Эмброуз толком не мог понять, о чем это толкует хозяин дома, но тот хотя бы вел разговор, а не звал констеблей, что приятно.

– Искренне прошу у вас прощения за эту неприятную встречу, сэр. – Эмброуз осторожно приподнялся и сел. – Можете мне поверить, дела обстоят не так плохо, как вам кажется.

– В самом деле?

– Боюсь, сегодняшняя наша встреча стала результатом нескольких бутылок портвейна и неудачного пари с одним из моих друзей. – Он скорчил недовольную гримасу. – Вы же знаете, какие обязательства отягощают плечи всех тех, у кого за спиной Оксфорд. Я не смог противиться вызову.

– И что же за пари это было? – с любопытством спросил Стоунер.

– Как я уже сказал вам, мы с группой друзей проводили вчерашний вечер за выпивкой, – принялся врать Эмброуз. – Один из них – кажется, это был Келбрук – начал травить истории, которые недавно печатались в бульварных газетах. Может, вы их читали? Забавные рассказы – безусловно, выдуманные – о талантливом воре, который очень ловко грабил богатых джентльменов.

– Да, сэр, теперь, когда вы упомянули об этом, я припоминаю, что видел один или два раза что-то похожее в газетах, – закивал Стоунер. – Кажется, журналист, написавший статьи, присвоил грабителю кличку Призрак.

Эмброуз недовольно заворчал:

– Журналисты из бульварной прессы так и рвутся на придумывать всякие забавные клички для негодяев, чтобы привлечь внимание читателей.

– Совершенно верно, – согласился Стоунер.

– Да, верно. – Эмброуз был доволен своей фантазией. – Как я и говорил, Келбрук упоминал о Призраке. Мы с друзьями принялись спорить о том, трудно ли прикидываться успешным грабителем. Я утверждал, что это совсем не трудно. Кто-то со мной не согласился. Так, слово за слово, мы настолько погрязли в споре, что я, к моему глубокому сожалению, принял пари.

– Понятно, – кивнул Стоунер. – А почему для своего опыта вы решились выбрать мое окно?

Эмброуз глубоко вздохнул.

– Боюсь, вы как раз подходите под описание тех жертв, которых предпочитает Призрак, – сказал он.

– Вы действительно очень проворны, молодой человек, – усмехнулся Стоунер. – Готов отдать вам должное. Как вас зовут?

– Эмброуз Уэллс, – ответил Эмброуз, назвавшись тем самым именем, которое он придумал для себя в ту ночь, когда сбежал из отцовского дома.

Если ему удастся справиться и с этой ситуацией, можно будет связать оба эти случая воедино.

– Что скажете на то, чтобы спуститься вниз и обсудить сложившуюся ситуацию и ваше будущее за чашкой чая, мистер Уэллс? – предложил Стоунер.

– За чашкой чая?

– Думаю, вы предпочтете этот вариант другому, который я тоже готов предложить вам, – вежливо объяснил Стоунер.

– Что еще задругой вариант? – поинтересовался Эмброуз.

– Встреча с полицейским сыщиком. Впрочем, я сомневаюсь, что вы предпочтете этот вариант чашке чаю, – повторил он.

– Думаю, чай – это замечательно!

– Ничуть не сомневался, что услышу от вас именно это. Что ж, пойдемте в кухню. Только придется мне самому возиться с чаем – у слуг сегодня выходной. Правда, полагаю, это вам давно известно, не так ли? – улыбнулся Стоунер.

По-прежнему связанный, Эмброуз сел на деревянный стул и в молчаливом оцепенении наблюдал за тем, как хозяин заваривает чай. В отличие от большинства мужчин его положения Стоунер, кажется, отлично ориентировался в собственной кухне, более того, он чувствовал себя там вполне комфортно. Не прошло и нескольких минут, как он поставил на плиту большой чайник с водой, а в маленький и изящный заварочный насыпал чайных листьев.

– И как давно вы увлеклись карьерой привидения, мистер Уэллс? – заинтересованно спросил Стоунер.

– Не обижайтесь, сэр, но уж больно прямолинейный вопрос вы мне задали, – отозвался Эмброуз. – Как бы я ни ответил на него, все равно выйдет, что Призрак – это я и есть.

– Полагаю, что при сложившихся обстоятельствах мы можем больше не цепляться за вашу прекрасную сказку о пари со светскими друзьями, не так ли? – заметил Стоунер.

Он принес к простому дощатому столу чайник и две маленькие чашечки и умело расставил посуду. – Позвольте-ка… Насколько я заметил там, наверху, вы правша. И поскольку вы, должно быть, чуть хуже владеете левой рукой, то я развяжу именно ее.

– Вы так хорошо видите в темноте? – Эмброуза с каждой минутой все больше интересовал Стоунер.

– Сейчас мое зрение не такое острое, как в прежние годы, но все равно я вижу гораздо лучше, чем большинство мужчин в моем возрасте.

Усевшись за стол напротив Эмброуза Уэллса, Стоунер налил чай. Эмброуз обратил внимание, что у изящных чашечек не было ручек. Как и чайник, они были расписаны экзотическими сценами, только он никак не мог разобрать, какими именно.

«Вероятно, это не японские и не китайские чашки, – подумал Эмброуз.

Однако что-то в их дизайне говорило о том, что посуда привезена откуда-то с Востока.

Осторожно взяв чашку, Эмброуз с наслаждением вдохнул чайный аромат. Он оказался очень тонким, сложным и интригующим.

– Не будете ли вы любезны объяснить мне, как вы догадались о том, что я наверху? – спросил воришка. – Я был уверен, что вы читаете книгу в библиотеке.

– Я ждал вас вот уже несколько дней, – отозвался хозяин дома.

Элегантная маленькая чашечка едва не выпала из рук Эмброуза.

Стоунер медленно кивнул, словно не сообщил только что непрошеному гостю ничего сногсшибательного. Ни одна из его прежних жертв ни разу не замечала того, что он за ней следит и наводит справки.

– Поэтому не могу сказать, что ваше сегодняшнее появление здесь произвело на меня слишком уж большое впечатление, – сказал Стоунер. – Я много читал о Призраке в газетах и заключил из прочитанного, что он тщательно изучает жизнь своих будущих жертв и их привычки, прежде чем забираться в их дома. Ваши методы меня заинтересовали. Большинству грабителей и в голову не приходит действовать с помощью столь тщательно разработанной тактики. Можно было бы смело сказать, что они в большинстве своем авантюристы, а не стратеги.

– Я же сказал вам, сэр, что я не Призрак, – произнес Эмброуз. – Я лишь пытался скопировать его повадки – и все из-за нашего пари. И, как видите, ничего у меня не получилось.

Стоунер с задумчивым видом прихлебнул чаю.

– Вообще-то вы провернули дельце весьма умело, – заметил он. – Кто обучил вас этому ремеслу?

– Я джентльмен, сэр, – заявил Эмброуз. – И никогда не опустился бы до того, чтобы заниматься ремеслом.

– У нас получится весьма односторонняя беседа, если вы будете настаивать на своей версии и не станете отвечать на мои расспросы, – усмехнулся Стоунер.

– Прошу прощения, сэр. Вы задали мне вопрос – я попытался ответить на него.

– Стратегия притворной искренности – хорошая тактика и помогает в некоторых случаях, к тому же у вас настоящий талант в этом деле, – проговорил Стоунер. – Но поверьте, со мной этот номер сегодня вечером не пройдет.

Только в это мгновение Эмброузу впервые пришло в голову, что, возможно, Стоунер – безумец.

– Я не понимаю вас, сэр, – промолвил он упрямо.

– Возможно, я веду себя с вами неправильно. – Стоунер сжал чашечку двумя пальцами – элегантный жест, который в тоже время говорил о том, что он ни на миг не теряет контроля над ситуацией. – Раз уж вы не расположены поведать мне вашу историю, я расскажу вам свою. Когда я закончу, мы вместе обсудим ваше будущее.

Контора Джервис находилась на верхнем этаже уродливого каменного здания, расположенного не в лучшей части города. Вскоре после полуночи Эмброуз проник туда с помощью связки отмычек.

Войдя в комнату, он закрыл за собой дверь и, по обыкновению, несколько мгновений стоял неподвижно, чувствуя, как знакомое возбуждение бурлит в его жилах.

Эмброуз подозревал, что эта холодная энергия, переполнявшая его существо в мгновения, подобные нынешнему, была заложена в нем с рождения. Все его чувства были напряжены до предела, ему казалось, что он даже может летать, как какая-то огромная птица. Но как бы ни был Эмброуз возбужден в такие мгновения, он впоследствии испытывал полное опустошение – как после приема сильного наркотика. Понадобится немало времени, прежде чем бурлящее чувство притупится, а возбуждение уляжется.