Таммо решил ответить так, как, по его мнению, говорят Бродяги:

— Ты, это… браток… рот закрой, пожалуйста! Но Мидж прервал его:

— Нет, Таммик, ты лучше помалкивай, а то тебя сразу раскусят. Давай так: ты будешь моим немым помощником. Как будто ты совсем-совсем не можешь говорить, идет?

— Мидж прав, — согласился Гром. — Если ты заговоришь, ты сразу себя выдашь. Видимо, ты слишком хорошо воспитан, чтобы говорить, как Бродяги. Брякнешь свое «пожалуйста» или еще, чего доброго, «извините» — и дело провалено!

Днем поваренок Пончик достал большой поднос, поставил на него столько еды, сколько смог унести, и, покачиваясь, направился в домик привратника. Пижма и Краклин были там с самого утра и не собирались выходить, они не пришли даже на обед. Все окна в домике оказались открыты нараспашку, чтобы пыль не стояла в воздухе. Войдя вовнутрь, Пончик захлопал глазами в поисках хоть какого-нибудь свободного местечка. Все было завалено старыми и не очень старыми книгами. Пижма и Краклин вопросительно посмотрели на него.

— Я беспокоился, как вы тут без еды, и решил, что вам не помешает немного подкрепиться. Вот, здесь морковный салат, тушеные овощи, немного тыквенных оладий, черносмородиновый пудинг и мятный чай. Да, еще фруктовый салат с клубникой — это я специально для вас сделал. Пижма благодарно улыбнулась:

— Спасибо, Пончик. Ты это замечательно придумал, мы действительно чуть не забыли о еде. Краклин, отвлекись ненадолго, давай перекусим.

Краклин с удовольствием согласилась. За едой она рассказала Пончику:

— Ты и представить себе не можешь, сколько здесь всего интересного. Есть и поваренные книги с древними рецептами, можешь взять их и использовать для приготовления новых блюд.

Однако Пончик заинтересовался совсем другим. Уставившись на последнее послание Мартина-Воителя, полученное посредством Таммо и лежащее тут же на столе, он прочел:

Пижма удивленно взглянула на него поверх очков:

— Почему ты выбрал именно это четверостишие, дружок?

Пончик потер лоб:

— Ну, понимаете, просто все сразу обратили внимание на первые два четверостишия — про то, что сражение будет не в аббатстве, и про Миджа с Таммо, а на третье никто не обратил внимания. Ведь оно тоже, наверное, что-то значит?

— Пончик прав, — задумчиво сказала Краклин. — Мы обратили внимание только на то, что касалось предстоящего сражения. Последнее четверостишие, конечно, очень загадочно и, безусловно, что-то значит.

Думаю, однажды мы это поймем. Но придется подождать, пока само время подскажет нам ответ.

Пончик подошел к ближайшей полке и снял с нее увесистый том.

— Вы правы, время само подсказывает ответы рано или поздно. Возможно, оно раскроет какой-нибудь секрет и этого старинного тома?

Пижме нравился Пончик, он был очень смышленый.

— Открой первую страницу, — посоветовала она, — и посмотри, кто автор этого труда. Обычно имя пишется на титульном листе.

Сдув с книги облачко пыли, Пончик открыл ее и громко прочел:

— Летопись настоятельницы Герани.

Краклин рванулась вперед, расплескав мятный чай:

— Герань — Архитектор аббатства! Да это же именно то, что мы ищем! Вот спасибо, Пончик, вот угодил — так угодил!

Они поспешили выйти из пыльной комнаты на свежий воздух и уселись на солнышке на теплых каменных ступенях. Краклин бережно перевернула первую страницу.

— Я думаю, — сказала она, — в этой книге мы найдем ответ на вопрос, что же это за яма там, под южной стеной.

Как только четыре лодки вернулись в аббатство, все гребцы бегом бросились на кухню. Командор громко крикнул:

— Эй, Пончик! Есть тут что-нибудь для голодных, усталых зверей, честно исполнивших свой долг?

Из угла ему навстречу метнулась Матушка Хлопотунья с поварешкой в лапах:

— Тише, тише! Пончика нет, вы что, ослепли? Так что давайте-ка уходите и не шумите здесь: разбудите совят — а они только что уснули!

Гургун Гарпун деликатно поклонился, войдя следом за командором:

— Пусть госпожа простит громкие голоса. Гургун и его друзья подождут в столовой, пока их обслужит кто-нибудь такой же милый, как вы.

Застигнутая такой галантностью врасплох, Матушка Хлопотунья широко улыбнулась и тут же, всплеснув лапами, засуетилась у печи:

— Вы как раз вовремя. Обед еще не успел остыть. Я только немного подогрею запеканку и суп и тут же принесу. Будете крыжовенный морс?

Водноеж еще раз поклонился, проникновенно сказав:

— Это даже больше того, на что я смел рассчитывать, особенно если госпожа сама накроет.

Улыбаясь, белка бросилась греть еду. Лог-а-Лог подтолкнул локтем Гургуна:

— Ах ты, старый плут! Как тебе это удалось? Самое большее, что нам здесь светило, — это получить поварешкой по лбу, а ты уговорил ее на настоящий обед!

Гургун усмехнулся, садясь за стол:

— Иногда и ложка меду может изменить содержимое бочки дегтя, не только наоборот.

Тут его взгляд упал на Шэда.

— Неужели это Шэд? Что сталось с его носом?! Шэд качал колыбель Руссано. На носу у Хранителя ворот был приклеен лист подорожника.

— Никогда не наклоняйтесь слишком близко к совятам, — грустно посоветовал он, — они могут принять ваш нос за один из сахарных орешков, которые они так любят. А клювики у них, должен заметить, как ножнички, — чик, — и можно вообще без носа остаться!

Командор засмеялся.

— Ну а как наш маленький Руссано? — спросил он. — Он-то не клюется?

— О нет. Он только что выучил новое слово. Смотрите!

Шэд поднял над барсучонком орех в сахаре, и тот четко сказал:

— О-рех!

Все захлопали в лапы и окружили колыбель, каждый норовил сам протянуть орешек Руссано, а тот с удовольствием громко повторял:

— О-рех! О-рех! О-рех!

Из кухни вылетели недовольные Орокка и Таунок.

— Это кто тут затеял всю эту орехоманию? — возмутились они. — Вы же перебудите совят!

С непроницаемыми серьезными мордами выдры расступились, указывая на Руссано:

— Мы тут ни при чем! Это все он!

Хорек Скауп и еще зверей пятнадцать обедали на поляне, забравшись глубже в лес, чем обычно. Скауп был доволен: они сбили несколько птиц, нашли гнездо с яйцами, а вдобавок к тому подобрали у берега дохлого окуня, и теперь наслаждались богатой трапезой. Вокруг росла черника, и, хоть ягоды еще были недозрелые, звери жадно поедали их, пачкаясь соком.

Вдруг один хорек указал в сторону: — Смотрите, там трое! Они направляются к нам!

Услышав возглас хорька, Гром Стальная Челюсть тут же припал к земле и пополз назад, успев прошептать:

— Надеюсь, они не успели меня как следует рассмотреть. Придется вам убедить их, что меня и вовсе не было. Удачи!

Мечами наголо, Бродяги приближались к Миджу с Таммо. Почти не разжимая губ, Мидж быстро сказал:

— Не забудь: ты — немой.

В следующую секунду шпага Скаупа уже ткнулась ему в горло.

— Кто и откуда? Быстро! — крикнул он. Мидж спокойно ответил:

— Слушай, ты, я могу задать тебе тот же вопрос!

— Ты не в том положении, чтобы задавать вопросы, гы-гы! С вами был третий, где он?

Словно не замечая шпаги, Мидж сочувственно покачал головой:

— Э-э, да ты, я смотрю, совсем плох, браток! Ты чего, грога перепил вчера? Меня зовут Мигго, а это — Бурша. Он немой. Всё, больше нет никого! Ку-ку!

Хорек, который видел Грома, почесал затылок:

— Да я видел, был с ними третий, лапу даю на отсечение!

Мидж оттолкнул Скаупа и схватил хорька за лапу:

— Уверен? Такой глазастый, да? А орех у себя в ухе ты видел? — И Мидж изо всей силы крутанул его ухо.

Хорек взвыл от боли, но остальные даже не шелохнулись, ошарашенно глядя на орех, который Мидж у них на глазах извлек из хорькового уха.