– Так его зовут?
– Да, верно. Огромный парень в очках с толстыми стеклами. Девять подбородков. Сальваторе Мальоре. Похоже на название какой-нибудь особой услуги в итальянском борделе, точно? Салли Одноглазый – так его обычно называли, из-за катаракты на одном глазу. Он удалил ее в клинике Майо три или четыре года назад. Да, это действительно крупный мошенник.
– А чем он занимается?
– А чем они все занимаются? – переспросил Том, стряхивая пепел в тарелку. – Торговля наркотиками, контроль над проституцией, сомнительные капиталовложения, вымогательство. И убийство других мошенников. Читал в газете? На прошлой неделе. Нашли какого-то парня в багажнике его собственной машины, запаркованной за бензозаправкой. Шесть выстрелов в голову, и глотка перерезана. Знаешь, это просто смешно. Ну какого хрена резать парню глотку, всадив ему перед этим шесть пуль в башку? Организованная преступность – вот чем занимается этот Одноглазый.
– А у него есть какой-нибудь законный бизнес для прикрытия?
– Да, я думаю, что есть. В районе Взлетной Полосы, за Нортоном. Машины там продает. Подержанные машины Мальоре с гарантией. По трупу в каждом багажнике. – Том рассмеялся и снова стряхнул пепел в тарелку. Гейл вернулась и спросила, не хотят ли они еще кофе. Оба заказали еще по чашечке.
– Я наконец-то сегодня раздобыл эти болты с чекой для двери бойлерной, – сказал Том. – По внешнему виду очень похожи на мой член.
– Серьезно?
– Да, ты бы посмотрел на этих сукиных детей. Девять дюймов в длину и три в диаметре.
– Прости, так ты, наверно, о моем члене говорил, – сказал он. Оба они расхохотались и все оставшееся время проговорили о работе.
В тот день он сошел с автобуса на улице Баркер и отправился в «Дункан» – тихий бар по соседству. Он заказал себе пиво и некоторое время слушал дункановский треп об игре «Мустангов» с «Боевыми Конями». Откуда-то из глубины бара подошел человек и сказал Дункану, что игровой автомат не желает работать как следует. Дункан отправился поглядеть, в чем дело, а он продолжал прихлебывать свое пиво и смотреть телевизор. По телеку шла мыльная опера, и две женщины заунывными, предсмертными голосами разговаривали о мужчине по имени Хэнк. Хэнк должен был вот-вот вернуться домой из колледжа, а одна из женщин только что обнаружили, что Хэнк – ее сын, результат неудачного эксперимента, случившегося с ней после поступления в университет двадцать лет назад.
Фредди попытался, было, вставить словечко, но Джордж быстро заткнул ему рот. Прерыватель сегодня работал неплохо. С самого утра.
Вот именно, шизофреник, ты гребаный! – завопил Фредди, и тогда Джордж просто сел на него. Иди, торгуй своими газетами где-нибудь в другом месте, Фредди. А здесь ты – персона нон грата.
– Разумеется, я ничего ему не скажу, – проговорила одна из женщин в телевизоре. – Интересно, как ты себе вообще это представляешь?
– Просто… Скажи и все, – отвечала другая.
– Но почему я должна ему это сказать? Почему я должна ломать его жизнь из-за того, что случилось двадцать лет назад?
– Ты собираешься ему солгать?
– Я просто ничего ему не скажу.
– Но ты должна ему сказать.
– Шэрон, я не могу позволить себе так поступить.
– Если ты не скажешь ему, Бетти, то мне придется все рассказать ему самой.
– Эта гребаная машина разгребалась к гребаной матери, – сказал Дункан, возвращаясь обратно. – Она сидела занозой у меня в заднице с тех самых пор, как ее тут поставили. И что мне теперь делать? Звонить в гребаную компанию «Автоматик Индастриз»? Ждать двадцать минут, пока какой-нибудь мудозвон-секретарь не соединит меня с нужным номером? А потом слушать, как какой-нибудь парень будет рассказывать мне, что они чертовски заняты, но, тем не менее, постараются прислать в среду механика. В среду! Да этот парень, у которого весь ум ушел в задницу, покажется только в пятницу, выпьет бесплатного пива на четыре доллара, починит, что там сломалось, а то еще и подпортит там внутри какую-нибудь штуку, чтобы вышла из строя через пару недель, и скажет мне, чтобы я не позволял ребятам катать шары с такой силой. Раньше у меня был обычный кегельбан. Вот это было здорово. Он почти никогда не ломался. Но прогресс не стоит на месте. Если я еще буду здесь в 1980-ом, они, наверное, уберут отсюда игровые автоматы и поставят машинки для автоматического минета. Будешь еще пива?
– Конечно, – ответил он.
Дункан пошел наливать. Он положил пятьдесят центов на стойку и двинулся к телефону за сломанным игровым автоматом.
Раскрыв телефонный справочник, он нашел то, что ему было нужно, в графе Автомобили, новые и подержанные. Одна из строчек гласила:
ПОДЕРЖАННЫЕ АВТОМОБИЛИ МАЛЬОРЕ,
дорога № 16, Нортон, 892-4576
Если проехать чуть дальше в Нортон, дорога № 16 переходила в авеню Веннер. Авеню Веннер была также известна под названием Взлетной Полосы, где можно было купить товары, которые в справочниках не рекламировались.
Он вложил в автомат полцента и набрал номер «Подержанных автомобилей Мальоре». После второго звонка трубку сняли, и мужской голос сказал: «Подержанные автомобили Мальоре» на проводе.
– Это Доуз говорит, – сказал он. – Бартон Доуз. Могу я поговорить с мистером Мальоре?
– Сэл сейчас занят. Но я буду рад помочь вам, если смогу. Пит Мэнси.
– Нет, мне надо переговорить лично с мистером Мальоре, мистер Мэнси. Это по поводу тех двух «Эльдорадо».
– Не повезло вам, дружище, – сказал Мэнси. – Мы не принимаем на комиссию больших машин до конца года, все из-за этого энергетического кризиса. Никто их не берет. Так что, извините…
– Да нет, я покупаю.
– Чего-чего?
– Я говорю: я покупаю. Два «Эльдорадо». Один семидесятого года, другой – семьдесят второго. Один золотой, другой кремовый. Я говорил о них с мистером Мальоре на прошлой неделе. Это серьезная сделка.
– Ах, вот оно что. Но его действительно сейчас нет, мистер Доуз. Сказать по правде, он сейчас в Чикаго. И он точно не приедет до одиннадцати вечера.
Тем временем Дункан повесил табличку на игровой автомат. Табличка гласила:
НЕ РАБОТАЕТ
– А завтра он будет?
– Да, конечно. Вы заключили договор о купле-продаже?
– Нет, я расплачусь наличными.
– Вы один из специальных клиентов?
Он секунду поколебался, а потом сказал:
– Да, совершенно верно. Могу я назначить встречу на четыре?
– Конечно, отлично.
– Спасибо, мистер Мэнси.
– Я передам ему, что вы звонили.
– Обязательно передайте, – сказал он и осторожно повесил трубку. Ладони у него все вспотели.
Когда он пришел домой, Мерв Гриффин болтал с очередной знаменитостью. Почты не было, и это стало для него большим облегчением. Он вошел в гостиную.
Мэри пила из чашки какое-то варево, в основе которого явно был горячий ром. Рядом с ней валялась пачка салфеток, а в комнате пахло таблетками.
– С тобой все в порядке? – спросил он.
– Де цедуй дедя, – сказал она. Голос ее звучал глухо, словно сирена, подающая сигнал судам во время тумана. – Подцепила что-то.
– Бедняжка моя. – Он поцеловал ее в лоб.
– Я доджна попросидь тедя, Бард. Не дог бы ды сад сходидь за покупками сегоддя? Я хотеда подти с Мег Кардер, но пришдось позводить и одпросидса.
– Конечно. У тебя есть жар?
– Де здаю. Дожет быдь, недного.
– Хочешь, я позвоню Фонтену и вызову его, чтобы он тебя посмотрел?
– Де здаю. Дожед быть, завдра, если дне де стадед лудше.
– У тебя совсем нос забит.
– Да. Декарсдво демдого помогдо, до сейчас… Она пожала плечами и изнуренно улыбнулась.
– У дедя годос, как у Додалд Дака.
После секундного колебания он сказал:
– Завтра вечером я немного задержусь.
– Да?
– Я собираюсь съездить в северную часть города посмотреть на один дом. Вроде как ничего. Шесть комнат. Небольшой задний дворик. К тому же не очень далеко от Хобартов. Внутри раздался отчетливый голос Фредди: Ах, ты гребаный-разгребаный сукин сын, хреносос вонючий.
