Второй Хасти? Они уже получили все, в чем нуждались, от Хасти, который находился здесь, удрученно подумала Талахасси. Следовательно, Акини.., он действительно существовал — человек, о котором Села была осведомлена. Но чем Акини стал теперь? И каким образом он был так переделан, или пойман в ловушку, чтобы существовать как призрак, завихрение воздуха? Это дело рук Хасти, в этом она не сомневалась. Если бы она только могла установить контакт с Зихларзом! — даже память Ашаки не могла дать ответ на такую загадку, как эта.

Оставался другой вопрос — как связаться с Джейтой и Херихором, успокоить их, что теперь талисманы вне досягаемости вражеских рук и находятся в безопасности? Животные могли выйти наружу, однако, не управляемые, чем они могли помочь потом? Не управляемые… — ее мысль пошла в эту сторону. Собаки умеют разыскивать людей на большом расстоянии, принюхиваясь к едва сохранившимся следам. Кошки, в ее собственном времени и мире, умеют преодолевать большие расстояния, чтобы воссоединиться со своими хозяевами, которые уехали или потеряли их из автомобиля во время путешествий.

Херихор, как приличествовало его высокому положению, имел дом в Новой Напате, но редко бывал там. Безусловно, этого недостаточно, чтобы держать домашних животных. Тем не менее… Нужно обдумать — составить план — исключительно слабый и отчасти наивный.

— Села, кто в настоящее время находится в доме принца-главнокомандующего? Ты можешь разузнать?

— Я могу выяснить, хотя это займет некоторое время.

Великая Леди — только немногим я могу здесь доверять. Однако здесь есть одна из поклявшихся-на-мече, которая болела лихорадкой, а теперь поправляется. Я помогла ей вылечиться. Я могу привести ее к тебе, и она, возможно, сможет лучше поведать, что происходит в городе. Но сперва, Великая Леди, настоятельно прошу тебя поесть. Ты очень слаба, и твое тело так изнурено, что ты выглядишь так, будто перенесла лихорадку!

— Ну, хорошо.

Села извинилась, что еда, которую она принесла, была в основном сухой, но служанка могла пронести только порцию самой обычной еды на подносе, предназначенной, предположительно, для самой Селы, хотя добавила сушеные финики, сыр, маленькие булочки, которые смогла припрятать в разных местах своей одежды.

Села помогла Талахасси облачиться в одно из самых простых платьев кэндейс и одела на ее стриженую голову льняной головной убор. Тем не менее, глядя в зеркало, девушка была вынуждена признать, что походит на человека, выздоровевшего после несчастного случая или тяжелой болезни. Она все еще испытывала жажду и жадно пила фруктовый сок и воду, которые Села приносила ей. Но, по крайней мере, она была готова встретиться с этой амазонкой из гвардии Налдамак, от которой зависел ее план, хотя по-прежнему туманный.

Когда Села поздно ночью привела молодую воительницу в свою комнату, Талахасси все еще сомневалась, сможет ли та выполнить такое дело.

— Великая Леди! — В глазах вошедшей явственно читалось изумление, однако она мгновенно отдала салют. А память Ашаки опознала в ней девушку, призванную из одного из северных владений императрицы, семья которой многие поколения преданно служила трону.

— Приветствую тебя, Монига. Наступают тяжелые времена. — Она внезапно решилась на то, что собиралась сказать.

— Это так, Великая Леди. У тебя есть для меня какое-то поручение? — Девушка была смышленой и прямо перешла к делу.

— Возможно ли для тебя проникнуть в дом принца-главнокомандующего Херихора и найти там какую-нибудь вещь, что находилась близко у его тела? Клочок обмундирования, которое он носил, но только не выстиранное — хотя это, возможно, нереально? Если нет, то что-нибудь, что он держал в руках и не слишком давно?

— Великая Леди, в его дом я могу войти. Смогу ли я достать то, что ты хочешь, — это другое дело. Но будь уверена, что постараюсь.

— Есть кое-что еще — если добудешь эту вещь, которая содержит запах принца-главнокомандующего, тогда также приведи ко мне Ассара из псарни охотничьих собак.

— Леди, сказано — следовательно, выполнено. — Амазонка отсалютовала и с большой осторожностью выскользнула в дверь, которую Села держала открытой для нее.

— Теперь… — Талахасси повернулась к няне. — Мне нужна ручка, чернила и бумага — это должно быть в рабочем кабинете кэндейс.

— В самом деле, они находятся там.., но я принесу их Великой Леди сюда. Не выходи из этой комнаты. В верхних коридорах замечена служанка из крыла принца Юсеркэфа. У нее не было подходящего объяснения, что она здесь делает.

Талахасси непроизвольно кинула взгляд на стену, где висел гобелен, закрывающий потайной ход. Села чуть заметно улыбнулась, хотя выражение ее лица было все еще озабоченным.

— Никто не пройдет этим путем, Великая Леди, не предупредив о своем приближении. Я установила надежную звуковую сигнализацию, ту, которую сама кэндейс использует у своей другой двери на тот случай, когда не хочет, чтобы ее беспокоили. Ты можешь отдыхать спокойно, сколько требуется.

Однако Талахасси задала себе вопрос, может ли она отдыхать? Как долго ограждение, которое она сплела в этой преисподней, сможет удерживать Хасти, если он попытается разыскать ее здесь? Нужно постоянно быть настороже, и ее внимание переключилось от настенного гобелена на сундук, в который, она знала, Села положила завязанные в узел Ключ и Жезл.

Талахасси разложила лист плотной бумаги на углу туалетного столика своей «сестры» и рассеянно вертела в пальцах ручку. На мгновение она испугалась. Она могла написать сообщение своими собственными словами — но это оказалось бы непонятно. Вновь нужно использовать память Ашаки. Буквы так медленно возникали в ее памяти, что ей пришлось несколько раз перегибать и отрывать бумагу, когда она делала слишком ошибок при переводе послания, которое, она надеялась — только надеялась!, — могло достичь Херихора, где бы он сейчас ни находился. Это было настолько рискованное предприятие, что она не осмеливалась рассчитывать на успех.

С бесконечной осторожностью она записывала на бумагу буквы этого мира, которые развились из древнейших иероглифов севера.

"Ашаки — в безопасности; также — Драгоценные Вещи.

Город запечатан. Кэндейс — необходимо предупредить".

Она перечитала это дважды, чтобы быть уверенной, что не наделала ошибок при записи. Затем свернула бумагу в маленький квадрат и взглянула на Селу.

— Мне нужен кусок ткани приблизительно такой величины, — она показала размер руками, — и она должна быть золотистого цвета. К тому же, необходима самая крепкая нитка, какую сможешь найти, с иголкой.

Старая женщина не задавала вопросов, а направилась сразу к одному из комодов с платьями и начала рыться в его содержимом. Среди платьев оказалась накидка, на которую Талахасси указала:

— Это как раз тот оттенок!

Села развернула одежду. Накидка была украшена богатой вышивкой по кайме, однако верхняя часть была чистой, и от нее она безжалостно отстригла кусок материи, который попросила Талахасси. Это была очень прочная шелковая ткань, и когда девушка потянула ее в стороны, чтобы проверить на прочность, то убедилась, что ткань очень плотно соткана. Она завернула послание в ткань, сделав пакетик, который мог быть спрятан в ладони ее руки. Села вышла, но быстро вернулась с веретеном из слоновой кости, на котором была намотана льняная нить, крепкая, как шнур, и уже продетая в иглу.

Теперь только оставалось выяснить, сможет ли Монига осуществить свою часть дела — и сколько это займет времени. Талахасси не могла больше сидеть спокойно. Несмотря на боль в забинтованных ногах, она шагала взад и вперед по спальне, не подходя близко к занавешенным окнам одной из стен. Хотя окна выходили в сад для уединения кэндейс и освещение внутри комнаты было очень слабым, она не хотела, чтобы кто-нибудь догадался, что апартаменты обитаемы.

— Села… — Она посмотрела на женщину, которая возвратилась к своему стулу в углу. — Что насчет Храма? Изменилось ли что-либо у Сына Эпидемека и его жрецов?