«Смертоносная красотка», — подумала Тимара, и ее уже привычно захлестнуло волной драконьих чар.

Синтара была прекраснейшим из когда-либо виденных ею созданий.

Тимара отчаянно, а затем и сердито искала ощущение собственного «я». Да. Синтара была самым прекрасным существом в мире. И еще самым безрассудным, эгоистичным и жестоким! Стряхнув с себя драконьи чары, Тимара схватилась за планшир «Смоляного» и перелезла за борт.

К трапу были привязаны лодки хранителей. Тимара не стала брать одну из них. «Смоляной» стоял на отмели, вода здесь доходила до колена, от силы до пояса.

«Как раз впору для того, чтобы всем приходилось туго», — мысленно сказала себе девушка и спрыгнула вниз.

Ноги погрузились в ил глубже, чем она ожидала, и на миг Тимара испугалась. Но вода не доходила ей даже до пояса, и девушка использовала этот страх, чтобы подпитать гнев. Она не станет плакать и ныть. Только не сегодня. И, возможно, никогда больше.

Тимара огляделась по сторонам, увидела, что Синтара все еще охотится, и направилась прямиком к ней. Подойдя к камышам, она двинулась напролом, не заботясь о том, что поднятый ею плеск наверняка распугает ту мелкую дичь, на которую надеялась голодная драконица. Разве Синтару когда-нибудь волновало, что именно она портит Тимаре? Едва ли. Едва ли драконица вообще задумывалась, как ее поступки скажутся на ее хранительнице или любых других людях.

— Прекрати шуметь! — зашипела Синтара, когда девушка подошла ближе.

Тимара намеренно громко прошлепала по воде и встала прямо перед носом у взбешенной драконицы. Синтара вытянула шею во всю ее высоту, воззрилась на девушку сверху вниз и чуть приподняла крылья.

— Что на тебя нашло? Здесь и без того почти нет дичи, да еще ты распугала всю рыбу и лягушек на этой отмели!

— Ты сама виновата! Что ты со мной сделала?

— Я? Ничего я с тобой не делала!

— Тогда что это такое? Что это за изменения?

Тимара яростно содрала с себя рубаху и повернулась к Синтаре спиной.

— Ах, это. Они еще не окончены.

— Что не окончено? Сильве сказала, там какие-то пальцы режутся из ран в спине!

— Пальцы! — с веселым изумлением протрубила драконица. — Какие еще пальцы? Нет! Крылья. Кстати, дай-ка взглянуть.

Тимара была слишком потрясена, чтобы шевелиться. Крылья. Крылья. Слово вдруг лишилось смысла. Оно ничего для нее не значило. Крылья. Крылья у нее на спине.

— Но я же человек, — оцепенело пробормотала она.

Дыхание дракона касалось ее обнаженной кожи.

— Пока еще да. Но когда перерождение завершится, ты станешь Старшей. С крыльями. Первой в истории, если мои воспоминания верны. Они пока еще недоразвиты, но… ты можешь ими шевелить? Ты вообще пыталась ими шевелить?

— Шевелить? Да я даже не знала, что они у меня есть!

Тимара уже выплакала все слезы, горюя о своем уродстве.

Что оно значило для нее еще час назад? Что она калека и чудовище. Что она никогда не посмеет обнажиться перед мужчиной, нет, вообще ни перед кем, поскольку у нее из спины растут пальцы. Но это оказались не пальцы, а крылья. А глупая драконица, которая их вырастила, даже не спросив ее саму, теперь интересуется, может ли Тимара ими пошевелить.

Слезы снова подступили к глазам, и девушка не могла сказать, от чего. От страха? От ярости? Сердце гулко колотилось в груди.

— Попробуй пошевелить ими, — настаивала Синтара.

В ее голосе не было участия, одно лишь любопытство. Очередной выдох пощекотал голую кожу, Тимара вздрогнула, и внезапно на ее спине что-то дернулось.

— Что это? — вскрикнула она, пытаясь отшатнуться от собственного тела.

Теперь ей стало больно, как будто она потянула мышцы или вывихнула палец. Нечто, соединенное с ее позвоночником, мучительно сводило от тесноты. Тимара скорчилась от боли и с ужасом ощутила, как с лопаток побежала струйка теплой жидкости, а затем что-то тяжелое и влажное безвольно повисло у нее за спиной.

— Что это? — отчаянно выкрикнула она.

Она не смеет, но она должна. Тимара завела руку за спину и коснулась чего-то похожего на палки, завернутые в мокрую тряпку.

— Нет! — крикнула она.

Тело болезненно содрогнулось, и на свободу вырвалось второе крыло.

— Нет, — повторила она слабо.

Тимара хотела было закрыть лицо руками, но заметила на пальцах кровь. Ее зазнобило. Это какая-то ошибка. Штуковины у нее за спиной подергивались и дрожали. Они ее часть. Чужеродная, чудовищная часть ее самой. Она ощутила ими тепло летнего воздуха и удивленное фырканье Синтары.

— Н-да, я ожидала большего, — заметила та.

— А я вообще ничего не ожидала! — закричала на нее Тимара. — Как ты могла сделать со мной такое? Зачем ты это сделала?

— Я вовсе не хотела! — призналась драконица, и на миг в ее голос даже закралась тревога, но гнев все же победил. — Между прочим, ты сама это с собой сделала. Ты была беспечна. Когда ты вытаскивала из меня наждачную змею, на тебя брызнула моя кровь. Должно быть, часть попала в рот. С тех пор я стала отчетливее тебя ощущать. И ты должна была почувствовать, как крепнет связь между нами! Как ты могла не заметить?

— Я просто думала… так и должно быть между драконом и хранителем. Но зачем ты сделала со мной такое?

— Я не делала. Тогда я вообще не собиралась тебя менять. Обычно дракон очень тщательно выбирает человека, которого будет делать Старшим. Подобного перерождения удостаиваются самые преданные, самые верные и мудрые из людей. В древности люди соперничали между собой, пытаясь добиться этой чести от дракона. Она не выпадала каждому, кому поручили заботиться о драконе так, словно это дрянная, низкооплачиваемая работа!

— Тогда зачем ты это сделала? Зачем?

Слезы катились по лицу Тимары. Их голоса далеко разносились по воде. Она слышала недовольные возгласы хранителей, ворчанье драконов. Но ее это не волновало, совершенно не волновало, даже если остальные глазеют с палубы баркаса, а другие драконы встревожены и подходят ближе, чтобы узнать о причине переполоха. Это касалось только ее и Синтары, и она была намерена выяснить все, раз и навсегда.

— Ты сама начала себя менять! Ты грезила о полетах чаще, чем я! Я вообще не собиралась тебя перерождать. Когда Меркор обратил мое внимание на то, что ты меняешься, я тебя пожалела. Вот и все. Ты должна быть благодарна! Когда они вырастут, то будут прекрасными, почти такими же, как у меня. А у меня будет первая на свете крылатая Старшая! Никто из драконов не создавал еще подобного существа.

Тимара вытянула шею, пытаясь заглянуть себе за плечо. Драконица, судя по голосу, была весьма довольна собой. Действительно ли крылья красивы? Должна ли она чувствовать себя польщенной, а не изуродованной? Но как бы Тимара ни изворачивалась, ей удалось рассмотреть только кончик чего-то влажного, напоминающего промокший под дождем зонтик от солнца. Робея, она потянулась за спину обеими руками. Крылья. Тимара нащупала кожу, обтянувшую кость и хрящи, но самым странным было то, что, прикасаясь к крыльям, она ощущала собственное тело, как если бы это были ее же ладони.

Тимара собралась с духом, взялась за крылья и попыталась вытянуть их. Нет. Нет, это все равно что выворачивать себе пальцы. Она дернула плечом и инстинктивно сложила крылья, плотно прижав к спине. Да, они прижались, но не спрятались под кожей, как раньше. Просто тесно прилегли к телу, как у Синтары или у птиц.

— Они… они еще вырастут? — выговорила Тимара и, набравшись смелости, спросила прямо: — Я когда-нибудь смогу летать?

— Летать? Не говори глупостей. Нет. Они слишком малы. Зато они будут красивыми, такими же красивыми, как мои. Все будут тебе завидовать.

— Почему они не могут стать больше? Почему бы им не вырасти достаточно большими, чтобы я смогла летать? Я хочу летать!

— Как ты смеешь просить больше, чем тебе было дано? — снова рассердилась драконица, оправившись от изумления плодами собственных трудов. — С чего ты взяла, что сможешь летать, когда я не могу?

Тимаре показалось, что Синтара проговорилась, случайно сказав правду.