А когда мы покинули дворец и направились в сторону озера, я и вовсе стала настороженной. Мне вдруг подумалось, что записка могла быть написана кем-то другим, мало ли умельцев подделывать почерк, и тогда меня сейчас выведут за ворота и…

— Глупость какая, — пробормотала я, стараясь приободриться.

Но с этого момента начала поглядывать по сторонам, однако никто не крался за кустами, и я, передернув плечами, немного успокоилась. Даже стало смешно от собственной мнительности. Это надо же! Но уже через минуту собственное веселье показалось мне глупостью, потому что меня стало слишком много в жизни монарха. А каких-то ответных ходов от наших противников не было. Может, и были, но оставались неприметны для нас.

Меня не травили, не зачаровывали, даже сплетни, которые ходили между придворными, не задевали и не заставляли нервничать. И герцог Ришем, время от времени попадаясь мне на глаза, не заводил пламенных речей и не рвался со мной встретиться. Это настораживало. Ну не могли же наши недруги просто смириться с моим усилением! Так почему бы не убрать корень своих бед одним махом?

И я остановилась. Лакей успел выйти за ворота и потому не заметил, что я отстала. А я вновь завертела головой, зябко поежилась и обняла себе за плечи, не решаясь продолжить путь. Так и стояла, покусывая губы и мучаясь от того, что могу быть права, как могу и ошибаться. И если ошибаюсь, то меня ожидает королевское недовольство, а если я права, то сама иду в расставленные силки.

Сделав еще несколько неуверенных шагов, я опять остановилась. А затем за спиной послышался легкий шорох быстрых шагов. Я начала оборачиваться и, словно оправдывая все самые жуткие подозрения, чья-то рука накрыла мне рот, вторая перехватила поперек живота, и я услышала приглушенное:

— Вот вы и попались, баронесса.

Зажмурившись от страха, я… впилась зубами в палец, касавшийся моих губ. С силой наступила ногой на ногу того, кто стоял сзади, и когда он охнул, вырвалась и порывисто обернулась.

— Вы не девица, вы – волчица, — тряся рукой, обозвал меня Его Величество. — Просто зверь. Вы чуть не отгрызли мне палец.

Я покусала короля! И оттоптала ему ноги. Какой ужас… Надо было извиниться, но кровь моя всё еще кипела, да и ошеломление от внезапного открытия было велико, и потому вместо извинений, я возмутилась:

— Кто же нападает сзади на беззащитную женщину?

— Беззащитную?! — возмутился в ответ государь. — Да у вас клыки с мою руку. А если бы я не выпустил вас, вы бы мне и голову откусили? Покажите руки, ваша милость. Немедленно покажите и не смейте втягивать когти, я хочу видеть их, как есть.

— У меня нет когтей, — фыркнула я и показала свои руки.

— У вас и клыков не было, — возразил Его Величество. — При свете дня все оборотни выглядят, как обычные люди, только ночь открывает их истинный лик.

— Ну, знаете, государь, — парировала я. — Короли тоже при свете дня выглядят, как обычные люди, а ночью…

— Что ночью? — полюбопытствовал Его Величество.

— Разбойники с большой дороги, — буркнула я.

— Странно слышать от вас этот упрек, вы сами отправили меня не так давно на большую дорогу, — справедливо заметил монарх. — И чему тогда удивляться, если я исполнил пожелание дамы?

— Даже и не удивляюсь, — ответила я, и меня, приобняв за талию, направили к воротам:

— Вот и нечего тогда в меня вгрызаться, — подвел итог нашему спору Его Величество. — Я продолжаю вас похищать. А вздумаете буянить, кликну стражу, и вас доставят, куда я велю, повязанную по рукам и ногам.

— Очень мило, государь, — хмыкнула я. — Хотя вам не привыкать на других полагаться. И загоняете дичь чужими руками, и деву невинную похищаете тоже.

— Ну, вот вы и договорились, языкастая моя, — констатировал монарх.

Он подхватил меня на руки, миновал так ворота и зашагал дальше. Мне осталось лишь обнять короля за шею и ждать, чем закончится мое похищение. Несмотря на худощавое телосложение, силы в правителе Камерата было немало. Он донес меня до пирса, и только тут поставил на ноги. После подал руку и подвел к лодке.

— Отвезете на середину озера и там утопите? — полюбопытствовала я.

— Только если придется отбиваться от озверевшего чудовища, — успокоил меня государь. — Но вы ведь не озвереете?

— Всё зависит от вас, Ваше Величество, — уклончиво ответила я.

— Эта ночь будет долгой, — констатировал король.

— Угрожаете?

— Пугаю самого себя. Вперед, — приказал господин разбойник и помог мне спуститься в лодку.

На весла сел он сам, никакого сопровождения не было. А если и было, то оставалось незаметным. Лодка скользила по легкой ряби Жемчужного озера, и я, скрывая внезапное смущение, наклонилась к борту и опустила в воду пальцы. Так и просидела некоторое время, глядя на прозрачные борозды, не осмеливаясь распрямиться и посмотреть на своего спутника. Потому что мне вдруг пришло в голову, что я сбежала ночью на свидание с мужчиной…

Рядом со мной был не дядюшка, не Фьер Гард, а мужчина, которому я была интересна, как женщина. Это осознание было волнительным и даже приятным. Несмотря на то, что король вовсе не был красив, как тот же герцог Ришем, не имел высокого роста и широких плеч, я ощущала его мужественность, и это привлекало… И это открытие привело меня в смятение. Я не была влюблена, но и не чувствовала того отторжение, которое вызывал во мне красавчик Нибо.

Государь, как и я, продолжал хранить молчание. Проплыв немалую часть озера, он направил лодку к берегу. Я подняла голову и увидела свет фонаря, нас ждали. Улыбнувшись, я спросила:

— Господин разбойник с большой дороги, вас ожидает ваша ватага?

— А с кем же я буду делить награбленное? — спросил в ответ монарх.

— Вы? — изумилась я. — Делить?

— Вот именно, — усмехнулся Его Величество. — Я и делить – вы сами ответили на свой вопрос. Моя ватага мирно почивает в своем логове, а это лишь пара оленей, которые вышли нам навстречу из леса. Не обращайте на них внимание.

— Олени – благородные животные, — возразила я. — И очень красивые. Я не могу не обращать на них внимание.

— Тогда мне придется их пристрелить, — заметил государь. — Вам ведь жаль несчастных зверушек, верно? Значит, придется даже не смотреть в их сторону.

— Все-таки вы варвар, Ваше Величество, — вздохнула я. — И шантажист.

— Я ведь разбойник, — подмигнул король. — У меня ни стыда, ни совести. Потому могу красть невинных дев и навешивать на них долги. Вам всё еще не страшно?

— Я трепещу, — заверила я.

— И это не может не радовать, — широко улыбнулся государь, и лодка ткнулась носом в высокий берег, поросший травой.

Нас встречали два гвардейца. Один поднял фонарь, другой удержал лодку, пока из нее выходил монарх, и пока помогал мне выбраться на твердую землю.

— Куда вы завезли меня? — полюбопытствовала я.

— Туда, где нас точно не найдут, — ответил он с кривоватой усмешкой.

Нас не ожидало ничего неожиданного или романтичного, если не считать само ночное свидание. Не было музыкантов, вина и закусок, даже какого-либо живописного местечка, куда меня заманили, чтобы очаровать. Всего лишь большой луг, благоухающий цветами, жившими ночной жизнью, да бабочки – полленглансы, чьи крылышки слегка мерцали в темноте, когда на них падал лунный свет, обильно заливавший поляну. Это пленяло взор и, пожалуй, наверное, именно поэтому король выбрал этот луг для прогулки, хотя полленглансы летали и на территории резиденции, так что, скорей, и вправду больше из-за того, что здесь до нас не мог добраться посыльный графини Хальт или Ее Высочества.

Государь сам взял меня за руку, и мы неспешно побрели по узкой тропинке, шедшей недалеко по кромке луга. Он молчал, я тоже, попросту не знала, что сказать. Было чувство неловкости и смятение.

— Вы будете думать обо мне? — вдруг спросил Его Величество. — Мы не увидимся неделю, а может и больше, если охота выйдет удачной. Вы будете тосковать?

Я повернулась к нему и некоторое время молчала, не зная, что ответить. Отчего-то не хотелось просто заверить, что непременно буду думать о нем, и что время без моего господина покажется мне вечностью. Это было бы правильным ответом, именно так должна была бы ответить женщина мужчине, который проявляет к ней интерес, и в котором она нуждается. Но было в этих словах что-то бездушное и лживое. Они не шли от души, были всего лишь данностью вежливости, даже лести. А мне так не хотелось. И потому, рассеянно улыбнувшись, я пожала плечом и произнесла: