– Не будем торопиться, – сказал Лазарус. – Вполне возможно, что есть достаточно веские причины скрывать эту информацию. Безусловно, эти ребята осведомлены в подобных вопросах. Но я не имею желания записываться в морские свинки. Так что кидай и это в печку, Минерва. Айра, сомневаюсь, что останусь самим собой без моей Y-хромосомы. Если даже забыть об этих веселеньких намеках относительно наделения личностью и умерщвления самца. Меня то есть.

– Лазарус...

– Да, Минерва?

– Опубликованные сведения позволяют утверждать, что этим методом можно воспользоваться для создания вашей сестры-близнеца, идентичной во всем, кроме пола. Плод подсаживается матери, никакого ускорения созревания – мозг должен развиваться нормально. Может быть, это окажется для вас новым и интересным? Следить за ростом самого себя в облике женщины, Лазулины Лонг, если хотите... Вашего второго "я" в женском обличье.

– Ах... – И Лазарус умолк.

– Дедушка, – бесстрастно произнес я, – полагаю, я уже выиграл наше второе пари. Вот вам нечто новое и интересное.

– Утихомирься! Вы не можете этого сделать, вы не умеете! И я тоже. А у директора этого сумасшедшего дома, похоже, еще остались некоторые моральные принципы, запрещающие...

– В этом нельзя быть уверенным заранее. Вмешательство, в общем, простое, так что...

– Не такое уж простое. Кстати, у меня тоже могут быть некоторые моральные принципы. Интересно будет лишь, если торчать возле нее и наблюдать... глядишь, свихнусь еще, пытаясь воспитать из нее нечто вроде себя самого. Жуткая участь для бедной девочки! Или попытаться получить нечто хорошее из урожденной сквернавки. У меня нет права ни на то, ни на другое, ведь она – живой человек, а не моя игрушка. К тому же мне придется стать отцом-одиночкой. Я уже пытался в одиночку воспитать дочь – по отношению к девочке это несправедливо.

– Лазарус, вы изобретаете возражения. Уверяю вас, Иштар охотно согласится стать эрзац-матерью или матерью приемной. В особенности, если вы пообещаете ей сына. Спросить у нее?

– Вот что, сынок, прикрой-ка дверцу в свою мышеловку. Минерва, поставь там знак вопроса, – не хочу торопиться с делом, касающимся другого человека, в особенности еще не рожденного. Айра, напомни, чтобы я рассказал тебе о близнецах, которые не были друг другу родственниками.

– Этого не может быть. Однако вы пытаетесь сменить тему разговора.

– Совершенно верно. Минерва, детка, что у тебя найдется еще?

– Лазарус, у меня есть еще одна программа – она не опасна и с вероятностью равной единице предоставить вам нечто новое и неиспытанное.

– Слушаю.

– Это анабиоз...

– И что же в нем нового? Его стали применять, когда я еще был совсем мальчишкой... двухсотлетним. Им пользовались еще на "Нью Фронтирс". Но и тогда он привлекал меня не более, чем теперь.

– ...в качестве средства путешествия во времени. Если предположить, что за Х лет разовьется нечто новое – а в этом можно не сомневаться, если обратиться к истории человечества, – то вам остается лишь выбрать, за сколько лет, по вашему мнению, мир обретет подходящую вам новизну. За сотню, или за тысячу, или за десять тысяч... сколько угодно. Останутся только детали.

– Ничего себе детали – я буду спать, не имея возможности защитить себя.

– Но, Лазарус, вы можете не воспользоваться гибернацией до тех пор, пока вас не удовлетворит техническое обеспечение. Сотня лет, безусловно, никаких сложностей не создает. В случае тысячи лет – особых проблем не предвидится. Для десяти тысячелетий я спроектирую искусственный планетоид, оснащенный на случай необходимости всеми средствами автоматического оживления.

– Девочка моя, это же куча работы.

– Я уверена в своих способностях, Лазарус, но вы имеете право раскритиковать и отвергнуть любую часть моего проекта. Однако рано вести речь о вариантах проекта – сперва вы должны назвать мне определяющий параметр – а именно период гибернации, за который мир снова обретет для вас новизну. Или вы хотите, чтобы я дала вам некоторые советы?

– Ух... придержи лошадей, дорогуша. Предположим, ты поместила меня в жидкий гелий, под защиту от ионизирующих излучений, в невесомость...

– Нет проблем, Лазарус.

– Так я и предполагал, дорогуша, я не пытаюсь недооценивать тебя. Но предположим, какой-нибудь твой безотказный переключатель выходит из строя и, вместо того чтобы проснуться, я продолжаю спать – века, тысячелетия и так без конца. Не мертв и не жив. – Я могу спроектировать конструкцию, лишенную любых недостатков. Это несложно. Если принять ваши слова за согласие, разрешите заметить, что в любом случае вам хуже не будет, чем если вы прибегнете к помощи той самой кнопки. Согласившись на такой вариант, вы ничего не потеряете.

– Ну, это очевидно! Если все-таки не врут об обещанном нам бессмертии – я имею в виду посмертное существование, не знаю, есть оно или нет, – но если оно есть, значит, когда все будут восставать из гробов, меня не окажется на месте. Я буду спать – все еще живой – где-то в космосе. И опоздаю на последнюю лодку.

– Дедушка, – проговорил я, теряя терпение, – перестаньте выкручиваться. Если вам не нравится, достаточно сказать "нет". Но Минерва безусловно предложила вам способ достичь чего-нибудь нового. Если ваш аргумент действительно обоснован – а я в этом сомневаюсь, – значит, вы попадете в поистине уникальное положение: вы окажетесь единственным из людей, который в тот самый гипотетический и маловероятный Судный день окажется в стороне от этого сборища. Не хотелось бы напоминать, но уж очень вы скользкий тип.

Лазарус проигнорировал мой выпад.

– Почему это он "маловероятный"?

– Потому. Не будем спорить об этом.

– Потому что ты не способен этого доказать, – возразил он. – Свидетельств ни за, ни против не существует, поэтому о вероятности любого исхода можно не говорить. Я же сказал только, что, если случится нечто подобное, – лучше, чтобы все было кошерным – и поведение тоже. Минерва, ставь вопросительный знак. Идея действительно обладает достоинствами, и я не сомневаюсь, что ее можно осуществить. Это как испытывать парашют: если прыгнул, передумывать поздно. Итак, обратимся к другим перспективам, прежде чем остановиться на этой – даже если на перечисление их потребуются годы.