Её вид, наверное, пугающий для большинства. По крайней мере, для людей точно. Но меня он почему-то словно наоборот завораживал и манил. Одним своим видом, просто будучи у меня в руках, она будто бы шептала мне на ухо о своей непревзойдённости.

Но самое главное — перехватив её покрепче, я будто бы воссоединился с некой, потерянной частью себя…

— Беги уже, — не разворачиваясь, произнёс я.

И в этот раз мои слова, наконец, достигли своей цели. Ведь уже спустя мгновение позади себя я услышал не продолжение этого глупого и бесполезного пререкания, от которого никто из нас не выигрывает, а негромкие и тяжёлые шаги, что с каждым мгновение постепенно отдалялись от меня.

Куда же громче в этот момент по ушам били другие две другие вещи — шум приближающейся ко мне со спины на огромной скорости машины и… звуки издаваемые одержимыми, первый из которых показался в двери. И стоило ему заметить нас, как он, быстро поняв, что мы именно те, кого они все ищут, громко закричал, сообщая остальным, что мы здесь.

По крайней мере, он планировал это сделать. Но по итогу успел произнести лишь половину фразы. После чего его тело, вскоре за этим, безвольно опало на пол вместе с чёрной косой, торчащей в его голове, рассечённой на две почти ровные части.

Однако это рефлекторное устранение одержимого не сильно-то и помогло — уже через секунду в дверях показались другие одержимые, ошарашено кидающие взгляды на тело убитого себе подобного и на меня, вновь без проблем призвавшего в свою правую руку ту же самую косу.

Не прошло и мгновение, как они все разом ринулись на меня, пока один из них, уловив момент, всё-таки громко крикнул, сообщив остальным, где мы находимся.

Расстояние между нами примерно пятнадцать метров. Учитывая физические способности одержимых даже первого ранга, добежать им до меня — дело нескольких секунд. Наверное, полагаясь на это, и будучи разъярёнными, они и сконцентрировали всё своё внимание на мне, решив даже не пользоваться своими Дарами. Это и стало для них фатальной ошибкой.

Добежать до меня большинство из них так и не смогло — пули, выпущенные из винтовки замкома, убили многих из них ещё примерно на половине пути. А когда же они отреагировали на это, остановившись и начав уклоняться от впущенных пуль, я вновь, со всей силы кинув косы, убил ещё одного из них, пробив ему лезвием грудь.

Так их за какие-то несколько мгновений осталось чуть меньше половины. Но радоваться тут было абсолютно нечему — в дверях в этот момент показалось подоспевшее к ним в огромном количестве подкрепление, что с каждым мгновением лишь прибавлялось.

Понимая, что иначе никак, рывком устремляюсь в их сторону, пока они в этот миг, наконец поняв всю серьёзность, начали использовать свои Дары. И уже в следующую секунду мне пришлось прорываться вперёд, уворачиваясь от десятка различных Даров, направленных в меня. И если то, как работает большинство из них, было очевидно, то вот о работе меньшинства приходилось догадываться прямо находу, не замедляясь и на секунду. Ведь стоило замедлиться, как для меня тут же всё было бы кончено.

Впрочем, для меня это почему-то совершенно не было проблемой. Я действовал столь легко и непринуждённо, как никогда прежде, используя при этом одни лишь свои рефлексы. И на удивление, лишь благодаря этому я отлично справлялся.

Прошло несколько мгновений, и я достиг своей цели, оказавшись среди них. А дальше… всё столь же рефлекторно…

Взмах за взмахов. Уворачиваюсь. Атакую. Чувствую, как коса входит в плоть, разрубая её вместе с костями. Прикрываюсь косой. Получаю ранение. Рывок. Отхожу назад. Запускаю косу. Призываю её вновь. Ощущаю, как чуточку, но становлюсь всё сильнее и быстрее, не смотря на раны.

И всё это — никак не останавливалось, повторяясь раз за разом, под мерзкий вкус собственной крови, прохладный ночной воздух, небольшой холод в руках от косы, чьи-то крики и будоражащие звуки, летящих в меня Даров, пролетающих рядом со мной пуль, кричащих от боли, умирающих одержимых и их тел, что-то медленно, то быстро опадали на землю, переодически теряя некоторые конечности и внутренние органы.

Это длилось всего какие-то несколько мгновений, но для тех, кто участвовал в этом сражении — это была словно целая вечность. Однако в один момент и она закончилась, когда рядом со мной, в радиусе десяти метров, никого не осталось. По крайней мере, из живых. Вокруг были лишь трупы одержимых. Десятки трупов, большая часть из которых либо ужасно искалечена, либо вовсе — почти что разрублена напополам.

Сам же я весь залит кровью — как чужой, так и своей. Её настолько много, что забрало шлема в один момент, прямо в бою, пришлось поднять, ибо всё его защитное стекло было ей покрыто, не давая нормально видеть происходящее. И конечно же, появились новые раны. И их очень и очень много — из-за этого даже стоять на ногах удаётся с трудом. Противник попросту было слишком много, чтобы я, находясь среди них, не получил новые ранения — возможности моего тела мне этого попросту не позволяли.

Но меня это нисколько не волновало. Ведь я был рад. За бой я, конечно, смог взойти на первую ступень третьего этажа, однако дело не в этом. Я смог выстоять. Смог защитить Катрин, ведь теперь ближайшие к нам противники слишком далеко от нас, чтобы успеть нам что-то сделать. А даже если они приблизятся к нам — ещё есть Кит, что, прикрывая нас с крыши здания, тут же застрелит часть из них.

Так я размышлял, уже начав поворачиваться, наблюдая, как Катрин, открыв заднюю дверь, залезает в машину.

А уже в следующее мгновение, испытав невероятно болезненный удар в спину, я летел в сторону машины, переодически ударяясь об асфальт и ощущая, как на моём теле и живого места не остаётся, а большая часть моих костей ломается одна за одной. И завершилось это лишь тогда, когда я буквально впечатался на огромной скорости спиной прямо в машину, от чего та, приподнявшись, чуть не перевернулась, а по всей улице раздался громкий грохот.

С трудом продрав глаза, почти ничего не слыша и испытывая даже в этом состоянии ужасную боль, назойливо расходящуюся по всему телу, я на автомате попытался приподняться, однако левая рука оказалась сломанной. Осматриваясь по сторонам, пытаясь увидеть причину произошедшего, начал подниматься без неё. Учитывая ужаснейшее состояние тело — это оказалось очень трудной задачей.

Тем не менее, спустя некоторое время, у меня это всё же вышло. И к этому моменту как раз начало возвращаться зрение со слухом.

— ЗАЛЕЗАЙ! Быстрее, блять, залезай в машину! — раздавался приглушённый звуками выстрелов крик замкома.

Всё ещё приходя в себя, едва различая одиночный силуэт, направляющийся к нам со стороны склада, я сделал то, что она велела, и, развернувшись, кое-как залез в машину, сразу же закрыв за собой дверь.

— КИТ! СТРЕЛЯЙ! СЕЙЧАС! — убийственно громко закричал Луис, на всю выкручивая руль машины и давя на газ.

Машина, колёса которой разошлись в яростный свисте, ужасно загудела, разворачиваясь и выдавая заложенный в неё максимум. Сразу следом позади нас раздался оглушающе громкий звук выстрела. А после ещё один. И так ещё три раза. Только после этого на какое-то время всё затихло.

Ровно до того момента, пока мы не отъехали на самое минимально-безопасное расстояние. Стоило же этому произойти, как замком, уже спустившаяся обратно в салон и закрывшая за собой люк, достала детонатор и с какой-то ужаснейшей болью и обидой в глазах нажала на одну единственную кнопку.

А уже в следующий миг — по всему городу разошёлся раскатистый звук взрыва, означающий нашу, пускай и не полную, но всё же победу.

Так я думал, наблюдая за происходящем взрывом в окно, пока нашу машину от взрывной волны шатало из стороны в сторону на охренительной скорости. Но стоило мне посмотреть на лица остальных в этой машине, как заметил слёзы на глазах замкома и невероятно сильно опечаленное лицо Луиса.

Только после этого до меня начало доходить.