Элжер перекопал все, что ему принесли, но нигде не говорилось о партийной принадлежности Орсона Стилла; однако бросалась в глаза закономерность: все, кто попадал в объектив вместе с ним, вскоре занимали высокие чины именно в сфере политики, а не бизнеса. Странным показалось Элжеру и то, что нигде ни слова о прошлом Стилла. Как это обычно бывает: мама, папа, милый малыш, малыш в школе, в колледже, за рулем отцовской машины, за рулем своей машины, невеста, жена и куча заводов и особняков в итоге. Ни слова о его причастности к кому-либо из воротил Америки. Но как улыбчивый джентльмен с обложки скол отил такой капитал? Ответа Элжер не нашел. Его взгляд задержался на небольшом буклетике двухгодичной давности, больше похожем на пригласительный билет. В нем сообщалось об открытии в Беверли-Хилз клуба Орфей" для избранных. В числе последних не значились ни звезды Голливуда, ни громкие журналистские имена. Даже специально оговаривалось, что представители «второй древнейшей профессии», вне зависимости от ранга, не могут претендовать на столь высокую честь. Чтобы быть принятым в Орфей", требовались рекоме ндации двух членов клуба и взнос в размере десяти тысяч. Почетным президентом и владельцем клуба значился Орсон Стилл.

По законам коммерции такое заведение должно было лопнуть через месяц. Скольким «избранным» может быть под силу такой взнос? Можно валять дурака, имея кучу денег, но глупо пускать их на ветер намеренно. Клуб не минутная блажь. Его нужно выстроить, нанять персонал, оборудовать. Интересно, существует ли он теперь, спустя два года? Элжер записал адрес — надо же хотя бы взглянуть на это заведение, если, конечно, оно еще функционирует. На этом детектив решил прекратить изучение светской хроники и вышел на ули цу.

Несколько минут он разминал ноги, прохаживаясь вдоль машины, тело затекло, словно его мариновали в гипсе. Он ходил взад и вперед и уговаривал себя, что заниматься элитарными притонами дело репортеров, а не сыщиков, что глупо тратить на это драгоценное вр емя. Убежденный в полной ненужности своей затеи, Дэн сел за руль включил зажигание и поехал в клуб «Орфей».

Штаб— квартира Орсона Стилла располагалась на последнем, двадцать пятом этаже отеля «Реджент», одного из самых престижных отелей города. Подняться сюда можно было только на специальном лифте, который курсировал по строго выверенному графику. В дни, ког да сюда съезжались тузы «синдиката» Стилла в вестибюлях отеля во множестве появлялись шустрые молодые люди в отменно сшитых костюмах, в обязанности которых входило обслуживание двадцать пятого этажа. Никто из работников отеля не знал, что происходит в роскошном конференц-зале верхнего этажа, но никому и в голову не приходило задавать лишние вопросы. По инструкции в эти дни они переходили в полное подчинение молодцов в штатском. Управляющий отелем в эти дни был на виду, суетился в фойе и вел себя подчеркнуто поч тительно.

Сегодня был как раз один из таких дней. Кто-то приезжал, кто-то уезжал. Шикарные лимузины с занавесками на окнах, как беззвучные танки, ныряли в подземный гараж охраняемый целой командой молодцев с колючими зоркими глазами. Было ясно, что помимо зорких глаз у них на вооружении есть и нечто более существенное. Сквозь жалюзи одного из номеров двадцать пятого этажа разглядывал панораму города губернатор штата Уолтер Эндрюс. На всех официальных фотографиях он выглядел человеком добрым и открытым — человеко м, перед которым хочется излить душу. Но сейчас мистер Эндрюс не хотел бы, чтобы выражение его лица попало в объектив фотокамеры. Губернатору явно не нравился собеседник, поэтому он и стоял, отвернувшись к окну.

Номер, куда был приглашен губернатор — просторный, без лишней мебели и особой роскоши, с портретом Гарри Трумэна на стене и звездно-полосатым флагом в углу на подставке — фактически служил кабинетом. — Здесь и мебель была соответствующая: желтый письменн ый стол, диван и пара кресел, между которыми вместился квадратный столик, а на столике — изящная ваза с только что срезанными осенними цветами. Хозяин кабинета Орсон Стилл сидел на диване и курил сигарету. Его лицо вообще ничего не выражало.

Стилл вел разговор так, как считал нужным. Не все в нем было правдой, не все ложью. Стилл преследовал определенную цель, он знал, что у этого человека сила, власть положение в обществе, но он знал, также, каким образом и с чьей помощью Уолт Эндрюс добил ся всего этого. Уж кто-кто, а Орсон Стилл знал, с кем имеет дело и что скрывается под маской безграничной доброжелательности.

— Еще раз хочу повторить вам, дорогой Эндрюс, что мэр города продолжает оставаться самой опасной фигурой в нашей игре. Его доклад может потопить всех без исключения. Как казначей «синдиката» он владеет всей финансовой информацией. Мы не можем допустить, чтобы эта информация стала широко известна. Вся надежда на вас.

— Как же вы допустили, чтобы вас предал человек, который больше остальных должен был заботиться о строжайшем соблюдении секретности?

Губернатор говорил тихо, невозмутимо — так, словно эти заботы его интересовали меньше всего. Стилл решил не нарушать заданную тональность.

— Он стоял у истоков нашей организации. Его кандидатура утверждалась на съезде в Майами. Я дал Сиднею выйти в лидеры, уступив ему предвыборную площадку.

Сидней всегда был человеком, преданным синдикату. Не могу понять, в какой момент он надломился. Есть категория людей, которым власть противопоказана, как диабетикам сахар. Получив ее с нашей помощью, он быстро завоевал популярность, благодаря, как вы знаете, щадящей налоговой политике, и в какой-то момент решил что может обойтись без нас. Однако Гиш не глуп и не пошел на лобовой конфликт. Его идея с докладом гениальна. Он понимал, что этот документ в первую очередь ударит по его собственной репутации, я решил выступить в роли эдакого блудного сына, осознавшего свои грехи. Трюк рискованный, но может ср аботать. Если его реноме ставится под вопрос, то всех нас он сметает со едены в любом случае. Любой доклад оставляет его на плаву. Вы большой политик, Эндрюс, и не мне вам объяснять что к чему — Почему вы не изъяли доклад? Как получилось, что документы такой важности выскользнули из ваших рук?

— Все вроде бы было просчитано. У нас есть свой человек в клане мэра, благодаря ему мы и узнали о существовании доклада. Как только мы получили эту информацию, я встретился с Гишем и пустил в ход все возможные средства. Я знаю своих людей, знаю, на кого и каким образом можно надавить, мне известны все их болевые точки. Гиш был выбит из седла. Он отказался от дальнейших попыток идти на конфликт с нами, но для гарантии собственной безопасности доклад оставил у себя. Этим джентльменским соглашением закончи лась первая стадия переговоров. На втором этапе он должен был предоставить нам перечень документов, подтверждающих доклад, а мы со своей стороны забывали об инциденте и не мешали ему работать до следующих выборов. Но наш агент получил задание изъять у Гиша документы до того, как он будет готов предоставить их нам.

— Почему же «джентльменское соглашение» не сработало?

— Из-за просчета агента. Он подключил к операции Ника Майло, секретаря Гиша, знавшего точное местонахождение документов. Тот согласился, но начал свою игру.

Такого поворота никто не ожидал. С виду безобидный, Майло оказался орешком покрепче Гиша. Вряд ли он руководствовался нравственными принципами, скорее секретарь стремился стать заметной фигурой в политике и обществе. Причем без особых усилий: мэр проделал всю черную работу и ушел в тень — секретарю осталось лишь воспользоваться плодами чужих усилий. Нам удалось предотвратить эту попытку, но не удалось уничтожить бумаги. Майло пустил в ход хитроумный трюк с разбивкой доклада на части и использованием нескольких курьеров, подставного адресата и так далее. Мы, откровенно говоря. не были готовы к таки м выкрутасам. Люди присланные мне в помощь из Чикагского синдиката — все они имеют солидный опыт в подобного рода делах — допустили ряд непростительных промахов, но это отдельный разговор и я буду поднимать этот вопрос осенью в Майами, на съезде региона льных синдикатов. Но, так или иначе, сегодня мы документами не располагаем.