Я медленно кивнула на ее слова, подтверждая, что, действительно, помню тот случай. Двое лакеев тогда воткнули осиновый кол в мое одеяло, не заметив, что сама я в тот вечер как раз задремала с книжкой в кресле.

— Не представляю, каким богам мы были обязаны за то, что именно в тот момент тебя не оказалось в твоей постели!.. И снова та же картина — наутро ни тот, ни другой ровным счетом ничего не помнили о событиях минувшей ночи. Ситуация становилась угрожающей, тем более, что вычислить неизвестного гипнотизера мне так и не удалось. В конце концов, из башни изгнали всех слуг, строго-настрого запретив даже приближаться к ней, а у входа поставили для надежности охрану.

— Меня охраняли? — удивилась я. — И кто же? Что-то я не заметила ни одного охранника у входа, когда выходила из башни.

— Вероятно, потому, его и не было там в тот момент, — улыбнулась Рэнниэль. — Скорее всего, он был где-то рядом с тобой… Это был Йан, милая, тот самый парень, который, как я заметила, и сейчас тебя сопровождает. Все эти годы он охранял вход в башню и относил тебе наверх еду. Хороший юноша, надежный и довольно сообразительный. До того, как стать стражником, он был кузнецом в Забродичах, поэтому силы ему тоже не занимать.

Несколько мгновений я молча переваривала полученную информацию.

Вот так-так. Кто бы мог подумать, что наш кузнец был все это время моим телохранителем.

— Но, послушай, — сказала я, наконец. — Если все действительно было настолько серьезно, то почему ты была так уверена, что неизвестный гипнотизер точно так же не завладеет сознанием Йана? Ведь ему, как единственному охраннику, вообще ничего не стоило бы проникнуть в башню и тихо прикончить меня. Никто бы ничего и не узнал…

— Разумеется, я ни в чем не была уверена, — невозмутимо отозвалась мать. — Поэтому и приняла соответствующие меры. С помощью Норраэль нам удалось разыскать и приобрести пару древних и, по уверению Норры, очень надежных амулетов, позволяющих их владельцам защищать свой разум от постороннего воздействия. К сожалению, больше ничего стоящего найти не удалось, а потому пришлось хорошенько все взвесить, прежде чем решить, кому же эти амулеты отдать. Один, как ты сама понимаешь, был немедленно отдан Йану, который находился у дверей башни практически неотлучно. Второй, после долгих раздумий, был отдан Лионе, которую все равно никому не удалось бы удержать от визитов к тебе. Поскольку и я, и отец остались без защиты, то нам оставалось только одно — Владыка был вынужден совершенно отказаться от визитов к тебе, а я перед каждым посещением тщательнейшим образом проверяла собственную ауру на предмет постороннего вмешательства и возводила вокруг себя мощный телепатический блок. И все это приходилось повторять перед каждым визитом.

Я рассеянно кивнула, размышляя над услышанным. Вот, оказывается, откуда у Йана этот медальон. А я еще удивлялась. Что ж, по крайней мере, теперь можно было с чистой совестью его не возвращать.

— И что же, мой неизвестный поклонник больше не пытался повторить попытку до меня добраться?

— Сложно сказать. По крайней мере, нам об этом больше ничего не было известно. Да и тебе, хвала Всесветлому, тоже… После моего отъезда отец регулярно сообщал мне обо всем, что происходило в Элдаре, но ничего подозрительного больше не наблюдалось. Только однажды, прослышав о том, что жители окрестных деревень начали приписывать тебе ночные полеты и коровий мор, он испугался, что кто-нибудь может попробовать стрелять по окнам башни — и приказал заколотить их, чтобы навсегда исключить такую возможность…

Я молча слушала ее, сидя в кровати и рассеянно тыкая пальцами в подушку, лежавшую у меня на коленях. На белоснежной наволочке оставались неглубокие круглые вмятинки, и вскоре пуховая подушка стала похожа на переболевшего оспой снеговика. В голове царил полный кавардак. В свете того, о чем говорила сейчас Рэнниэль, многие события приобретали теперь совершенно иной смысл.

Скоро я сообразила, что мать уже ничего не говорит, а только молча смотрит на меня.

— Ты в порядке?

— Да, все отлично, — я тряхнула головой, снова собирая мысли воедино. — Просто, многовато новостей для одного вечера.

Рэнниэль понимающе кивнула.

— Хочешь что-нибудь еще спросить? — она пытливо глянула на меня, словно пытаясь понять, о чем я думаю.

— Да, пожалуй… Скажи, почему ты уехала с Солар, если действительно считала, что мне грозит опасность?.. Нет, не подумай, что я упрекаю. Просто интересно.

Мать побарабанила по подоконнику тонкими наманикюреными пальцами, словно собираясь с мыслями.

— Не знаю, поймешь ли ты меня, но я просто обязана была так поступить, — она бросила на меня быстрый взгляд и снова устремила взор в темноту за окном. — Что бы ты не думала о своем отце, я знала, что оставляю тебя в надежных руках. А Солар…. Тебе, возможно, покажется это странным, но я кое-что была ей должна, и как раз тогда пришло время мне об этом вспомнить.

— Не понимаю…

— Видишь ли, у вас ведь с Солар всего год разницы в возрасте. Она была еще совсем крошкой, когда ты появилась на свет. И если с маленькой Соларэль проблем практически не было, то ты оказалась довольно слабой и болезненной малышкой, а потому мне приходилось практически все свое внимание сосредоточить именно на тебе, временами совсем забывая о том, что у меня есть еще одна дочь, почти такая же маленькая. В результате Солар проводила куда больше времени с няньками и кормилицами, чем со мной.

Она помолчала немного и продолжила:

— Потом ты подросла, окрепла, но заведенный порядок остался. Я уже привыкла уделять тебе больше внимания, как младшей дочери, и, хотя понимала умом, что поступаю неправильно, никак не могла себя перебороть. Я старалась не обделять твою сестру своей любовью — Всесветлый боже, я ведь действительно любила вас обоих! — но Солар, чувствуя своим детским разумом, что мое сердце не разделено между вами поровну, постепенно начала ревновать меня к тебе. Сначала это выражалось в том, что она отбирала у тебя игрушки, потом, когда вы стали постарше, это были постоянные придирки и насмешки с ее стороны…. Когда родилась Лиона, равновесие между вами, как между старшими детьми, было несколько восстановлено, но… детская привычка осталась. Я думаю, Солар и сама вряд ли отдавала себе отчет, что заставляет ее постоянно воевать с тобой, но я-то это понимала. Я понимала, что была сама виновата в том, что вместо любящих друг друга сестер вырастила непримиримых соперниц, но поделать уже ничего не могла. И вот, когда случилось то, что случилось — я имею в виду нападение Солар на тебя — я решила, что пришло время исправлять свои ошибки или хотя бы попытаться это сделать. Потому что именно из-за своей неприязни к тебе, из-за внутреннего неспокойствия, Солар была более уязвима для чужого воздействия, чем кто-либо другой. И это была моя вина. Поэтому, когда твоей сестре пришло время покидать родительский дом, я отправилась вместе с ней. Ей необходим был кто-то, кто помог бы ей устроиться на новом месте — хоть одно знакомое лицо — и я подумала, что будет правильно, если на этот раз это лицо будет моим.

— Понимаю, — тихо сказала я.

Многие разрозненные картинки из моей прошлой жизни начинали теперь складываться в единый и цельный рисунок. Отец. Солар. Мать. Как же многого я, оказывается, не замечала и не понимала все это время…

Рэнниэль, между тем, снова подошла к кровати и села рядом со мной.

— Знаешь, вообще-то я думала, что ты будешь напугана.

— Чем же?

— Тем, что кто-то пытался тебя убить. Разве тебя это не беспокоит?

Я неуверенно пожала плечами.

— Да, это весьма неприятно. Хотя, вообще-то, меня многие уже пытались убить за последнее время, так что мой первоначальный ужас по этому поводу немного притупился. Ты сказала, он телепат? Это странно… На магистериумских телепатов как-то не похоже — они предпочитают действовать открыто, размахивая «Уложением о разумном использовании чар»… А, кроме них, у меня имеется только один знакомый телепат. Но он пока, вроде бы, сдерживает свои кровожадные порывы, хотя я то и дело вывожу его из себя.