Весь день они даже не приближались к королю, боясь возбудить подозрение, и, вместо того чтобы обедать с полковником Гаррисоном, как накануне, обедали одни.

В условный час Грослоу явился. Д'Артаньян принял его как старого друга. Портос смерил его с ног до головы и усмехнулся, найдя, что, несмотря на ловкий удар, нанесенный Грослоу брату Парри, на вид он довольно жидковат. Атос и Арамис делали все возможное, чтобы скрыть отвращение, которое он им внушал.

В общем, Грослоу остался доволен приемом.

Атос и Арамис выдерживали свою роль. Около полуночи они ушли в свою комнату, дверь в которую как бы из предосторожности была оставлена открытой. К тому же Д'Артаньян вскоре прошел к ним, оставив Портоса одного сражаться с Грослоу.

Портос выиграл у Грослоу пятьдесят пистолей и по уходе его решил, что он гораздо более приятный собеседник, чем можно было судить с первого взгляда.

Что же касается Грослоу, то он дал себе слово сорвать завтра с д'Артаньяна столько же, сколько проиграл Портосу, и расстался с гасконцем, напомнив ему о вечернем свидании.

Мы говорим «вечернем», так как наши игроки разошлись в четыре часа утра.

День прошел как всегда. Д'Артаньян переходил от капитана Грослоу к полковнику Гаррисону, от полковника Гаррисона к своим друзьям. Человек, не знающий д'Артаньяна, решил бы, что он в прекрасном настроении, но друзья его, Атос и Арамис, заметили под наружной веселостью лихорадочное возбуждение.

— Что он замышляет? — говорил Арамис.

— Подождем, — отвечал Атос.

Портос ничего не говорил и только перебирал у себя в боковом кармане пятьдесят пистолей, выигранных у Грослоу, и по лицу его заметно было, что это занятие доставляло ему большое удовольствие.

Вечером прибыли в Ристон. Д'Артаньян собрал своих друзей. Теперь он уже не имел того веселого, беспечного вида, который напускал на себя весь день. Атос пожал руку Арамиса.

— Час близится! — тихо проговорил он ему.

— Да, — сказал услыхавший это д'Артаньян, — именно близится час: в эту ночь, друзья мои, мы спасем короля.

Атос вздрогнул; взор его загорелся.

— Д'Артаньян, — сказал он, охваченный сомнением после промелькнувшей надежды, — вы не шутите? Вы говорите правду? Шутить так было бы слишком зло.

— С вашей стороны странно, — отвечал ему Д'Артаньян, — что вы мне не верите. Скажите, когда и где вы видели, чтобы я шутил сердцем друга и жизнью короля? Я вам сказал и повторяю, что сегодня ночью мы освободим короля Карла. Вы поручили мне изыскать средство, и я нашел его.

Портос с беспредельным восхищением глядел на д'Артаньяна. Арамис улыбался с надеждой. Атос был бледен как смерть и дрожал всем телом.

— Говорите! — сказал он.

Портос еще больше раскрыл глаза, Арамис глядел прямо в рот д'Артаньяну.

— Мы приглашены сегодня вечером к Грослоу, вы знаете это?

— Да, — сказал Портос, — он просил дать ему возможность отыграться.

— Отлично. Но известно вам, где он будет отыгрываться?

— Нет.

— У короля.

— У короля? — воскликнул Атос.

— Да, друзья мои, у короля. Капитан Грослоу сегодня ночью дежурит при особе его величества, и, чтобы развлечься, он пригласил нас составить ему компанию…

— Всех четверых? — спросил Атос.

— Конечно, всех четверых: разве мы можем отлучиться от наших пленников?

— Ага! — сказал Арамис.

— И что же дальше? — проговорил Атос, дрожа от волнения.

— Мы пойдем к Грослоу, я и Портос со шпагами, а вы двое с кинжалами; вчетвером мы одолеем этих восьмерых дуралеев и их глупого начальника. Что вы скажете на это, господин Портос?

— Я скажу, что это нетрудно, — отвечал Портос.

— Мы наденем на короля платье Грослоу, Мушкетон, Гримо и Блезуа будут ждать нас с оседланными лошадьми за углом соседней улицы. Мы сядем на них, помчимся и к утру будем уже в двадцати милях отсюда. Что, хорошо задумано, Атос?

Атос положил обе руки на плечи д'Артаньяна и посмотрел на него спокойным взглядом, с ласковой улыбкой.

— Я заявляю, друг мой, что в мире нет человека, способного сравниться с вами в благородстве и мужестве. Мы все считали вас равнодушным к нашему горю, которое вы имели полное право не разделять, — и вот только вы один из всех нас нашли средство, которое мы тщетно искали… Я повторяю тебе, Д'Артаньян, что ты лучше всех нас; я благословляю и люблю тебя, мой дорогой сын.

— И как это я не догадался! — воскликнул Портос, хлопнув себя по лбу.

— А между тем это так просто.

— Но если я хорошо понял, мы их всех перебьем? — спросил Арамис.

Атос вздрогнул и побледнел.

— Придется, черт возьми! — отвечал д'Артаньян. — Я долго думал, нельзя ли избежать этого, но, признаюсь, ничего не мог придумать.

— Что же, — сказал Арамис, — положение такое, что разбирать не приходится. Как же мы будем действовать?

— У меня есть два плана, — отвечал Д'Артаньян.

— Первый? — спросил Арамис.

— Если мы окажемся там вчетвером, то по моему сигналу (а этим сигналом будет слово «Наконец!») каждый из нас вонзит свой кинжал в грудь ближайшего солдата. Четыре человека будут убиты, и шансы почти сравняются: нас будет четверо против пяти. Эти пятеро могут сдаться; тогда мы их свяжем и заткнем им рты. Если же они будут защищаться, то мы убьем их.

Но может случиться и так, что наш хозяин изменит свое намерение и пригласит только меня с Портосом. В таком случае, делать нечего, нам придется действовать быстрее и поработать каждому за двоих. Это будет немного труднее и произведет шум, но вы держитесь наготове со шпагами в руках и бегите на помощь, как только заслышите шум.

— Ну а если они уложат вас? — спросил Атос.

— Невозможно! — заявил д'Артаньян. — Эти пивные бочки слишком тяжелы и неповоротливы. Кроме того, Портос, наносите удар в горло; такой удар убивает сразу и не дает даже времени крикнуть.

— Великолепно! — сказал Портос. — Это будет славная резня.

— Ужасно! Ужасно! — повторял Атос.

— Ах, какой вы чувствительный, Атос! — сказал д'Артаньян. — Точно вам не приходилось убивать в бою! Впрочем, мой друг, — прибавил он, — если вы находите, что жизнь короля не стоит этого, я умолкаю. Хотите, я сейчас же пошлю сказать Грослоу, что нездоров?

— Нет, — сказал Атос, — вы правы, мой друг; простите мою слабость.

В эту минуту дверь отворилась, и на пороге появился английский солдат.

— Капитан Грослоу, — начал он на ломаном французском языке, — извещает господина д'Артаньяна и господина дю Валлона, что он ожидает их.

— Где именно? — спросил д'Артаньян.

— В комнате английского Навуходоносора, — отвечал солдат, заклятый пуританин.

— Хорошо! — сказал на прекрасном английском языке Атос, у которого кровь бросилась в лицо при таком оскорблении королевского достоинства. — Хорошо, скажите капитану Грослоу, что мы идем.

Пуританский солдат удалился. Наши друзья приказали своим слугам оседлать восемь лошадей и ждать их, не отходя от лошадей и не спешиваясь, на углу переулка, находившегося в двадцати шагах от дома, в котором помещался король.

Было девять часов вечера; так как часовые сменялись в восемь, то капитан Грослоу был уже целый час на дежурстве.

Д'Артаньян и Портос приближались к дому, который в этот вечер служил тюрьмой Карлу Стюарту. Они были вооружены шпагами. За ними, безоружные и удрученные, как подобает пленникам, следовали Атос и Арамис. Под плащами они прятали кинжалы.

— Честное слово, — сказал Грослоу, заметив их, — я уже не надеялся увидеть вас.

Д'Артаньян подошел к нему и сказал совсем тихо:

— Действительно, одну минуту мы было колебались, дю Валлон и я.

— Почему? — спросил Грослоу.

Д'Артаньян кивком головы показал на Атоса и Арамиса.

— А, да, — сообразил Грослоу, — из-за их убеждений? Пустяки! Напротив, — прибавил он, смеясь, — если они хотят поглядеть на своего Стюарта, пусть смотрят.

— Разве мы расположимся в одной комнате с королем? — осведомился д'Артаньян.