Ради эксперимента Конкордия приоткрыла рот. Эмброуз тут же пробормотал в ответ что-то невнятное и крепче обнял ее.

«Эксперимент удался,» – заключила про себя Конкордия.

К тому мгновению, когда она подняла голову, ее очки затуманились, а сама она раскраснелась и возбудилась. Конкордия сняла очки.

– Как это меня раздражает! – бросила она.

Эмброуз с невозмутимым видом внимательно наблюдал за ней.

– Полагаю, ты ждешь моего извинения, – промолвил он утвердительным тоном.

– За то, что мои очки запотели? – Конкордия протерла стекла носовым платком и посмотрела через них на свет, чтобы убедиться, что линзы чистые. – Не думаю, что в этом есть необходимость. В этом же нет твоей вины, просто когда теплый и влажный воздух вроде того, какой мы выдыхаем, попадает на стеклянную или зеркальную поверхность, на ней образуется напоминающая туман влага. Это всего лишь научный факт.

Нацепив очки, Конкордия посмотрела на Эмброуза и увидела, что его взор, устремленный на нее, полон восхищения и удивления.

– Что-то не так, сэр? – Она нахмурилась.

Эмброуз с таким видом покачал головой, будто она у него кружилась.

– Да нет, все в порядке, во всяком случае, нет ничего такого, что я мог бы объяснить простыми словами, – отозвался молодой человек.

Только сейчас Конкордия ощутила, что его чресла, скрытые одеждой, сильно напряглись.

«И это она была причиной внезапной физической перемены в его анатомии,» – подумалось Конкордии.

Это неожиданное свидетельство ее женской силы ошеломило учительницу.

Кеб опять запрыгал на неровной дороге. Обстановка стала еще более интимной. Однако не стоило терять голову и забывать о реальности. Они едут в наемном экипаже, и там не место для подобных вещей.

– Вероятно, мне следует пересесть на мое сиденье, – откашлявшись, промолвила она.

Губы Эмброуза слегка скривились, но пылающий в глазах огонь выдавал его чувства с такой ясностью, что у Конкордии перехватило дыхание.

– Да, мисс Глейд, возможно, так будет лучше.

«Что ж, хорошо хоть он больше не сердится», – подумала Конкордия. Она подобрала юбки и пересела на противоположное место.

– Ну а теперь, когда ты закончил читать мне нотации, может быть, ты захочешь узнать, что я обнаружила в кабинете у мисс Пратт?

Эмброуз нахмурился.

– Но, по-моему, ты сказала, что среди бумаг не было документов девочек, – заметил он.

– Верно, – кивнула Конкордия. – Можно подумать, они никогда и не бывали в этой школе. И все же мне удалось найти в столе две интересные вещи. Первая – запись в журнале, который аккуратно ведет мисс Пратт. Это счет на четыре пары перчаток и четыре капора, которые следовало отправить некоему Г. Катберту, проживающему на Дорчестер-стрит.

– Что еще за Катберт?

– Понятия не имею, – пожала плечами Конкордия. – Но его имя было записано в журнале за два дня до того, как девочек передали на попечение мисс Бартлетт, которая должна была доставить их в замок Олдвик. Полагаю, тот факт, что чек выписан на четыре пары перчаток и четыре капора, – это не просто совпадение. Совершенно очевидно, что девочек готовили к поездке в замок.

Брови Эмброуза взлетели вверх.

– Прими мои извинения, Конкордия, – сказал он. – Ты и в самом деле заговорила как эксперт-детектив.

– Спасибо. – Довольная, она сунула руку в карман. – Вторая вещь, которую я обнаружила в столе мисс Пратт, – это письмо, подписанное «У. Лейленд».

Глаза Эмброуза вспыхнули – эта фамилия теперь была знакома и ему.

– Думаешь, оно как-то связано с Фебой? – нетерпеливо спросил он.

Охотник в Эмброузе наконец-то проснулся и теперь рвется вдело, с облегчением подумала Конкордия. С ним гораздо проще иметь дело, когда он в таком состоянии.

– Возможно. Я его еще не прочитала – возможности не было. – Она осторожно развернула листок. – Видишь, слегка помялось. Едва я обнаружила его в столе мисс Пратт, как из холла донеслись ее шаги. Вот и пришлось мне засовывать его в карман плаща.

– Что ж, я был очень близок к истине, – проговорил Уэллс. – Тебя едва не поймали.

Положив письмо на подушку сиденья, Конкордия разгладила его рукой.

– Ради нашего общего дела я тебя прошу не возвращаться к недавнему разговору, – попросила она.

Эмброуз не стал спорить.

– Читай, – попросил он.

Конкордия поднесла письмо к глазам.

«Тому, кто может мне помочь. Я пишу вам для того, чтобы узнать, не живет ли моя племянница в вашей школе. Ее имя – Феба Лейленд. Четыре месяца назад она попала в кораблекрушение, и ее тело так и не было обнаружено. Власти уверены в том, что девочка утонула. Но в отличие от большинства девочек Феба умела плавать, причем очень хорошо. Вот мне и пришло в голову, что она, возможно, пережила этот несчастный случай, но потеряла память от удара по голове или еще по какой-нибудь причине. Вдруг мое предположение верно, Фебу нашли и отправили в приют, где она не может вспомнить своего имени и прошлого? Я пишу вам и в другие подобные заведения именно по той причине, что не теряю надежды. Посылаю вам подробное описание ее внешности. Обратите, пожалуйста, внимание на…»

Конкордия быстро прочитала описание девочки. Закончив, она подняла глаза на Эмброуза:

– Здесь стоит подпись: «У. Лейленд». Феба не раз говорила мне о незамужней тетушке по имени Уинифред Лейленд. Ее отец предполагал, что Феба будет жить вместе с Уинифред после его смерти. Вместо этого девочку забрал к себе дядя со стороны матери. Дядя и его жена сказали Фебе, что Уинифред умерла от лихорадки…

– …и послали девочку в приют, – договорил за нее Уэллс.

– Да. – Конкордия побарабанила пальцем по письму. – Но это же бессмысленно! Если дядя и его жена не хотели воспитывать не нужную им племянницу, то почему было не отпустить ее к Уинифред Лейленд? С какой стати они отправили ее в приют и наврали, что Уинифред умерла?

Эмброуз откинулся на спинку сиденья и несколько минут раздумывал о чем-то.

– А знаешь, что в этой истории самое интересное? – наконец оторвался он от размышлений. – То, что дядя с тетей постарались изыскать способ и сообщить Уинифред Лейленд, что Феба утонула.

Рука Конкордии судорожно сжалась.

– Но почему кто-то опустился до подобной жестокости в отношении осиротевшей девочки и единственного на свете человека, который хотел принять ее у себя, любить? – воскликнула она. – Это же чудовищно!

– Подозреваю, что Ларкин и его партнер неплохо заплатили тете и дяде за сотрудничество и молчание, – промолвил он.

Конкордия невидящим взглядом посмотрела на письмо.

– Так ты хочешь сказать, что они продали… – на этом слове она сделала особое ударение, – Фебу этим ужасным людям?

– Ничего другого мне и в голову не приходит, – пожал плечами Эмброуз. – Совершенно очевидно, что Эдит Пратт тоже вовлечена в их бизнес. Вероятно, Ларкин и его люди платили ей за то, чтобы она принимала девочек в школу, не задавая лишних вопросов, и передавала их в другие руки, когда настало время отправлять их в замок Олдвик.

– Да уж, подозреваю, что Эдит Пратт получала за содействие весьма щедрое вознаграждение, – проговорила Конкордия, сжимая свою ручку в маленький кулак. – Уж больно богато она одета для директрисы благотворительной школы. Что ты на это скажешь?

Эмброуз задумчиво покачал головой.

– Полагаю, настало время задать некоторые вопросы тем четверым, которые знают об этом деле больше других, – проговорил он.

Усевшись за стол, Эмброуз обвел взглядом Ханну, Фебу, Эдвину и Теодору. Девочки сидели напротив него, вытянувшись в струнку. На их юных личиках застыло выражение любопытства, ожидания и возбуждения одновременно.

Конкордия устроилась в кресле-качалке, стоявшем возле окна. В отличие от девочек она казалась очень серьезной и явно не на шутку тревожилась. Эмброуз знал о причине ее тревоги: Конкордия опасалась, что его вопросы заставят девочек вспомнить самые неприятные моменты из их коротких жизней.