Соловейка нервно забарабанила пальцами по столу, а Солнцевский демонстративно сжал кулак.

— Да ладно, ладно, чего вы, в самом деле, уж и пошутить нельзя! Что-то я исхудал в последнее время, да и шевелюру поправить не мешало бы.

С этими словами подопытный однорогий черт зачерпнул ложкой немного продвинутого протеина и, кряхтя, перелил ее содержание в свое тщедушное тело. Некоторое время ничего не происходило, зато потом все присутствующие стали свидетелями того, как на глазах Изя приобрел вес в обществе, причем в буквальном смысле этого слова.

Перед ошарашенной публикой стоял солидный мужчина, с очерченным пивным брюшком и мощными плечами. Больше всех удивился Солнцевский. Он, конечно, знал, что домовой предоставил самые качественные пищевые добавки, но не до такой же степени.

Между тем опыт продолжался. На этот раз пришло время увеличения количества и качества волосяного покрова на голове черта. Изя не стал долго мучиться и вылил стакан Любавиного варева себе на голову. Прямо на глазах шевелюра закучерявилась, и уже скоро ей мог бы позавидовать даже Александр Сергеевич Пушкин.

— Изя, может, презентацию отложим? — робко поинтересовалась осторожная Любава.

— Если Изя за что-то взялся, то он таки доведет дело до конца, — гордо заявил черт и осторожно намазал лицо кремом собственного изготовления.

Все с нетерпением стали дожидаться результата. Для начала с Изиного лица осыпалась двухдневная щетина, потом исчезли небольшие морщинки, а после кожу покрыл густой загар, тем самым сделав сходство с великим поэтом еще сильнее.

— Ну как? — поинтересовался плотный, кудрявый, загорелый Изя.

— Внушает, — согласился Илюха. — Вот с завтрашнего дня и начнем употребление данных ингредиентов.

Княжеская дочка, пораженная увиденным, попыталась было возразить, но тренер был строг и непреклонен. Наконец договорились провести первую тренировку без стимулирующих препаратов, а ко второй уже точно рассчитать дозировку. Солнцевский предложил перейти непосредственно в «спортивный зал», и под громкие, визгливые протесты Микишки Сусанна отправилась в амбар.

Илюха вместе с Соловейкой, озабоченные здоровьем их коллеги, чуть задержались.

— Изя, друган, ты как... — вопрос застрял в горле.

Черт крупными глотками допивал молоко прямо из крынки и выглядел абсолютно обычно.

— Жук майский, так ты что, всех нас надул? — возмутилась догадливая Соловейка.

— Ребята, вы совсем замотались и забыли, что на мне морок? Морок нельзя мазью и лосьоном от перхоти намазать, но зато его можно плавно поправить для достижения должного эффекта во время проведения рекламной кампании. А насчет зелий можете не волноваться, их Феофан одобрил.

— Правильно тебя Любава жуком назвала, — совершенно искренне заметил Солнцевский.

— Зато теперь клиента можно брать тепленьким, и никаких проблем с ним сегодня больше не будет, — резонно возразил Изя и ловко подцепил вилкой с тарелки последний сырник.

Мотя, по причине временного выбытия из строя средней головы, не мог принять активного участия в общем веселье и был вынужден занять наблюдательный пост у входа в амбар. Именно отсюда открывался наибольший сектор обзора, хотя тот факт, что все проходящие должны были перешагивать через Змея, был не последним в вопросе выбора места для отдыха. Вид бухтящих людей, старающихся не наступить на него, доставлял ему странное, ни с чем не сравнимое удовольствие. Но ведь, с другой стороны, могут же у молодого Гореныша быть маленькие слабости?

Вот именно с этого места Мотя четко осознал, что черт оказался не прав и проблемы первого дня не закончились. С точки зрения Змея проблемы вообще не существовало, однако у Сусанны, а особенно у Микишки, простая просьба тренера сменить сарафан, кокошник и сапоги на рубаху и шаровары вызвала бурю возмущений.

Княжна, сильно покраснев, немного посомневалась и наконец решила на всякий случай обидеться. Ну а дьячок принялся обвинять «расстригу окаянного» во всех смертных грехах, вплоть до всевозможного непотребства и совращения малолетних.

Илюха пытался объяснить, что наличие тяжелого, расшитого золотом и украшенного жемчугом сарафана не позволит заниматься спортом и годится только для интенсивного уменьшения веса, что в конкретном случае недопустимо. Микишка в ответ обвинил Солнцевского в очередной попытке расшатать устои государства и опозорить весь род Берендея до десятого колена.

После того как переговоры зашли в тупик, бывший борец предпринял новую попытку добиться своего. Он отвел Любаву в сторонку и ласково, по-дружески попросил личным участием показать пример строптивой Сусанне.

Та ответила категоричным отказом с использованием, на взгляд Моти, не совсем правильных сравнений. Солнцевский не сдался и напомнил рядовому, что она находится на службе и давала присягу на верность Берендею. Тут защита Соловейки треснула, и пока она не передумала, богатырь утащил ее в дом переодеваться.

Спустя пять минут появилась преображенная Любава. Свободная рубаха была заправлена в шаровары, на ногах оказались мягкие, обшитые мехом тапочки. Аналогичный комплект средневековой спортивной формы лежал перед примолкшей Сусанной.

Княжна, ободренная примером, дрогнула и с сомнением принялась рассматривать «срамную» одежу. Тут чуть было все не испортил неугомонный Микишка, вновь разразившийся заковыристой речью про княжеское и девичье достоинство.

Немного устав от затянувшейся дискуссии, левая голова вполне прозрачно намекнула правой, что после сытного завтрака и дезертирства головы средней неплохо было бы поспать пару часиков. Визг дьячка никак не походил на колыбельную, и Мотя решил совместить приятное с полезным: немного помочь хозяину и обеспечить себе достойные условия сна. Так как покидать облюбованное место Змею показалось нелогичным, осталось только дождаться, когда Микишка потеряет бдительность и приблизится к отчаянно зевающему Моте поближе.

Дьячок так разошелся в своей обвинительной речи, что неосмотрительно начал расхаживать по амбару. Небольшой сноп искр, умело выпущенный Горенышем, оказался окончательным аргументом в споре толмача с Солнцевским.

Микишка под влиянием столь убедительных действий оппонентов полностью согласился с их правотой. Дымя как подбитый «мессершмитт» и с таким же характерным воем, прервав дискуссию, дьяк удалился в неизвестном направлении.

Мотя для вида получил небольшое устное взыскание от хозяина за использование запрещенных технологий, вяло помахал хвостом и, сладко зевнув, провалился в мир Морфея. Уже сквозь сон Змей уловил своим чутким слухом скрип тросов и звон железа.

Спортивный зал начал свою работу.

Убедившись, что в процессе физического воспитания и коррекции тела княжны, его роль минимальна, Изя решил-таки вернуться к основной своей задаче — маленькой проблемке путешествия во времени. Тем более что настойчивые напоминания Солнцевского уже начинали действовать ему на нервы.

Перво-наперво старый черт провел ревизию финансов всей компании и остался весьма доволен полученными результатами. Жалованье Илюхи, его самого, Любавы, стребованные кормовые на Змея, результаты экономии при обустройстве зала давали в сумме довольно внушительную цифру. Процесс закупки будущего антиквариата Изя решил отложить напоследок (а куда этот сам антиквариат из лавки денется?).

Положа копыто на сердце, быстро покидать гостеприимную родину Изя не собирался. Ему тут нравилось, ностальгия, знаете ли... Но ушлый черт предпочитал всегда держать в рукаве пару козырных тузов и справедливо рассудил, что можно узнать, как вернуться домой, а сам отъезд отложить на неопределенное время.

Оставалось главное — найти того, кто помог бы однорогому родственнику вернуться в покинутое историческое время. Тут Изя очень рассчитывал на Феофана.

Старый домовой был обнаружен в своей маленькой каморке. Там в полной тишине он задумчиво перелистывал какую-то старинную книгу, теребя при этом себя за волосатое ухо. Изя решил сразу перейти к решительным действиям.