— И? — Талахасси осознала этот испытующий взгляд, которым та окинула ее. Она задавала себе вопрос, что же на самом деле было сообщено Идайзи о том, какой будет ответ со стороны врагов на это вторжение в другой мир? Подозревали ли они о настоящем положении дел — смерти Ашаки? Если так, Идайзи должна быть теперь смущена, хотя она и не выказала ни единого следа удивления. — Слухи, — обдуманно продолжала она, — часто порождены и вскормлены ложными сообщениями. Как ты видишь, я вполне здорова. Как одна из обладающих Талантом, я удалилась для обновления своего духа — всем известно, что время от времени это полагается делать.

— Когда Солнце Славы и ее сестра по Крови обе удалились и никто не был послан держать Жезл, возникло беспокойство. — Рот Идайзи все еще улыбался, голос оставался тихим и кротким, но Талахасси хотелось бы прочитать намного больше в этих опущенных глазах.

— И к кому должен был перейти Жезл, — спросила Талахасси, надеясь, что ее голос так же обманчиво мягок, как и голос собеседницы, — принимая во внимание, что не оставалось ни одного чистокровного из Рода, чтобы положить руку на него?

Улыбка теперь исчезла, губы плотно сжались, как будто ее собеседница имела ответ, который не высказала вслух только из-за благоразумия.

— Но, — Талахасси была вынуждена пойти на это, так как память Ашаки предупреждала ее, чтобы она не осмеливалась злоупотреблять обычаями двора, — поскольку ты прибыла, беспокоясь о моем здоровье, добро пожаловать. Путь к Новой Напате долог, а вечер близок. Вы приглашены пообедать и переночевать в этих стенах, ты и твои люди.

Это прозвучало не очень любезно, да она и не стремилась быть любезной. Но по слабому движению Херихора, находящегося позади слева от нее, поняла, что он, по-видимому, недоволен тем, что она сделала. Но отослать Идайзи сейчас — означало открытый разрыв, который они, вероятно, не имели права допустить. Талахасси хлопнула в ладоши и, как только появились две служанки, распорядилась:

— Эскорт леди Идайзи в помещение для гостей. Проследите также, чтобы те, кто ей служит, хорошо отдохнули.

Идайзи снова улыбнулась, и при виде этого легкое сомнение поднялось в Талахасси. Женщина хотела остаться, она явилась сюда только по этой причине. Почему? Теперь она сделала изящный жест почтения и ушла, направляясь к другой стороне бассейна по направлению к помещениям в задней части поместья; со стороны входа появились ее люди, чтобы следовать за ней. Две служанки и еще одна женщина, старше по возрасту и горбатая, которая ковыляла по дорожке, опираясь на палку. Да, это была старая карга, которая всегда находилась при Идайзи. Одни говорили, что она — старая няня, что заботилась о ней как о ребенке, — другие пересказывали более фантастические предположения.

— Она никогда не появляется бесцельно. — Херихор заговорил первым, пристально глядя на это шествие, когда Талахасси поднялась и повернулась лицом к двум другим приглашенным.

— Лучше, — напомнила Джейта, — пусть она будет у нас под присмотром. Наша леди не могла выгнать ее за дверь, даже если между ними нет никакой дружбы. Может быть, мы узнаем, что привело ее сюда.

— Узнать что-нибудь от этой женщины? — Херихор грубо рассмеялся. — Она подобна скорпиону, прячущемуся под камнем, ее жало всегда поднято, хотя тень камня и прячет ее угрозу. Мне это не нравится.

— Мне тоже, — искренне сказала Талахасси. — Но, как говорит Джейта, чем еще можно было завершить разговор с ней? Мы не готовы на открытый разрыв с Юсеркэфом и его сторонниками. Пусть Дочь Эпидемека займется этим делом: здесь есть, пожалуй, кое-что, о чем можно будет узнать побольше с помощью Таланта.

Джейта кивнула.

— Да. Что же касается нынешнего положения вещей, то нам придется довольствоваться тем, как все обстоит. Неплохо было бы намекнуть полковнику Намлии, что почетную охрану с наступлением ночи нужно удвоить…

— Уделяя особо внимание наружной части помещения Для гостей. — Когда левая бровь Херихора поползла вверх, как частенько бывало у Джейсона, сердце Талахасси на мгновение замерло. Если бы он был Джейсоном! Если бы она могла быть уверена, что он не держит на нее какого-нибудь недоброго чувства, что служит ей не только по обязанности!

— Мы должны сделать все, что можно, — только эти слова и сорвались с ее губ.

Она без удовольствия дождалась вечера, когда ей пришлось разделить с Идайзи ужин: ей не хотелось даже пробовать его. По крайней мере, они не сидели за одним столом, и их разделяла почти вся ширина комнаты. Оказалось, что обитатели поместья придерживались старого египетского обычая, по которому блюда подавались на маленькие отдельные столики, и рядом с каждым стоял стул. Талахасси, Херихор, Джейта и Идайзи располагались в одном конце комнаты, в то время как домочадцы достаточно высокого ранга находились несколько поодаль. Среди них велась непринужденная, негромкая беседа, хотя в ней не участвовала горбатая фигура у противоположной двери — старуха, сопровождавшая Идайзи. Однако среди высших царило полное молчание, будто каждый был целиком занят исключительно своими собственными мыслями.

Раз или два Талахасси вздрогнула от ощущения, что за ней кто-то наблюдает. Она увидела, что Джейта взволнованно взглянула через ее плечо на расписанную стену позади них.

Уловила ли жрица также это ощущение, что что-то парило над ними? Девушка страстно желала поскорее закончить с едой, когда Идайзи будет вынуждена уйти, так что она смогла бы поделиться с Дочерью Эпидемека своим странным ощущением рядом с бассейном.

Однако Идайзи пока не выражала никакого желания уходить. Она покончила с едой. Сразу же одна из служанок, стоявшая у стены наготове, чтобы прислуживать, подскочила с резным ларчиком, из которого принцесса выбрала тонкую коричневую палочку и поднесла ее к губам, ожидая, пока служанка поднесет к ее кончику огонек. Из палочки очень тонкими колечками поднялся дым, когда Идайзи глубоко затянулась, так, что вспыхнуло крошечное пятнышко пламени.

— Весьма прискорбно, что ты, последовавшая Высшим Путем, Великая Леди, — сказала она, — лишена многих наслаждений жизни. Эти палочки приятных грез лучше всего успокаивают нервы.

Завиток дыма поплыл по направлению к Талахасси. Запах его был тошнотворно-сладким, и она, не задумываясь, отогнала его.

— Леди, — раздался голос Джейты, — это дом для тех, кто следует Высшим Путем. Таких…

— Нельзя осквернять моей палочкой грез? — Идайзи рассмеялась. — Я принимаю выговор. — Она ткнула пылающим кончиком в остатки вина в своем кубке. — Прости меня, Дочь Эпидемека. Мы во внешнем мире не так сдержаны в своей жизни. Древние пути, — она кокетливо пожала плечами, — они сковывают человека, а это так излишне.

Ибо многое может быть познано через открытые волю и разум.

Она вела себя вызывающе, намеренно поступая так, поняла Талахасси. Но почему Идайзи чувствовала себя такой независимой, чтобы говорить подобным образом — здесь?

Херихор поставил свой кубок, его глаза впились в Идайзи с таким же целеустремленным напряженным вниманием, какое было — в прошлом — у Джейсона, когда он обдумывал какую-нибудь проблему. Талахасси была уверена, что он, как и она, теперь встревожен опасностью, исходящей от Идайзи, и истинной целью ее прихода сюда.

Идайзи, казалось, смогла прочитать эту мысль. Ее ленивая улыбка исчезла. Теперь она слегка подалась вперед на своем стуле.

— Великая Леди, есть дело, которое должно быть обсуждено. Однако неофициально… — И ее взгляд переместился к людям в другой части комнаты.

— Так мы и предполагали, — ответила Талахасси. — Тогда пойдемте к бассейну.

Херихор почти тотчас же встал у нее сбоку, протянув руку так, чтобы она смогла достать пальцами до его запястья.

Когда она встала, Талахасси кивнула Джейте, но не сделала подобной любезности по отношению к Идайзи. Чем скорее эта женщина выплюнет какой бы то ни было яд, который принесла сюда, тем лучше. Так как память Ашаки очень ясно подсказывала, чего можно ожидать от Идайзи.