От жары казалось, что горная порода колеблется, горизонт надвигался, как вода, и я остановилась, тяжело дыша, затем с трудом пошла вверх по неровному склону у края участка, где велись земляные работы ТиП. Мои ступни и лодыжки тонули в пыли, в ботинках застревали мелкие обломки камней. Патри взял меня за плечо своей шестипалой рукой, тепло которой я ощутила сквозь ткань комбинезона, и помог выбраться на вершину гребня. Отсюда до рукава гавани экскаваторы вскрыли горную породу Побережья на глубину пятидесяти футов. Глядя в просветы между блестящими механизмами, я увидела емкости с размельченной породой, начало системы соединяющихся друг с другом помещений.

— Они делают это по образцу зииран , — поняла я, удивившись тому, не было ли это одною из идей восприимчивой Молли. — Вы понимаете, что Компания хочет получить что-то в обмен. Артефакты Народа Колдунов. А Даннор бел-Курик не намерен снова впускать в город обитателей другого мира, не так ли?

— Пусть, — сказал Патри. — Его советники внушают ему это особенно рьяно. Я совершенно уверен в его рассудительности, шан'тай . Он может сообразить, где польза, даже если его внимание к этому привлекает Калил бел-Риоч.

Я вглядывалась в каналы, помещения и туннели, видя места для систем гидропоники, соединения с опреснительными установками. Базовый вариант ТиП: извлечь микроэлементы из морской воды в процессе опреснения, внести их обратно в почву для выращивания сельскохозяйственных культур. Компании осуществляли почвообразование в суровых условиях иных планет с использованием более масштабных вариантов этого процесса. Что же касается долгосрочного воздействия всего этого на климат и окружающую среду… Интересно было бы узнать, проводила ли Компания прогнозирующее моделирование?

— Если Компания станет производить такой обмен с хайек Побережья, то монополии Кель Харантиша на контроль над каналами придет конец. Это лишит Повелителя власти. Останется лишь это крошечное поселение и… голодная смерть.

Патри Шанатару нахмурился. Затем взглянул мимо меня обратно, в ту сторону, откуда мы пришли.

По склону поднималась ортеанка. У нее были кожа с белым металлическим блеском, похожее на лисье лицо и желтые глаза, теперь она была в харантишской кольчуге и без какой-либо смытой с гривы и маскировавшей ее в Махерве сепии.

— Шан'тай Калил, — сказала я. Я увидела ее сперва здесь, затем в Махерве и теперь снова здесь: как вращающееся колесо, увлекающее нас с собой…

Женщина с белой гривой остановилась, и желтые глаза посмотрели на меня не без юмора. Затем выражение ее лица изменилось. Она произнесла:

Мой ответ был непроизвольным, естественным, а затем, когда я продолжила говорить, проглатывая звуки и заикаясь, до меня дошло, что это было сказано на языке, которого не знает ни один землянин, которого не в состоянии воспроизвести его органы речи. Мы, священники, отправляющие церковную службу, стоим. Ритуальное песнопение…

Калил бел-Риоч улыбнулась.

— Приветствую вас, изгнанница, — сказала она. — Как себя чувствует моя сестра в Башне?

Желчь горячо подступила к горлу. Я закашлялась, вытащила лоскут ткани, в который могла бы сплюнуть, и отмахнулась от медлившего поддержать меня Патри Шанатару.

— Простите… должно быть, жара…

Я содрогалась и ощущала почти благодарность своему телу за этот мятеж. Я увидела Калил впервые после того мрачного времени в Махерве, и вот опять… Очевидно, она намеревалась лишить меня присутствия духа, и это ей удалось; это дает передышку.

Полное смуглое лицо Патри изображало понимание. Он предложил мне флягу. Я отпила из нее и обнаружила, что это была тепловатая вода, вода с характерным вкусом после опреснения. Глаза слезились, Калил была расплывающимся пятном белого и золотого. А потом я увидела, что на глазах Патри появилась узкая белая полоска вокруг зрачков: они широко раскрылись от сознания того, что он слышал разговор на этом языке.

— Жизнь на Побережье трудна, — вежливо сказала Калил. — Жара… этот молот бьет по всем нам.

Хочу ли я остаться наедине с ее вопросами? Если сравнивать с ложными воспоминаниями в моей голове, то Народ Колдунов из Кель Харантиша — выродившаяся порода, скрещенная с ортеанской линией крови. Если бы я могла думать как керетне , то удивилась бы, если бы по какому-то капризу родословной через шестьдесят поколений появился истинный Золотой. Эта стоящая передо мной женщина, желто-хромовые глаза которой не прикрыты мигательными перепонками, в равной мере напоминающая как Народ Колдунов, так и Сантендор'лин-сандру, называемого Повелителем Фениксом и Последним Повелителем… Нет: это мышление ортеанца, а не земного человека.

Стараясь взять себя в руки, я улыбнулась.

— Кель Харантиш оказывает интересное гостеприимство всякий раз, как я сюда прибываю, шан'тай Калил. Шан'тай Патри, благодарю вас за напиток.

Вечер бросил на неровную землю длинные черные тени. На горизонте гроздьями висели дневные звезды.

— Что касается Башни, о которой вы упомянули… мне было бы интересно знать, чего Чародей не хочет больше: видеть, что хайек по-рабски зависят от вашего управления каналами, или смотреть, как они откажутся от вас, чтобы начать использование техники Земли. Сложный вопрос, не так ли?

Она шумно вдохнула. Я подумала: «Что же, я обидела вас. Хорошо. Еще немного, и я, возможно, узнаю, с каким народом мы здесь имеем дело».

— Мои люди говорят, что вы были в Башне, — сказала она. — Где еще вы могли обрести подобное видение Империи? Вот почему я так начала разговор. Вот почему вы смогли ответить.

— Но память Башни — это всего лишь исторические архивы… Я потерла затылок — вечернее солнце сильно пекло. За рукавом гавани виднелись паруса джатов , терявшиеся в сверкании моря в этот период Штормового солнца. Были слышны громкие звуки шагов по каменистой земле, голоса людей на посадочной площадке для «челноков», а белая отвесная твердыня Кель Харантиша отражала дневной жар. Меня покрывал тонкий глянец от выделявшегося пота.

— Сейчас Повелитель мог бы остановить хайек , — сказала я, стараясь сохранить равновесие, — если бы пригрозил забросить каналы и погубить урожай в хайек .

Она пожала плечами.

— Что бы это дало, кроме того, что хайек еще скорее повернулись бы к Земле? И почему мы должны заботиться о них или о телестре ! Они — не что иное, как воры. Эта земля наша, она часть древней Империи… мы здесь лишь в изгнании.

В ее тоне чувствовалось сильное, всепоглощающее возбуждение. Любопытство? Ностальгия? Я подумала: «В твоем голосе, когда ты говоришь „Империя“, есть что-то такое, чего нет даже у Даннора бел-Курика, а он ведь Повелитель-в-Изгнании…»

— Это в прошлом, — сказала я.

Вздернув подбородок, она посмотрела мне в глаза.

— Разве?

При первом слабом дуновении вечернего ветра выбеленная солнцем грива закрыла ей лицо. Она бросила через плечо взгляд на глухую стену Кель Харантиша. Теперь она выглядела старше, чем всего месяц назад, когда была Голосом Повелителя.

Я признательно улыбнулась ей.

— То, что вы делаете… это претензии на всемогущество, на знания прошлого? Вы больше походите на одну из Народа Колдунов, чем даже Даннор бел-Курик, и я предполагаю, что вас боятся из-за этого даже ваши собственные люди. Но не пытайтесь внушить трепет мне. Империя давным-давно рухнула. И меня не удивляет, что вы знаете о Чародее-женщине. Как же старательно нужно шпионить для обретения этого «всеведения»?

— Это верно. Шпионить надо. — Калил посмотрела мне в лицо. Молодая ортеанка в запыленной кольчуге, стоящая босыми ногами на камнях. Потом она снова вскинула голову с такой внезапной и совершенной грацией, что я смогла лишь подумать: «Народ Колдунов!» И продолжила охрипшим голосом: — Шан'тай , не говорят ли они постоянно, что у Золотого Народа Колдунов нет памяти о прошлом, что именно это отличает нашу расу от расы рабов и их «Богини»?