— Я не тот человек, которого можно отогнать от цели призраками.., или таким «Знанием», за которое ты цепляешься, старик. Талант становится очень редким, не так ли? И мои механизмы, в конце концов, возьмут над ним верх.

Тогда Талахасси подала свой собственный голос.

— Акини! — позвала она. — Я называю твое имя, я даю тебе то, что могу предложить…

Она протянула руку, остававшуюся свободной. Однако не разорвала контакт с кэндейс и через нее с Джейтой. Одно из замутнений в воздухе, находившееся позади Хасти, подлетело ближе.

— Она назвала имя! — голос Зихдарза заполнил весь величественный зал. — Пусть Сила будет ее!

Точно так же, как энергия вытекала из нее, когда Налдамак использовала Жезл — по-видимому, без успеха — сейчас она устремилась к ней.

Плоть ее трепетала во всем теле. Она могла чувствовать движение на коже своей головы, как будто коротко подстриженные волосы шевелились, каждая прядь поднималась для выделения какой-то силы.

Что-то коснулось ее открытой ладони — такое холодное, что прикосновение было подобно боли от удара кинжалом.

Тем не менее, Талахасси стояла непоколебимо. И от этого прикосновения, как это случилось в клетке, потекла субстанция, извлекаемая из нее, всасываемая существом в воздухе.

Она увидела, что Хасти полуобернулся и повернул свой обруч в ее направлении, но между ним и ею скользнули две другие пертурбации воздуха, так что его фигура заколыхалась перед ее глазами. Однако она не опустила руку, и существо, что кормилось от нее силой, продолжало получать питание.

То, что формировалось в воздухе, не обладало человекоподобной формой, хотя это было то, что она ожидала увидеть.

Скорее, это была змея, все время уплотнявшаяся, вытягивающаяся, питающая не только себя, но и своих спутников также.

Теперь Талахасси смогла смутно услышать нарастающее пение Джейты, увидела справа краешком глаза, что жрица использует светящийся Ключ, чтобы чертить в воздухе линии, которые тускло мерцали и сохранялись даже после того, как Ключ двигался дальше.

Талахасси подумала, ощутив внезапный страх, что ее сила, теперь почти истощенная, потрачена, скорее всего, бессмысленно. Однако существо, которому она позволила прикрепиться к ней, не ослабило своего высасывания. Обрекла ли она всех их на поражение?

— Акини! — воззвал Зихларз. — Дверь готова.., вы можете уйти!

Змееподобное создание отпустило ладонь девушки, и ее рука безвольно упала. Она могла видеть, даже не поворачивая головы, что здесь в самом деле существовала дверь, нарисованная в воздухе.

Хасти, губы которого плотно поджались к зубам, а в глазах читалось безумие, стал поднимать свой обруч, не нацеленный больше на жрецов и жриц, которым он так долго не давал передышки, а скорее, как будто он хотел сфокусировать всю силу, что держал под контролем с помощью обруча, на двери в воздухе.

— Акини! — После призыва Зихларза ее собственный голос казался очень слабым и тонким, будто пришел не из ее губ и горла, а с далекого расстояния.

Змей извивался в воздухе, образуя петли, будто радуясь, что обрел себе хоть и такую форму. Однако ни он, ни кружащиеся духи не сделали никакой попытки пройти через проход, который Джейта предоставила им. Дверь сюда — неизвестно откуда. Они не ушли.

Витки петлей продолжали оставаться между Хасти и тремя женщинами, которым он угрожал. А змееподобное создание.., оно метнулось к нему, как лассо, брошенное в знакомом Талахасси мире, чтобы поймать дикого быка. Оно поднялось выше уровня его рук и обруча, нацеливаясь на голову. Хасти попытался увернуться, уронил предмет, который держал, подняв руки, чтобы отогнать змея.

Но тот не отступил, обвившись вокруг головы Хасти, охватив непосредственно лицо. Тот безуспешно пытался скинуть это, идя шатаясь вперед. Теперь витки змеиного тела были со всех сторон от него, так что, когда он спотыкался и качался, его, казалось, бросало то в одну сторону, то в другую, но они удерживали пленника в вертикальном положении и подгоняли вперед. Они направляли его, ослепленного и, вероятно, задыхающегося в тисках змеиных колец, в дверь, которую открыла Джейта.

Хасти сделал шаг, затем другой.., и.., исчез! Дверь также исчезла в тот самый момент, когда он прошел через нее, оставив внушающее суеверный страх ощущение пустоты в зале, как будто что-то было наконец завершено, забрав при этом часть их жизни таким способом, который Талахасси не могла описать даже для себя.

— Но.., я думала, что им хотелось пройти через дверь к нам, — озадаченно сказала она. Обитатели Храма устремились вперед. — Почему они не прошли через нее?

— Возможно, не могли. Они были слишком давно высланы в это существование. А более всего им хотелось захватить, — неторопливо произнесла Джейта, — того, кто отправил их туда.

— Тогда.., он станет духом… — Талахасси могла видеть опасность этого. Она воспринимала угрозу от этих других, а они были почти немощными по силе целеустремленности, хотя уподоблялись чужеземцу из пустыни. Что если Хасти возвратится, чтобы таким образом преследовать их?

— Они закрыли дверь, Дочь. — Зихларз стоял рядом с ней. — У тебя хватило мужества вступить с ними в некое подобие деловых отношений, и теперь они убрали того, кто имел силу один разрушить все, чем мы являемся и что нами сделано.

— Он был… — сказала Джейта, но Зихларз предупреждающе выставил руку.

— Не будем говорить вслух о том, кем он был. Подобное знание погребено в прошлом, и погребено основательно.

Достаточно того, что он не из нашей плоти и не из нашего мира.

— Но существуют те, кто пришел, разыскивая его, — сказала Налдамак.

— Они узнают, своим собственным способом, что он ушел. И в такое путешествие, в которое даже они не готовы отправиться. Время и пространство могут быть покорены человеком — но остаются другие измерения, некоторые из них такие, что мы не осмеливаемся к ним подступиться, если хотим остаться людьми.

Талахасси сидела в саду кэндейс. Город, ранее находившийся в смятении, теперь патрулировался лояльной стражей.

К тому же, Храм был открыт, так что оттуда истекал поток спокойствия, который мог умиротворить взбудораженные умы и успокоить мятущиеся души.

Мятущиеся души! После исчезновения Хасти Талахасси ловила себя на том, что время от времени всматривается в воздух, прислушивается, настраивает это внутреннее восприятие, с помощью которого Ашаки так много сделала, пытаясь уловить присутствие чуждой мысли, чуждого духа. Было ли правдой то, что, когда Хасти был уведен «марионетками», которых презирал, он на самом деле был блокирован от этого мира? Был ли он так же быстро переброшен в другое пространство-время, как была переброшена она — в руины древнего Мероэ?

Другое пространство-время…

Сегодня вечером она была Талахасси, сидящая здесь в сумерках одна. Хотя ее выпачканная форма сменилась элегантным платьем той, чью личность она заимствовала, а голову покрывал церемониальный парик, она не была Ашаки!

Она размышляла о том, на что намекала Джейта на последнем совете, который закончился несколько часов тому назад, — что Хасти пришел из другого пространства, а не из времени. Что устроение самого Кеми в самые ранние дни было результатом экспериментов, выполненных умами не из этого мира, и что их кровь и таланты сохранились в некоторых потомках, став частью иного пути познания, направленного на духовную суть. Таким образом, люди, чьи далекие предки были знакомы со звездами, в настоящее время предпочли сначала познать себя, возможно, полнее, чем кто бы то ни было из их рода в минувших веках.

Они никогда больше не видели того второго чужеземца.

Наверное, решили они, это правда, что он и те, кого он представлял, узнали о судьбе своей дичи и ушли после этого своими собственными дорогами.

Однако осталась Талахасси Митфорд, которая также была не из Амона и которая теперь должна уйти своей дорогой. Она видела, как Джейта открыла дверь, через которую удалился Хасти. Тем не менее, ей не хотелось быть запертой в не-жизни духа. Если была возможной дверь между ее миром и этим, то она должна сохраниться при переходе настоящей…