Итак, травля началась. Элжер не тешил себя надеждой, что подобные призывы останутся без отклика. Люди легковерны, и многие будут готовы мобилизовать все свое рвение на поимку опасного преступника, лишь бы попасть на газетную полосу. Обвинение в убийстве не пустой звук, а в двойной убийстве — и подавно.

Как бы там ни складывались обстоятельства, но ясно одно: от девчонки надо избавляться. Если его сцапают, то она попадет в неприятности автоматически, и еще не известно, как повернут дело подручные Карадена. А он не имеет права подставлять эту пигалицу по д удар, который может сломать всю ее жизнь.

Джуди застала Элжера встревоженным не на шутку, и тут же заметила газету с грозным заголовком — «Задача каждого — обезвредить убийцу!».

— Странно было бы, если бы они назвали тебя Санта-Клаусом? — она засмеялась, стараясь разрядить тягостную атмосферу. — Не стоит отвлекаться на всякую ерунду.

Джуди свернула газету и бросила ее на заднее сиденье.

— О гибели шофера ни звука, — тихо сказал Элжер, не отрывая взгляда от окна. — Кто-то явно тормозит информацию.

— Но ты же не мог одновременно и его убить? Тогда зачем отвлекать внимание обывателя на такие мелочи? Им нужен только один маньяк? Я знакома с приемами газетчиков. Мне приходилось иметь с ними дело.

— Здесь орудует опытная рука. Метод старый, но проверенный. В одном ты права — маньяк должен быть один. И не дай Бог, у него обнаружится ассистент. Тогда не сдобровать обоим.

— К чему ты клонишь, Дэн? Учти, от меня тебе не избавиться. Я тебе не предоставлю такой возможности.

— Что ты выяснила?

— Поедем. Все расскажу по дороге. Здесь нам делать нечего.

Элжер включил двигатель. Развернувшись, он тут же выжал педаль газа и машина с нарастающей скоростью понеслась в сторону города.

— Положение паршивое, — заговорила Джуди, не спуская глаз с дороги. — На рассвете Ника Майло отправили и больницу с сердечным приступом. Один из журналистов был допущен в дом и разговаривал с его женой. Секретаря действительно в доме нет. Ребята думают, что это утка. Майло никогда не болел. К тому же родственники наотрез отказались сообщить адрес больницы.

— В этом нет ничего подозрительного. Меня смущает другое. Почему такое заурядное событие, как сердечный приступ секретаря мэра города, могло собрать возле его дома целую толпу репортеров?

— Очень просто. Ник Майло созвал на утро пресс-конференцию в здании мэрии, где намеревался выступить с заявлением. Репортеры ждали его несколько часов, но секретарь так и не появился. Тогда человек десять, самых любопытных, решили выяснить причину неявки Майло у него самого и приехали сюда.

— Значит, напрасно судья ждет его звонка. И вообще все это очень подозрительно: целых два недомогания в самый ответственный момент. И у мэра, и у секретаря. Трогательная солидарность.

— Эти пройдохи еще кое-что пронюхали. Врач был не только у Пика Майло, но и у его сына Алекса. Мальчишке двадцать лет. Тут о сердечном приступе говорить не приходится. Но повидать парня журналистам не удалось.

— Да тяжелые времена настали для семейства Майло. Но почему же эти пройдохи не сумели узнать, что личный шофер того же Майло был в упор расстрелян в центре города?

— Узнали. Я им об этом сказала. Но они вяло отреагировали. То ли это не было для них новостью, то ли не поверили. Во всяком случае, они не бросились к своим машинам, а остались на месте.

— Один поверил.

— Тот, что тебе газетку подсунул? Я видела, как он к тебе подходил, когда ты пялился на эту дылду. Парня зовут Майкл Нильсон. Он самый ловкие из репортеров. Мы с ним сговорились.

— В каком это смысле?

— Насчет обмена информацией. Я ему горячие факты, он мне все, что знает.

— Он принял тебя за свою? Быть этого не может.

— Нильсон не дурак. Он видел, что я приехала с тобой. Когда он уходил, то дал мне свою визитную карточку и сказал: «Если ты работаешь с таким парнем, как Элжер, у нас могут быть хорошие результаты». Он сказал это так тихо и быстро, я не успела возразить. Черт с ним, в конце концов Нильсон не знает, где нас искать и не очень-то торопится связываться с тобой.

— Ты помнишь, о чем говорил судья? — сменив тему, спросил Элжер.

— Он много чего говорил.

— Ник Майло должен выступить в суде в качестве главного свидетеля обвинения по докладу. Если у Майло пошатнулось здоровье, то вряд ли он явится в суд через два дня.

А без главного обвинителя жюри не сможет рассматривать дело. Даже если мы соберем все док ументы, суду не дано такое право.

— Об этом еще рано думать. Мы же ничего не знаем о конвертах.

— Возможно, сейчас что-то прояснится.

Впереди показалась бензоколонка. Элжер снизил скорость. Машин на заправке не было, не считая фургона. Элжер узнал парня в комбинезоне, копошившегося возле бензобака.

— Здесь я начал отсчет своим похождениям в этой истории. Попроси заправщика проводить тебя к телефону, а когда он выйдет, оборви провода. Нам не нужны неприятности при въезде в город.

— О'кей. Ты думаешь, заправщик видел больше, чем ты?

— Это мы сейчас узнаем.

Элжер пристроился за фургоном, а Джуди вышла из машины. Он вновь подивился ее естественной непринужденности и спокойствию, а наивный открытый взгляд голубых глаз обескураживал любого. Она не может вызвать подозрений, даже если ей дать в руки бомбу. Элжер видел, как заправщик указал девушке на будку и проводил ее восхищенным взглядом.

Фургон отъехал, Элжер занял его место и вышел.

— Полный бак, приятель.

— Боже! Это вы?

— Нет. Меня зовут граф Дракула. Не стоит суетится, приятель, мы взрослые люди в если ты хочешь, чтобы я не высосал из тебя всю кровь, то будь любезен, не устраивай паники.

Парень выронил шланг и бросился к своему убежищу. Элжер настиг его в два прыжка и сбил с ног. Тот перевернулся через голову и растянулся в маслянистой луже.

Сильная рука детектива схватила парня за ворот куртки и беглец вновь встал на ноги.

— Не ставь перед собой невыполнимых задач, приятель. Тебе ничего не грозит. Но я не люблю прыгать по кочкам, когда можно мирно посидеть на скамейке.

Элжер подвел заправщика к деревянной скамье под навесом, усадил его и сел рядом.

— Как тебя зовут?

— Чак. Чак Винжер.

— Вот что, Чак. Ты парень молодой, глазастый, я уверен, что видел ты в прошлую ночь больше, чем запомнил. Я хочу тебе помочь вспомнить некоторые эпизоды. Начнем с главного. Кто от тебя звонил? Кто поджидал белый «кадиллак» с тем типом, которого убили? Кт о встретил меня?

— Мне самому башку пробили! Вы думаете, я много знаю? Ни черта я не знаю.

— Не кипятись и не нервничай. Надо успокоиться и напрячь память.

— Ладно, попробую… Их было трое. Они приехали на десять минут раньше парня в белом «кадиллаке». Один зашел в будку, двое оставались в машине. Я сидел пил кофе.

Он даже не взглянул в мою сторону. Подошел к телефону, пролистал справочник и набрал номер. Он назвался Питером Харвеем, это я запомнил, а потом попросил кого-то сопроводить его до границы. Вроде бы ему требуется охрана. Через минуту присоединился к остальным. Они отъехали и встали в тени. Когда подъехал «кадиллак», я вышел. В машине сидел тот тип, которого хлопнули. По я не успел подойти. Из темноты появились двое из тех. Они влезли в «кадиллак», и началась борьба. Я тут же убежал к себе. Хотел закрыться, но третий был уже внутри. Он направил на меня револьвер. «Сиди, сынок, и не рыпайся. Теб е предстоит еще работенка». Я эти слова хорошо запомнил.

К тому времени, как вы подъехали, машину уже отогнали к обочине. Двое спустились под откос со связанным мужчиной из «кадиллака». А третий все еще оставался со мной в будке на тот случай, если вы решите зайти.

Я должен был отвлечь ваше внимание. Но вы не зашли сюда, а сразу полезли в лапы тех, кто ждал вас в овраге. Что было потом, я не знаю. Тот тип огрел меня чем-то по башке.

— Похоже на правду. Но меня интересует другое. Я понимаю, ночью сидеть здесь не очень-то весело. Машин мало. Поэтому постарайся напрячь память, Чак. Меня интересуют все машины и люди, проезжающее мимо тебя из города в первой половине ночи, а также те, что возвращались во второй половине. Ну, скажем, до приезда, головорезов.