Она опять пожала плечами.

— Опасно вмешиваюсь в ваши дела. — Он подхватил ее слова. — Да, с твоей точки зрения это так, я полагаю. Но что если я смогу предложить тебе многое…

— Купец не предлагает товар на кончике меча, — резко оборвала она и получила удовольствие при виде ответной вспышки в его глазах. Ах, значит она в самом деле уколола его. — Ты не хочешь договариваться с нами, ты желаешь повелевать Империей. Хотя я не знаю, по какой причине, разве только в тебе есть такое неудержимое вожделение властвовать, что ты готов схватить все, что можешь, как прожорливый попрошайка набивает рот обеими руками и потом поспешно тянется за добавкой. Почему ты теперь так щедр со мной, Хасти? Не потому ли, что не сломал меня так быстро, как предполагал? Нет ли какого-нибудь ограничения во времени для твоего вмешательства?

Он хранил молчание, и она испытала небольшой прилив торжества. Если бы только это предположение было верным!

Какое ограничение во времени, чем установлено и по какой причине? Она задавала вопросы, но кто ей даст ответы? Ибо она полагала, что в этой беседе вытянула из него больше, чем знал какой-либо другой человек в Амоне.

Она разозлила его, но ее это не беспокоило.

— Для особы женского пола ты быстра на слова, дерзкие слова…

— Значит, среди твоего племени, Хасти, представители моего пола уважаются меньше? Это в обычаях варваров. Я слышала, что их женщины на севере вступают в брак, чтобы стать собственностью мужчин. У нас это не так. Не раздражает ли это тебя немного?

— Это не раздражает меня вовсе. Меня удивляет только, что ваши мужчины являются такими безынициативными слабоумными идиотами, что продолжают принимать такой образ жизни, — сухо сказал он, несмотря на гнев, который она чувствовала в нем. — Хорошо известно, что женский ум ниже…

— Ниже чего, Хасти? — Последнее слово осталось за ней, так как он не ответил, а повернулся и зашагал прочь. Она подождала, пока за ним не закроется дверь, бдительно следя за каждым его шагом, поскольку он мог направиться к ящику.

Именно сила из ящика приблизила ее к краю воспоминаний о посвящении и таким образом едва не предоставила ему кое-какие сведения из тех, что он старался выведать.

Она снова осталась одна. Хасти оставил воду сочащейся из трубы в раковину. Ее рот был сухой. Теперь к тому же и желудок начал заявлять о своей пустоте. Она скрестила на животе руки, крепко прижав их, как будто с помощью одного прикосновения могла убедить себя, что не голодна.

Если бы она только могла уговорить Идайзи попробовать нажать на кнопку… Одна из четырех должна раскрыть клетку. Она оставалась здесь взаперти по воле Хасти. Талахасси попыталась занять свой мозг теми намеками, что он обронил. Действительно ли он из удаленного мира? Память Ашаки предоставила несколько очень древних сказаний о «небесных лордах» с не правдоподобным знанием, которые посетили Кеми Двух Стран тысячи лет тому назад. Память Талахасси была готова менее внятно лепетать о летающих тарелках и домыслах о посещавших в древности пришельцах с других планет, давших толчок истокам цивилизации в этом времени и мире.

Или, может быть, Хасти проскользнул через другую щель в пространстве времени, подобную той, что пропустила ее, просто шагнул из другого мира, подобного этому, однако мир тот следовал иным историческим путем? Правда, это не имело значения — он не только находился здесь, но и как следует подготовился, чтобы внедрить в Амоне его собственную модель образа жизни.

Ее терзала жажда! Текущая тонкой струйкой вода… И она была достаточно голодной, чтобы испытывать слабость. Как долго она сможет сопротивляться этому? Она не знала даже, сколько времени уже находится здесь. Период вынужденного бессознательного состояния продолжался, возможно, намного больше, чем ей казалось. Как долго она способна выдержать?

У нее болела голова как от яркого света, так и от отсутствия еды. К тому же, очевидно, мужественная борьба за улучшение физического состояния тела была ею почти проиграна. Снова она оперлась лбом о руки, скрещенные над поджатыми коленями, будучи почти готова заснуть от полного изнеможения.

Она почувствовала холодное прикосновение к одному локтю, ощущение покалывания, которое распространялось от этой точки вверх по руке. Что-то подобное этому она ощущала прежде. Ее разум, похоже, стал инертным. Что?..

Она заставила себя взглянуть вверх. На этот раз ее особое восприятие было слишком притупленным, чтобы сигнализировать об опасности. С наружной стороны клетки извивалось то самое змеевидное существо, и оно снова готовилось вступить с ней в контакт.

Даже страх пробуждался в ней медленно, и она не могла сделать усилия, чтобы уклониться от этого существа. Оно приклеилось к ее телу. И теперь не казалось таким рассеянным, таким разреженным. Со слабым отвращением Талахасси наблюдала, как нить становится молочной и непрозрачной. В то же время она осознавала, что оно каким-то образом высасывает из нее силу. В нижней части этой нити образовывался неясный намек на ранее отсутствовавшее уплотнение. Она протянула вторую руку, безнадежно пытаясь оторвать то, что прицепилось к ней. Но не смогла. Оно осталось, высасывая, высасывая…

Талахасси захныкала от бессилия. Несмотря на вызывающие слова, обращенные к Хасти, ее старания оставаться собой, с этим она не могла больше сражаться. К тому же она была изнурена той борьбой, которую вела раньше.

Она съежилась на полу, тихо постанывая. Существо по-прежнему питалось — если можно назвать это вампирическое высасывание питанием. Затем, прежде чем она совсем потеряла сознание, оно отпустило ее. Она с изумлением увидела, что в воздухе перед этим мерцанием, которое она идентифицировала как Акини, появляется что-то еще. Оно было молочно-белым, и это была рука. Рука, которая завершалась запястьем. Ее пальцы теперь были согнуты, как будто приведены в действие.

Приоткрыв от удивления рот, Талахасси приподнялась на коленях. Рука двинулась прочь от нее, двигаясь по воздуху так, как если бы ей было поручено некое дело, которое она должна выполнить. Очертание все время менялось, будто удерживать его в этой форме было чересчур сложной задачей.

Однако оно находилось уже перед ящиком, приближаясь к ряду кнопок… Еще одно сновидение? Может быть, видение, вызнанное Хасти, чтобы сделать невыносимыми ее муки и сломать упорное сопротивление, в результате чего он мог бы окончательно превратить ее в свою марионетку?

Рука метнулась вперед. Она не могла видеть из клетки, чем именно рука занималась. Но, безусловно, в металлической сетке вокруг нее ничего не изменилось; на какой-то миг она испытала сильное разочарование. Если эта рука не предназначалась для убийства, она в некоторой степени надеялась, что та, возможно, появилась здесь для помощи. Только.., ничего не произошло. Она была так же надежно заперта, как ранее.

Все это время рука постепенно расплывалась, необычное вещество, из которого она была сформирована, теряло форму пальцев, растекаясь струйками. Оно вновь двигалось, хотя и стало бесформенным, но не назад, по направлению к ее клетке, а скорее к ближайшему столу. На долгое мгновение, в течение которого она успела дважды моргнуть, оно повисло над меньшей клеткой, которая заключала Жезл и Ключ.

Могло ли это быть?..

Сердце Талахасси учащенно забилось. Пожалуй, она не была свободной — пока еще, — однако этот другой… Она следила за тем, как постоянно изменяющаяся капля, в которую превратилась рука, прошла через сетку меньшей клетки, чтобы рвануться к Жезлу и так же быстро отпрянуть, но не просто отпрянуть, а рассеяться в ничто.

В воздухе было ощущение удара. Акини исчез, отброшенный той же самой силой, которую он — оно — пытался использовать. Но чем он занимался у контрольного блока?

Может быть, выключил какое-нибудь хитроумное защитное устройство, которое Хасти установил для охраны того, что было похищено?

Ашаки… Ашаки обладала знаниями, что могло быть сделано. Если Талахасси полностью подчинится Ашаки, то, возможно, появится шанс. Но если она настолько подчинится, сможет ли она когда-либо стать собой?