Ньютону пришлось объясняться по этому поводу на страницах «Philosophical Transactions» и потратить последние месяцы жизни на писание полной хронологии, которая и появилась в печати после его смерти, в 1728 году, под заглавием: «Хронология древних царств с присоединением краткой хроники от первых упоминаний о событиях в Европе до завоевания Персии Александром Великим».
Ньютон исходил из мысли, что сведения, сохранившиеся от древних египтян, греков и т. д., фантастичны и во многих случаях являются только поэтическим вымыслом. Колоссальная протяженность древней истории с отдельными оазисами народов, царств и событий, по его мнению, должна быть сильно укорочена. Также он возражал против применения в расчетах длительности царствований такого показателя, как средняя длительность одного поколения. Издревле (от Геродота) срок поколения полагали равным 33 годам. Ньютон же для средней длительности царствований предложил 18–20 лет, основываясь на исторических примерах.
Наконец, он привлек для установления хронологии соображения историко-астрономического характера.
И что же? Труд его, вызвавший большой шум тогда, теперь совершенно забыт. Да и тогда, чтобы дискредитировать сорокалетнюю работу выдающегося ученого в области хронологии, в оборот была запущена легенда, что сэр Исаак спятил из-за своих научных занятий и что эту его книгу нельзя принимать всерьез.
И в дальнейшем попытки пересмотра хронологии вызывали нарекания и со стороны ортодоксальных ученых, и со стороны власти.
В 1943 году в СССР отмечали 300-летний юбилей Ньютона. По решению юбилейной комиссии были изданы два сборника статей, а также две биографические книги: первая – ставшего несколько позже известным историком физики П. С. Кудрявцева, а вторая – будущего президента АН СССР С. И. Вавилова. Ее переиздали уже в следующем году, а затем еще раз в 1961-м.
В книге С. И. Вавилова интересна глава «Богословские и исторические работы Ньютона, и его религиозные воззрения», в которой, в частности, говорится: «На основании всех этих соображений и получается укороченная хронологическая шкала по Ньютону. Самая древняя известная нам историческая эпоха соответствует по этой хронологии приблизительно 1125 г. до н. э.». И здесь же следует примечание: «В наше время не менее радикальная, но столь же неудачная, как и Ньютона, попытка пересмотра хронологии была сделана Н. А. Морозовым в его обширном сочинении «Христос».
Таково было отношение официальной власти и официальной науки к хронологическим работам и Ньютона и Морозова. С учетом того, что книга появилась при жизни Морозова, понятно, что критика направлена именно против него. В самом деле, один из ведущих ученых страны в юбилейном сборнике, посвященном Ньютону, ни с того ни с сего показывает «заблуждения великого ума» на историческом поприще и в примечании пишет, что это, дескать, еще что, а вот у нас Морозов продолжает заблуждаться.
Есть и еще одна параллель между восприятием личности Исаака Ньютона и Н. А. Морозова, опять же связанная с их увлечением хронологией. Так же, как и Ньютона за его работы объявляли сумасшедшим, так и про Морозова неоднократно сообщали, что, просидев достаточно долго в одиночной камере за участие в подготовке покушения на Александра II, он якобы сошел с ума, и в этом причина его завиральных идей.
С. И. Вавилов пишет:
«Для правильной оценки религиозных мнений Ньютона не следует забывать неразрывной связи политических и религиозных течений в Англии того времени. Протестантизм и арианство Ньютона были одной из форм борьбы с католицизмом Стюартов, с партией тори. Такие же политические корни можно легко проследить почти во всех историко-богословских работах Ньютона.
(Можно подумать, будто Скалигер составлял хронологию, не интересуясь религией и политикой! Он только о них и думал, что отнюдь не мешало С. И. Вавилову соглашаться с его версией. – Авт.)
Явная тенденция Ньютона в его комментариях к пророчествам – это доказать гибель папства и разрушение римской церкви; поэтому он с особым старанием ищет доводы в пользу того, что «малый рог четвертого зверя» означает не что иное, как римскую церковь. «Толкования» Ньютона являются типичным примером англиканской богословской рационалистической литературы. Ньютон видит в распространении почитания святых идолопоклонство, в аскетизме и монашестве – ересь и т. д. С другой стороны, богословское сочинение Ньютона красноречиво свидетельствует о его обширной исторической и богословской эрудиции…
Необходимо отметить, что историко-богословские упражнения Ньютона носят все же ясный отпечаток его точного физико-математического метода, применяемого, правда, к материалу, совершенно неподходящему, и едва ли подходящим образцам. В этом неоднократно обвиняли Ньютона-богослова его современники. Уистон рассказывает, например, что Бентлей упрекал Ньютона в том, что он излагает пророчества так же, как доказательства математических предложений. Нам, людям, опирающимся на наследие более чем двух веков, прошедших после Ньютона, на великие революции, почти невозможно представить себе, зачем автор «Начал», «Оптики» и метода флюксий тратил свое время гения на странные исторические и богословские упражнения».
Так зачем же Ньютон, снискавший уже мировую славу, занялся историей? Есть разные ответы. Так, автор его биографии Л. Мор считал, что «если бы он жил в наши дни, он мог бы развлечься в свободные часы всепожирающим чтением детективных романов или решением кроссвордов вместо древней хронологии и библейских пророчеств». Говоря другими словами, Ньютону, оказывается, время девать было некуда. И более того, в своей книге биограф представляет занятие историей лишь как богословие, что, в общем, искажает реальную картину.
А вот С. Я. Лурье в своей книге пеняет Ньютону, что он ставил своей основной задачей доказательство непогрешимости Ветхого Завета. Тут совсем упускается из виду, что надо же было ученому опираться на какой-то материал как на достоверный. В физике таковым выступают данные экспериментов, а в истории – текст Священного Писания. Ведь он от Бога, но испорчен разными переписчиками и толкователями, в том числе хронологами. Для Ньютона задача как раз в том и состояла, чтобы выявить истинный текст, отделить его от последующих наслоений и правильно датировать.
Здесь мы не можем не указать на еще некоторые параллели. Известно, что теория Николая Коперника, с точки зрения практики, была существенно хуже, чем метод, разработанный Птолемеем. И дело не в том, что Птолемей был такой гениальный, а Коперник – нет; просто за долгое время применения птолемеевской теории большое количество ученых вносило поправки в нее для того, чтобы получаемые при расчетах результаты соответствовали реальному положению планет.
Коперник понимал, что его теория понравится далеко не всем, и в первую очередь по идеологическим соображениям. В самом деле, так и вышло. Его работу вообще мало кто знал, а тем более принимал всерьез. Известность ей принес Джордано Бруно, и в результате этой скандальной известности теория Коперника широко распространилась; лишь после этого Иоганн Кеплер сделал гелиоцентрическую систему действительно работоспособной.
Так вот, у Ньютона не нашлось своего «Джордано Бруно». Его работы в области истории и хронологии оказались большей частью не изданными, а то, что было издано, не нашло своего популяризатора типа Джордано Бруно.
В этом причина, по которой мы сегодня знаем только ту версию истории, которую составил незадолго до Ньютона Иосиф Скалигер, а затем перевел в годы от Рождества Христова Дионисий Петавиус. Труды их, кстати, тоже были восприняты не сразу и не с восторгом; иезуиты очень возмущались. К сожалению, в отличие от этих двоих Исаак Ньютон оказался слишком требовательным к себе и своей работе, не допустил ее широкого распространения.
«Хронология Ньютона, однако, ошибочна, как видно из современных исторических данных. Так же, как и [его] «Толкования», «Хронология» сохранила сейчас интерес только в связи с личностью их автора», – заявляет С. И. Вавилов. Да, мы согласны: его хронология ошибочна. Но ведь и хронология Скалигера ошибочна.
