— Ей исполняется двадцать один год. Двадцать один, Кассиан.

— И что? Твоей матери было восемнадцать, а твоему отцу… девятьсот.

— И она была несчастна.

— Фейра не твоя мать. И ты не твой отец. — Он посмотрел на меня. — Откуда это вообще взялось в твоей голове? Разве все… так плохо?

На самом деле, наоборот.

— У меня такое чувство, — сказал я, вышагивая по деревянному полу, скрипящем под моими ботинками, моя сила извивалась, как живое существо, бегающее по венам, — что это все какая-то шутка. Какой-то розыгрыш и что никто… никто не может быть таким счастливым и не заплатить за это.

— Ты уже заплатил за это, Рис. Вы оба. А потом и еще раз.

Я махнул рукой.

— Я просто… — я замолчал, не в состоянии подобрать слова.

Кассиан долго смотрел на меня.

Затем он пересек расстояние между нами, и обнял меня так крепко, что я едва мог дышать.

— Ты сделал это. Мы сделали это. Вы оба пережили достаточно, так что никто не посмеет винить вас, если вы будете танцевать на закате, как это делают Мирьям и Дрэйкон, и никогда не волноваться ни о чем другом. Но вы волнуетесь… вы оба работаете, пытаясь дать миру возможность существовать. Мир, Рис. У нас есть мир и верная семья. Наслаждайтесь этим — наслаждайтесь друг другом. Вы выплатили долг, прежде чем он стал долгом.

К моему горлу подкатил ком, и я крепко сжал его крылья.

— Что насчет тебя? — спросил я, отпрянув через мгновение. — Ты… счастлив?

Тени грусти промелькнули в его карих глазах.

— Я собираюсь познать что это.

Половина ответа.

Мне тоже придется поработать над этим. Возможно, были нити, которые нужно переплести вместе.

Кассиан указал подбородком на дверь.

— Убирайся, придурок. Увидимся через три дня.

Я кивнул, открывая дверь. Но остановился на пороге.

— Спасибо, брат.

Кривая ухмылка Кассиана была ясной, по сравнению с тенями в его глазах.

— Это большая честь, мой Лорд.

Кассиан

Кассиан не был полностью уверен, что смог бы иметь дело с Дэвлоном и его дружками, не придушив их при этом. По крайней мере, не в ближайший час или два.

И так как это точно не поможет подавить возрастающие недовольства, Кассиан просто ждал, когда Рис превратится в снег и ветер, прежде чем исчезнуть.

Не рассеивание, хотя это и было адским оружием против врагов в бою. Он видел, как Рис делал это оставляя после себя разрушительные последствия. Аз тоже… пусть и странным образом, но мог перемещаться по миру без применения рассеивания.

Кассиан никогда не спрашивал, а Азриэль, конечно же, никогда не рассказывал об этом.

Но генерал не был против своего метода передвижения: полета. Который не плохо послужил ему во времена сражений.

Покинув деревянный дом, да так, чтобы Дэвлон и другие придурки в тренировочных кольцах увидели его, Кассиан устроил прекрасное представление в виде растяжки. Сначала он размял руки, доведенные до совершенства и еще ноющие от боли, желающие начистить Иллирийские морды. Затем последовали крылья, Кассиан раскрывал их все шире и шире. Воины всегда возмущались от этого, возможно, больше всего на свете. Он раскрывал их до тех пор, пока не почувствовал обжигающее напряжение вдоль накаченных мышц и сухожилий, и крылья не стали отбрасывать тени на снег.

И затем генерал мощным рывком выстрелил в серое небо.

Ветер ревел вокруг него, воздух был достаточно холодным от чего у Кассиана заслезились глаза. Он поднялся выше в небо, затем накренился влево, направляясь к вершинам за перевалом.

Не нужно даже было пролетать над Дэвлоном и тренировочными-кольцами.

Игнорирование их, предупреждение о том, что они недостаточно важны, чтобы даже считаться угрозами, было гораздо лучшим способом разозлить. Рис научил его этому. Очень давно.

Поймав поток ветра, он отправился парить над ближайшими вершинами, а затем в бесконечный, покрытый снегом горный лабиринт, который и был их родиной. Кассиан глубоко вдохнул. Его кожаная экипировка и перчатки оставались достаточно теплыми, но его крылья, заледенели от холодного ветра… холод был острым, словно нож.

Он мог защитить себя щитом из Сифонов, как делал это раньше. Но сегодня… сегодня утром, он хотел ощутить холод.

Особенно, после того, что он собирался сделать. Куда направлялся.

Он нашел бы путь даже с закрытыми глазами, просто слушая ревущий ветер через горы, вдыхая сосновый запах, поднимающийся от земли.

Для него было редкостью летать в одиночку. Он обычно делал это, чтобы унять свой пыл и почувствовать себя лучше. Сегодняшний день не стал исключением.

Вдалеке появились маленькие, темные фигуры, летающие в небе. Патрульные. Или, возможно, вооруженное сопровождение, ведущее семьи к их воссоединению в день Солнцестояния.

Большинство Высших Фейри верили, что Иллирийцы являются величайшей угрозой в этих горах.

Они не понимали, что более ужасные существа бродили между гор. Некоторые из них охотились в порыве ветра, некоторые выползали из глубоких пещер.

Фейра боялась столкнуться с некоторыми существами в сосновых лесах, когда спасала Риса. Кассиан спрашивал себя, рассказывал ли ей его брат, что именно обитало в этих горах. Большинство из них были убиты Иллирийцами или отправлены в бегство. Но самые хитрые из них, самые древние… они находили способы прятаться и выползать безлунными ночами, в поисках еды.

Даже пять столетий тренировок не могли унять мурашки, скользящие по его позвоночнику, когда Кассиан обследовал пустые, тихие горы внизу и задавался вопросом, что таилось под слоем снега.

Он вильнул на север, отбросив все мысли. На горизонте появилось знакомое очертание, приближающееся с каждым взмахом крыльев.

Рамела. Священная гора.

Сердце не только Иллирийского народа, но и всего Ночного двора.

Доступ на ее бесплодные, каменистые склоны — открыт только для Иллирийцев, и только раз в год. Во время кровавого обряда.

Кассиан летел к ней, не в силах противостоять древним призывам Рамелы. Другая… горы настолько отличались от безлюдной, одинокой вершины в центре Притиана. Рамела всегда была живой. Активной и наблюдающей.

Он ступал на нее только один раз, в последний день обряда. Когда Кас и его братья, окровавленные и покалеченные, добрались до вершины черного гиганта. Он все еще мог чувствовать рассыпающуюся каменистую поверхность под сапогами, слышать хрип своего дыхания, когда он с Рисом поднимались вверх по склону, а Азриэль прикрывал их спины. Как один, а затем все трое прикоснулись к камню… первые, кто смог добраться до вершины. Неоспоримые победители.

С тех пор обряд не менялся столетиями. Он повторялся в начале каждой весны, сотни воинов-послушников направлялись через горы и леса, окружающие священную скалу, территория которой была закрыта в течение всего оставшегося года, дабы предотвратить неразрешенный полет новичков к горе и расстановки теми ловушек. В течение года проходили разные состязания, доказывающие готовность новичков, которая отличалась в каждом лагере. Но правила оставались прежними.

Все новички соревновались со связанными крыльями, без сифонов и заклинаниями сдерживающие всю магию. Цель обряда: добраться до вершины этой горы к концу недели и прикоснуться к камню. Препятствия были повсюду: расстояние, природные ловушки и другие воины. Разрастались старые неприязни и зарождались новые.

Неделя бессмысленного кровопролития, уверял нас Аз.

Рис часто соглашался, хотя он так же часто соглашался и с Кассианом: прохождение кровавого обряда даровало уважение при таких опасных, напряженных отношениях в Иллирийской общине. Лучше наладить их во время обряда, чем разбираться потом с гражданской войной.

Иллирийцы были сильными, гордыми и бесстрашными, а вот миротворцами они никогда не являлись.

Возможно, ему повезет. Возможно, обряд этой весной уймет часть возрастающего недовольства. Черт, он бы и сам принял участие, если бы это помогло.