Выйдя в холодную комнату, Тримли закрыл за собой дверь.

Ларкин долго смотрел ему вслед. Пора с ним кончать, наконец решил он. Тримли был ему полезен несколько лет, но всему же есть мера. Довольно! Как только это дело, связанное с похищением девчонок, завершится, он позаботится о том, чтобы его партнерство с Тримли прекратилось. Навсегда.

Поправив вновь начавшую сползать простыню, Ларкин стал думать о том, как ему справиться с этим делом. Для того чтобы избавиться от человека, вращающегося в высшем свете, необходим тщательно разработанный план. Если кто-то из кругов, в которых вращается Тримли, оказывается в сомнительной ситуации или попадает в нехорошую, подозрительную переделку, полиция очень тщательно ведет расследование. Пресса бушует. Проводят допросы.

«В этом деле слишком много рискованного,» – сказал себе Ларкин. Меньше всего ему хотелось привлекать внимание Скотланд-Ярда.

И все же с делом справиться можно, необходимо только тщательно подготовиться. Тримли ошибается. Стена, разделяющая представителей высшего класса и людей более низкого пошиба, не так уж прочна и непроницаема, как кажется Тримли. Смерть может преодолеть любой классовый барьер.

Благотворительная школа для девочек Уинслоу располагалась в огромном особняке. Конкордии показалось, что зданию каким-то непостижимым образом удалось впитать в себя все весеннее тепло и свет и остаться холодным и угрюмым.

Кабинет директрисы прекрасно гармонировал с остальными помещениями школы – там царила мрачная, тяжелая атмосфера. А обстановка, в свою очередь, соответствовала самой директрисе Эдит Пратт – женщине, сидевшей за большим письменным столом.

Эта внушительная особа на деле оказалась куда менее древней, чем ее описывали Ханна, Теодора, Эдвина и Феба, хотя, признаться, Конкордия почти поверила девочкам и была готова увидеть совсем уж древнюю старуху. На самом деле мисс Пратт была лишь немного старше самой Конкордии – лет тридцати или около того.

И даже непривлекательной ее нельзя было назвать. Директриса оказалась высокой, хорошо сложенной женщиной с пышным бюстом, красивыми чертами лица, светло-русыми волосами и ореховыми глазами.

Однако бесспорная физическая привлекательность Эдит Пратт давно скрывалась за мрачной оболочкой. Без сомнения, она была из тех женщин, которых жизнь жестоко разочаровала. Конкордия подозревала: мисс Пратт считала своим долгом внушить ученицам столь же суровый взгляд на жизнь, каким она обладала сама. Вероятно, именно в этом мисс Пратт видела свою главную задачу.

– Примите мои соболезнования по поводу смерти вашего супруга, миссис Томпсон, – проговорила директриса.

Конкордии пришло в голову, что мисс Пратт и не пытается сочувствовать ей. Вероятно, чувство сострадания, равно как и все остальные чувства, давно покинуло ее душу.

– Благодарю вас, мисс Пратт, – вежливо кивнула Конкордия.

Она быстро оглядела комнату из-под своей черной вуали. На обитых темными панелями стенах не было никаких украшений, если не считать двух фотографий и обрамленной настенной пластинки прямоугольной формы.

На одном из снимков фотограф запечатлел королеву. Виктория была одета в один из тех мрачных нарядов, которые она начала носить несколько десятилетий назад после смерти ее любимого Альберта.

На другой фотографии красовалась дорого одетая дама лет сорока – сорока пяти, щедро увешанная украшениями. Снизу под снимком была подпись, выведенная причудливой золоченой вязью: «Миссис Хокстон, наша дорогая благотворительница».

Надпись на пластинке, висевшей на стене над письменным столом, гласила: «Золотые правила благодарных девочек». Далее следовал список пугающих наставлений. Конкордия прочла самое первое: «Благодарная девочка всегда послушна».

Дальше Конкордия читать не стала.

Положив перед собой на стол сложенные руки, директриса с вежливым недоумением смотрела на Конкордию.

– Чем я могу помочь вам? – спросила она.

– Меня привело сюда весьма деликатное дело, мисс Пратт, – заговорила Конкордия. – Оно касается нескольких пунктов из завещания моего покойного мужа. Надеюсь, я могу рассчитывать на вашу профессиональную сдержанность?

– Вот уже много лет я возглавляю это учебное заведение, миссис Томпсон. И я привыкла справляться с деликатными делами.

– Да-да, разумеется. – Конкордия вздохнула с притворной печалью. – Простите меня, мисс Пратт. Видите ли, я все еще не отошла от шока.

– Какого шока?

– Понимаете… Похоже, никто из членов семьи не знает о том, что несколько лет назад у моего мужа родился незаконный ребенок, – сбиваясь, произнесла Конкордия.

– Как это ни печально, такие истории далеко не редкость, – неодобрительно заметила мисс Пратт.

– Я догадываюсь, что, занимая свой пост в школе Уинслоу, вы нередко встречаетесь с последствиями мужской безответственности, – проговорила Конкордия.

– Мужчины всегда будут мужчинами, миссис Томпсон. – Директриса позволила себе презрительно фыркнуть. – Не думаю, что мы можем надеяться на то, что их натура когда-нибудь изменится. Нет, с моей точки зрения, только женщины могут уменьшить количество незаконнорожденных детей – они должны об этом заботиться. Их следует научить достойному поведению, они должны постоянно держать себя в руках – во всех сферах нашей жизни, разумеется, но особенно тогда, когда речь идет о темных страстях.

– О темных страстях? – переспросила Конкордия.

– Те женщины, которые позволят себе купиться на льстивые речи мужчин, всегда будут расплачиваться за это, равно как и их незаконное потомство, – заявила мисс Пратт.

Горькие нотки в ее голосе говорили о многом. Конкордия была готова поспорить на крупную сумму, что мисс Пратт сама в свое время попала в подобную переделку и польстилась на щедрые обещания какого-нибудь недостойного кавалера.

– М-м… да, как я уже говорила… – начала было Конкордия.

– Можете не сомневаться, – перебила ее мисс Пратт, – что здесь, в благотворительной школе для девочек Уинслоу, мы прилагаем максимум усилий к тому, чтобы наши воспитанницы вырабатывали в себе самодисциплину, самоконтроль и учились держать себя в узде. Каждая из них! – провозгласила мисс Пратт многозначительно.

Конкордия чуть не поежилась от ее слов, но вовремя напомнила себе, что она пришла в Уинслоу для того, чтобы изучить интерьер особняка, кабинета директрисы и увидеть саму мисс Пратт, а вовсе не с целью вступить в философский спор о том, как правильно воспитывать молодых девушек.

– Цель, достойная внимания, мисс Пратт, – безучастно проговорила Конкордия.

– Можете мне поверить, это непростая задача, – продолжала директриса. – Молодые леди часто бывают дерзки, чересчур шумны и практически неуправляемы. Здесь, в Уинслоу, мы делаем все для того, чтобы подавить подобные веши.

– Ничуть не сомневаюсь в том, что вы достигли огромных успехов в этом деле. – Конкордия заметила, что одна ее рука, лежавшая на коленях, непроизвольно сжалась в кулак. – Как я уже говорила вам, результатом несдержанности моего мужа стала незаконнорожденная девочка. Ее назвали Ребеккой. Ее мать умерла года два назад, кажется. Мой муж побеспокоился о том, чтобы отправить девочку в приют, но мне он, разумеется, ничего не рассказывал. Собственно, до его смерти я понятия не имела о том, что у него была вторая семья. Все это оказалось крайне неприятно.

– Кто бы сомневался! – Мисс Пратт нахмурилась, что придало ее лицу еще большую мрачность. – Но какое все это имеет отношение к вам, миссис Томпсон?

– В своем завещании мой муж выразил сожаление по поводу того, что он позволил отправить Ребекку в благотворительный приют, – принялась объяснять Конкордия. – Он явно хотел, чтобы девочку забрали в отчий дом.

– Какая чушь! – воскликнула мисс Пратт. – Не мог же ваш муж рассчитывать на то, что вы займетесь воспитанием его незаконной дочери! Это чересчур для приличной, хорошо воспитанной леди, обладающей столь тонкой чувствительностью, как у вас.