— Это в каком таком смысле?!

— Да так, — пожал плечами сереброволосый дарг. — Вспомнил, как ты сам только что в воду с берега сигал… Удивительно, как это пол-озера кверху брюхом не всплыло.

— Чепуха! — фыркнул Грейн. — Ты просто не умеешь расслабляться по-настоящему, вот и ворчишь. Вы с Хиратом, вообще, такие скучные…

Однако Сев его уже не слушал. Он стащил с себя рубаху, открывая девичьему взгляду тронутый легким загаром мускулистый торс, и принялся ее неторопливо застирывать. Я, нахохлившись, мрачно наблюдала с берега, как он вычищается и намывается, словно домашний кот перед приходом гостей.

Оборотень перехватил мой взгляд и невинно удивился:

— Почему ты такая кислая?

— Потому что до сих пор грязная, — хмуро ответила я. — Могли бы, вообще-то, и пропустить даму вперед. Я, между прочим, принцесса, как-никак.

— Принцесса? — задумчиво протянул Сев так, словно впервые услышал. Глаза под черными вразлет бровями хитро сверкнули. — Ну, ладно, принцесса. Давай, твое тоже постираю.

И он с готовностью протянул руку за вещами.

— Ни за что! — возмутилась я, вцепившись обеими руками в ворот рубахи, как в последний оплот девичьей добродетели.

Сев, разумеется, дурачился. Однако я на всякий случай отодвинулась от кромки воды подальше.

Все еще посмеиваясь, оборотень выбрался на берег.

— Ну, все, озеро в твоем распоряжении, — сказал он, развешивая мокрую рубаху на ветвях ближайшего дерева. — Я пока уведу отсюда Грейна, пока ему не взбрело в голову еще… хм, рыбки половить. Вернусь через полчаса. Можешь пока поплескаться в свое удовольствие.

— Да я и сама назад дойду, — заикнулась было я, однако оборотень от меня только отмахнулся.

— В какой стороне лагерь?

— Ну… в той, — я неуверенно ткнула пальцем за его спину.

— Вернусь через полчаса, — подытожил Сев. — А ты, если что, кричи погромче.

Я холодно смерила его взглядом.

— Вообще-то, я чародейка, — сухо сообщила я даргу. — И, если ты заметил, вполне могу дать врагам отпор.

— Вот и хорошо, — не смутился Сев. — А я, может, тоже поучаствовать хочу. Тебе что, жалко?

Поняв, что спорить с ним бесполезно, я просто молча кивнула, сдаваясь, и оборотень, наконец, ушел.

Лагерь оказался гораздо ближе к озеру, чем мне казалось.

Когда мы с Севом позже вернулись в лагерь, чистые и отдохнувшие, то застали там Хирата, уже вполне человекоподобного и весьма довольного собой. И не зря. Веским аргументом для гордости были два упитанных кролика, покорно (поскольку другого выбора у них уже, всяко, не было) ожидающими, пока их освежуют.

— А где Грейн? — поинтересовалась я.

— Ушел за хворостом, — бодро ответил светловолосый дарг. — Пусть хоть так потрудится на благо общества, раз уж хлеб насущный добывать не умеет, — и добавил, обращаясь к Севу. — Охотник-то из него, сам знаешь…

Он отвернулся, продолжая хлопотать над тушками, а мне неожиданно захотелось вступиться за Грейна. Быть может потому, что у меня тоже имелась старшая сестра. Однако кое-кто меня опередил.

— Зря ты так о нем, — будто ненароком обронил, проходя мимо, Сев. — Он сегодня, между прочим, рыбу поймал.

— Да ну! — неподдельно изумился оборотень, оборачиваясь ко мне. — Серьезно?

— Честное слово, — с каменным выражением лица подтвердила я. — Приличная такая рыбина.

Хират, совершенно пораженный, уставился на нас, казалось, совершенно позабыв о кроликах. Мне пришло в голову, что именно такое выражение лица было, наверное, у Евграфа-Звездочета, когда он обнаружил, что земля вовсе не плоская и не покоится на спинах у трех волов, как он раньше думал… Словом, типичное выражение лица человека, все представления которого об устройстве мироздания внезапно рухнули.

— Рыбу поймал, значит, — пробормотал Хират задумчиво. И неожиданно спохватился. — А рыба-то где?

Пришлось объяснить.

— А-а, — с облегчением выдохнул оборотень, восстанавливая утраченное было душевное равновесие. — Ну, тогда ладно…

Он вернулся к прерванной готовке, и, кажется, даже начал что-то мурлыкать себе под нос. Мир вернулся на воловьи спины. А мы с Севом ушли на противоположный конец поляны.

— Грейн нас убьет, — негромко констатировала я.

— Обязательно убьет, — подтвердил оборотень. — Но не раньше, чем вернется. А пока я лягу, посплю. Предпочитаю умирать на ясную голову.

И он с удовольствием растянулся на еще утром облюбованном участке травы.

Воспользовавшись выдавшейся свободной минуткой, я снова создала Вестника, нацарапав Норраэль несколько слов на найденном в сумке обрывке бумаги. От эльфийки по-прежнему не было никаких вестей. Может, предыдущий Вестник просто не долетел? Хотя с чего бы это… Для того, чтобы передавать письма Вестниками, не нужно даже знать адреса получателя — достаточно только имени. Я надеялась, что хоть это мое послание отыщет, наконец, своего адресата.

Вестник жизнерадостно трепыхнул крылышками и взмыл в прозрачную синеву неба.

Немного подумав, я улеглась рядом с Севом. Понаблюдала за лениво плывущими по небу облаками. Последила взглядом за перелетающей с ветки на ветку сойкой. Поворочалась с боку на бок. Потом приподнялась на локте и принялась разглядывать умиротворенный профиль дремлющего дарга.

— Сев?

— М-м? — он, не открывая глаз, вопросительно изогнул бровь.

— Ты спишь?

Выдержав небольшую паузу, оборотень обреченно вздохнул и сдался.

— Нет. Не сплю.

— Отлично, — я проигнорировала его полный укоризны взгляд из-под ресниц. — Тогда объясни мне, пожалуйста, почему ваши географические карты полные, а на наших нанесены только человеческие поселения? Разве людям нельзя знать, где вы живете?

— А зачем? — спросил в свою очередь Сев. — Меньше знают, крепче спят. — И, подумав, с сожалением добавил: — Счастливчики…

— Но ведь это могло бы частично избавить от предрассудков и, возможно, улучшить отношение людей к вашей расе. Ведь они, по сути, просто вас боятся — так, как боятся всего неизвестного. Исчезла бы целая куча причин для конфликтов…

— И тут же возникла бы новая куча, — убежденно сказал оборотень. — Думаешь, мы это не проходили? — Он перевернулся на бок и приподнялся на локте, сбрасывая с себя остатки дремоты. — Еще два столетия назад все карты были полными — и наши, и ваши. И к чему, ты думаешь, это привело? Люди решили, что хорошая земля в хозяйстве пригодится, и попытались изгнать нас из наших долин. Пятилетняя Война — может, слышала? Ее еще называли Волчья Бойня. Даргов тогда истребляли, словно бешеных собак. Только ничего у людей не вышло, а потом к делу подключились эльфы и позаботились о том, чтобы впредь и желания подобного не возникало.

— Каким же образом?

Сев, не поднимаясь с земли, протянул руку к сложенным поблизости сумкам и, наугад пошарив в одной из них, выудил на свет карту.

— Смотри.

Он сел, расстилая карту на коленях, и мы вместе склонились над ней.

— Видишь эти горные хребты? — он проследил пальцем цепочку гор, кольцом охватывающую одну из долин на краю Проклятых Земель. Такие же горные кольца окаймляли еще две долины, судя по обозначениям, принадлежавшие той же расе. Вместе они образовывали почти равнобедренный треугольник с вершинами Орак-Омтар (на юге), Кайтранн (на севере) и Сорбронн (на востоке).

— Они были здесь не всегда. Эти горы поднялись из земной тверди примерно сто восемьдесят лет назад — для того, чтобы оградить нашу жизнь от завистливого людского взгляда. Тогда же возникла знаменитая Топь, охраняющая эльфийскую столицу Диагон.

И правда, в центре упомянутого треугольника на многие квадратные версты расстилалась знаменитая эльфийская долина Фьерр-Эллинн, о красотах которой у людей сохранились сведения лишь в старинных двухвековых манускриптах, а моя мать всегда рассказывала не иначе, как с ностальгическим блеском в глазах. В ее центре виднелись стилизованное изображение золотолиственного ясеня, обозначающее столицу долины, и витиеватая подпись под ним — «Диагон». По всему периметру долины проходила широкая серо-зеленая полоса, отделяющая Фьерр-Эллинн от всего остального мира. Видимо, это и была та самая Топь.