. Быть может, нам стоит перенести сюда наш карточный салон, что скажите, ваша милость?

— На всё воля моего господина, — ответила я с улыбкой.

— Почему бы и нет? — улыбнулся в ответ государь. — Думаю, раз в неделю мы сможем собираться в моих покоях и проводить время за игрой, не отвлекаясь на досужих зрителей и искателей королевских милостей. — После поднялся из-за стола и произнес, взяв меня за руку: — Доброй ночи, Шанриз, и приятных сновидений.

— Благодарю, Ваше Величество. И вам добрых сновидений, — ответила я, а после зарделась, потому что король поцеловал меня руку и шепнул:

— Если во сне продолжится этот вечер, то ночь и вправду будет приятной.

Вскоре мы покинули часть дворца, принадлежавшую государю. Граф поглядывал на меня с улыбкой. Он похлопал мня по руке и шепнул:

— Дорогая, притушите накал счастья, не стоит дразнить завистников сейчас.

— Я выгляжу глупо? — спросила я, спохватившись.

— Вы выглядите мечтательной, — хмыкнул дядюшка. Вдруг приобнял меня и прижал к себе на короткий миг: — Я любовался вами, Шанни. Вы были невероятно очаровательны и держались с достоинством и в то же время непосредственно. Я не мог не гордиться вами.

— Ах, дядюшка, — растрогалась я.

Граф проводил меня до дверей моих комнат. Заходить он уже не стал, только поцеловал меня в лоб, пожелал добрых снов и ушел. А я осталась в своем мечтательном состоянии. Так и толкнула в покои, вошла, пытаясь сдержать улыбку. После рассмеялась и сделала несколько танцевальных па.

— Ваша милость, — как-то напряженно позвала меня Тальма.

Я обернулась на голос и застыла с приоткрытым ртом. В моей гостиной сидела принцесса и смотрела на меня, сузив глаза. Убедившись, что я ее заметила, Селия поднялась с кушетки. Я присела в реверансе, а когда распрямилась, она стояла прямо передо мной. А в следующее мгновение на меня обрушилась жгучая пощечина.

Я схватилась за горящую щеку, и принцесса ударила меня по второй щеке. От неожиданности, обиды и боли взор мне закрыла пелена слез.

— Не смей приближаться к королю или герцогу Ришему. Увижу, раздавлю, и никакая королевская тетка тебя не защитит. Ты меня поняла? — не дождавшись ответа, Селия выплюнула мне в лицо: — Дрянь. — И ушла.

Тальма бросилась ко мне и застыла рядом, не зная, что ей делать дальше. Все-таки решилась и взяла меня за плечи. Так она довела меня до кресла и усадила в него, а после поспешила за водой. Я чувствовала, как у меня дрожит подбородок, как кривятся губы, но злость оказалась сильней обиды. Я сердито стерла слезы с глаз и бросила на закрывшуюся дверь взгляд, полный ярости. В эту минуту мне хотелось одновременно бежать к дядюшке жаловаться, требовать королевской защиты и надавать Ришему таких же пощечин, чтобы образумил свою… принцессу.

— Держите, ваша милость, — Тальма подала мне стакан с водой. — Вот еще тряпицу смочила, чтобы холодное к лицу приложить. Надо же, будто не Высочество, а торговка какая с рыбного рынка. Очень больно?

Я одним махом выпила всю воду и вернула ей стакан.

— Спасибо, дорогая, — я улыбнулась служанке. — Идем, поможешь мне переодеться.

От мечтательности не осталось и следа. Теперь настрой у меня был боевой. Ни прощать, ни забывать я не собиралась. Придет время, когда я смогу ответить, а пока оставалось проглотить обиду и вздернуть подбородок. Как там говорил барон Гард? Любой конфуз можно обернуть в свою пользу. Посмотрим...

За окнами дворца шумел и сиял бал-маскарад. Он начался часа два назад, когда только подступали сумерки, а сейчас, когда стемнело, особенно хорошо была заметна иллюминация, сказочно-прекрасная, затмевающая собой тьму, как и полагалось в этот день. Придворные пребывали в восторге… наверное. Мне казалось, что должны пребывать, сама я находилась на окне своей гостиной и в унынии.